3 апреля 2009 года, пятница

Выпиваю с Роном. Говорим о его работе и про то, что он решил «двигаться дальше». Я сам временами подумываю о том, чтобы и мне начать двигаться дальше. Однако проблема в том, что у меня в этой стране только один потенциальный работодатель. Рон предлагает устроить мне встречу с консультантом по подбору персонала и выражает уверенность, что у меня полно навыков, которые пригодятся в других профессиях.

Я частенько слышу нечто подобное от тех, кто не работает в медицине, но им меня не убедить. Многим кажется, что врачи – эксперты в разрешении проблем, способные по набору симптомов определить конкретный диагноз. На деле же мы скорее доктор Ник (Горе-врач из «Симпсонов». – Примеч. перев.), чем доктор Хаус. Мы учимся распознавать ограниченное количество конкретных проблем по увиденным ранее признакам – подобно 2-летнему ребенку, который отличит кошку от утки, однако вряд ли правильно назовет шлакоблок или шезлонг. У меня упорное чувство, что я не продержался бы долго в роли консультанта по вопросам управления, используя свои навыки решения проблем, чтобы увеличить продажи провального бренда нижнего белья для женщин.

6 апреля 2009 года, понедельник

Все взоры устремлены на проводимое запланированное кесарево – на этот раз в связи с предлежанием плаценты[110]. Операция проходит гладко, однако все молчаливы и сосредоточенны, так как в любую секунду все может пойти наперекосяк. Все, за исключением отца ребенка, настроенного на дурацкие шутки.

«Ого, хорошо еще, что обычно все это спрятано за кожей», что-то насчет пениса ребенка и пуповины – обычные пошлости.

Полагаю, он просто нервничает, однако его нелепая болтовня сильно раздражает и отвлекает. Я безразлично мычу в ответ на его остроты, чуть ли не говоря в открытую: «Я тут пытаюсь сосредоточиться. Позвольте мне принять роды. Я же не вмешивался в момент зачатия со своими дешевыми прибаутками».

Он все не унимается:

– Лучше бы он не был черным. Бывало такое, что ребенок рождается не того же цвета, что и родители?

– Синий в счет? – выдаю я.

С балаганом покончено.

17 апреля 2009 года, пятница

Пациентке Д.С. года 22. В отделение неотложной помощи она поступила с острой болью в животе. Здешний интерн говорит мне, что у нее отрицательный тест на беременность, а осмотревшие ее хирурги подозревают, что проблема гинекологического характера. Я провожу осмотр. Она выглядит в порядке – пульс слегка завышенный, живот слегка болезненный при надавливании, однако она без проблем ходит и разговаривает. Положить ее в отделение будет перебором, однако отправлять домой, пожалуй, слишком рискованно. Будь это обычная дневная смена в будние, я бы, наверное, просто бы отправил ее к кому-нибудь на УЗИ, чтобы удостовериться, что никакой серьезной опасности нет. Проблема в том, что сейчас вечер субботы и в больнице минимум персонала – вернее, его почти и нет.

В таких случаях принято не рисковать, и пациентку, как правило, кладут на ночь в больницу, чтобы сделать УЗИ утром. Лучше уж испортить одну ночь из жизни пациентки, чем жертвовать своей карьерой в случае, если что-то пойдет не так. Кроме того, больнице придется понести расходы за содержание одной дополнительной кровати, которые, по приблизительным оценкам, должны составить порядка 400 фунтов. Полагаю, стоимость одной смены специалиста по УЗИ была бы куда меньше и его наличие позволяло бы избегать как минимум одной подобной госпитализации каждую ночь. Но кто я такой, чтобы указывать больнице, как тратить их деньги? Особенно когда они просто решили избавиться от кроватей в комнатах отдыха дежурных. (Может быть, так они сэкономят деньги на постельном белье, которое вспоминают поменять раз в неделю, а то и в две? Может быть, они решили, что мы больно сильно воспрянули духом? Что врачи будут слишком уж бодрыми, слишком уж в ударе, если немного поспят?)

Мы в отделении акушерства и гинекологии не пропадем – медсестра из соседнего отделения для женщин на ранних сроках беременности сжалилась над нами, явно впечатленная размерами мешков у нас под глазами, и сделала дубликаты ключей, чтобы мы могли дремать на больничных койках в ее отделении. Это настолько редкий и настолько великодушный акт доброты, что моя коллега Флер даже расплакалась, а затем принялась шерстить интернет, чтобы узнать, может ли медсестра претендовать на орден Британской империи.

Внезапно до меня доходит, что рядом с кроватью стоит аппарат УЗИ. Убедившись, что Д.С. по-прежнему без труда ходит, я сопровождаю ее вверх по лестнице, чтобы сделать УЗИ. Если все окажется в норме, она сможет отправиться домой, а я даже не буду иметь права выставить НСЗ счет на сэкономленные благодаря моей находчивости 400 фунтов.

Оглядываясь назад, я понимаю, что было ошибкой не предупредить медсестру неотложной помощи о том, что я забираю на время ее пациентку. Я так и представляю, как меня уведомляют, что, согласно какому-то там правилу, я не имею на это права, однако времени на подобные разборки не было. Также было ошибкой не вызвать санитара, чтобы тот помог мне поднять пациентку наверх на коляске. Больше же всех явно ошибся интерн неотложной помощи, сообщивший мне, что у пациентки отрицательный тест на беременность (если, конечно, под «отрицательным тестом на беременность» она не имела в виду, что вообще не делала теста на беременность, тем самым вызвав огромную путаницу).

К тому времени, как мы добрались до моего временного убежища с аппаратом УЗИ по лабиринту угрюмых больничных коридоров, Д.С. уже выглядела довольно слабой, и у нее была сильная одышка. УЗИ живота выявило разрыв фаллопиевой трубы вследствие внематочной беременности, и ее живот оказался залит кровью. Вместо того чтобы быть поближе к реанимационному оборудованию, она оказалась вместе со мной в закрытом отделении больницы, словно мы были подростками в поисках местечка, чтобы позажиматься.

Через полчаса отчаянных звонков по телефону мы были в операционной – в жилах Д.С. теперь было на пару пакетов крови больше, а в ее животе – на одну фаллопиеву трубу меньше, и теперь ей ничего не угрожало. Понятия не имею, какова мораль всей этой истории.

26 апреля 2009 года, воскресенье

Вызвали в отделение неотложной помощи осмотреть пациентку. Согласно данным ее медкарты, ей 35, а работает она в массажном салоне, причем, судя по всему, салоне такого рода, где массировать ей ничего особо не приходится – во всяком случае, руками. Причина обращения – застрявший во влагалище инородный предмет. Смена выдалась загруженная, так что времени пускаться в расспросы нет – ноги врозь, расширитель в руки, увидел, схватил, вытащил. Без всякого сомнения, это худший запах на свете, с которым я когда-либо сталкивался. Его просто не описать – могу только сказать, что у меня подступила рвота, а медсестра пулей выскочила за шторку. Полагаю, каждый цветок в больнице тут же немного увял. Мне не очень хочется спрашивать, но я должен узнать, с чем имею дело.

Если вкратце, то это была часть губки для душа в виде пожарного Сэма (Персонаж детского мультика. – Примеч. перев.), а точнее, его голова. Ну конечно же! Если подробнее, то несколько месяцев назад до женщины дошло, что она теряет много денег в определенные дни месяца, когда не может делать клиентам «массаж», поэтому соорудила себе импровизированный менструальный колпачок, обезглавив беднягу Сэмюэля. Одному богу известно, как она объяснила изменение его внешнего вида своим детям. Или они боялись, что отправятся на гильотину следом за ним, если начнут расспрашивать о его судьбе? Хотя голова Сэма и собирала в себя достаточно эффективно поступающую сверху менструальную кровь, а также, как оказалось, не менее эффективно впитывала другие жидкости снизу, из-за отсутствия шнурка достать ее оказалось непростой задачей. Кроме того, она была вся расплющена многочисленными ретивыми клиентами за последние три месяца.