– Ох ё-ё-ё… – крякнул Дионис.

Нимфа, крепко зажмурив от страха глаза, встать не посмела. Быстренько скрестила руки на груди, зачем-то высунула язык набок и притворилась мертвой. Раздраженно перешагнув через «умершую», Великодержавная уверенно пошла на встречу с мужем. Своды дворца были покрыты тяжелыми черными тучами, из которых ежесекундно вырывались яркие молнии. По количеству этих самых молний богиня поняла, что Зевс еще в гневе, и что, скорее всего, ее ждет трудный разговор. Уверенности поубавилось, но, чувствуя подбадривающий взгляд Диониса, Гера расправила плечи и твердой поступью продолжила путь.

Савва был третьим ребенком у своих родителей. Красивый и умный мальчик, добившийся и уважения, и любви сначала у одноклассников, затем и однокурсников, отслуживший в армии, устроившийся на хорошую высокооплачиваемую работу. Савелий почему-то дико расстраивался из-за своего имени. Имея двух сестер с совершенно нормальными, как ему представлялось, именами, он искренне не мог понять, почему именно его так странно назвали. Хотел было сменить имя, но мать была против, настаивая на том, что оно дано в память об отце, ушедшем из жизни, когда мальчику не было и трех лет. И Савва просто не имеет права менять свое имя. Спросить же отца он не мог по естественным причинам.

Как-то сложилось, что, имея рост хорошего баскетболиста, ярко зеленые глаза и светлые вьющиеся волосы, короче, все, что должно быть у мужчины, который сражает наповал любую особь женского пола, Савва был достаточно закрытым мужчиной и особо не увлекался тем, чем может увлекаться мужчина его возраста и внешности. Нет, конечно, в его жизни были дамы, которые, скажи он определенные слова, были бы с ним до смертного одра. Но, как считал он сам, пока такая женщина в его жизни не появилась. Он просто ждал.

Его две сестры, Ольга и Татьяна, совершенно безбашенные девицы, разменявшие по четвертому десятку, были достаточно, несмотря на определенную потрепанность, интересными или даже красивыми дамами. Обе очень гордились своим братом и где-то побаивались его.

А так… в общем-то, совершенно ничем не примечательная, скучная жизнь.

– Что!!! Опять позоришь меня, устраивая пьянки со своим…

– С вашим, Ваше Величество, с вашим сыном, которого вы изволили изготовить, нарушив священные узы Гименея, между прочим, – лицемерно-ласково оборонялась Гера, – и если бы ваших похождений за Пределы Олимпа было бы хотя бы на толику меньше… Поверьте, я была бы…

– Да ты мне всю жизнь испортила своей ревностью, – громыхнул Великодержавный.

– Я?! Я всегда пыталась сохранить наш брак… Это ты со своими телками!!!

– Мне всегда нравились стройные женщины, – не подумав, брякнул Зевс. – Нимфу Ио в корову сама ты и превратила.

– Это была моя жрица!!! – Гера уже не сдерживалась.

Зевс, поймав взор богини, отодвинул дорогущую вазу от края стола.

– Да успокойся. – Зевс отставил свой жезл в сторону, театральным жестом взялся за голову и трагичным голосом произнес: – Бедная корова Ио несется сейчас где-то, мучимая огромным слепнем. – Подбавив патетики, он продолжил, воздев руки к небу: – И остановиться ей нельзя, бедной. Кусает ее этот чертов слепень.

– Так ты ее еще и жалеешь?! – Прищурив глаза, Гера стала подбираться к жезлу. Хищный блеск в зрачках жены напугал Громовержца. Схватив жезл, он спрятал его за спину.

– Так! Все!!! Мне надоело! Я хочу отослать тебя за Пределы. Тебе нужно будет вернуть на Олимп Гермеса, который уже два года как надел рясу священника в какой-то Московии и соблазняет прихожанок в своем приходе.

– Мне… – задохнулась в гневе Гера, – мне, Великой Гере?! Вашей жене и главной богине Олимпа делать гнусную работу Посланца?

– Срок на все про все два месяца! – Громыхнул своим жезлом Зевс. – Иначе я… Я разведусь с тобой. Ты лишишься всего. Я тебе это обещаю. Я…

– Хорошо! – вдруг как-то быстро успокоившись, смиренно прошептала Гера. – Я сделаю все, что ты скажешь. Да и нам надо побыть отдельно друг от друга какое-то время. Но когда я верну Гермеса обратно, что получу я?

– Странно, что ты так быстро согласилась, – ошарашенный Великий взял Геру за руку, – я обещаю… Обещаю, что никаких похождений за Пределы больше не будет.

Странным огнем блеснувшие глаза Геры сильно насторожили бы Зевса, но он в это время обдумывал свое очередное чудачество, из-за которого он в общем-то и хотел ненадолго избавиться от жены.

Дионис, все это время подслушивавший, еле успел увернуться от удара дверями, которые с силой распахнула разгневанная богиня.

– Старый греховодник… – выскочив от мужа и дав полную волю чувствам, Гера обезумевшими глазами посмотрела на олимпийца и вдруг с силой, невозможной подозревать в такой хрупкой женщине, двинула ему между глаз. Дионис хрюкнул и упал на пятую точку.

– Ну, Гера, ты совсем…

– Не смей мне тыкать! – И, внезапно успокоившись, помогла подняться еще не пришедшему в себя Дионису. – Все слышал?

Тот что-то промычал в ответ.

– Пойдешь со мной! – тоном, который не предполагал отказ, жестко сказала Гера.

– Тогда через Польшу, – обреченно вздохнул уже приступивший к обязанностям спутника несчастный приятель богини.

– Почему через Польшу? – ошарашено произнесла опальная жена.

– Не ищите легких путей, Гера. Пошли.

В заснеженном московском переулке, освещаемом витринами престижных бутиков, показались две женские фигурки.

– А в этом баре мы еще не были, – сказала Ольга, слегка покачиваясь, – может, туда?

– Туда! – наполеоновским жестом показала Татьяна на какой-то бар и, громко икнув, схватила сестру под руку.

– Савва нас убьет, если нас опять задержат… эти, как их там… полицимейские!

– Послушай, мы взрослые, далеко не глупые ж-женшины, – почему-то исковеркав последнее слово, попыталась ответить Танюха, – почему мы должны подчиняться младшему брату? Мы должны, в конце концов, устраивать свою жизнь или куда?

– Туда! – Теперь уже Ольга икнула в ответ и уверенно ввела «ребенка», как она называла свою сестру, хотя они были двойняшками, в двери бара. Затем, внезапно резко развернув ее в свою сторону, быстро сказала: – Короче, если к нам будут приставать не те, кто нам нужен, мы с тобой иностранки. Приезжие!

– Да-а??? А откуда? – изумилась Таня.

– Из Польши, – почему-то брякнула вторая и, уже предполагая вопрос, ответила: – Потому что по-польски легче врать. Пшекай и бжекай побольше. И прекращай хромать. Что у тебя?

– Ногу натерла. Болит очень.

В баре, усевшись за первый попавшийся столик, сёстры обратили внимание на сидевшую за барной стойкой, как почему-то им показалось, странную, явно тоже немало выпившую, пару. Осмотревшись, женщины заказали себе по мартини. Официант поставил перед одной бокал с вишенкой, перед другой – с оливкой. Заглянув к себе в фужеры, сестры посмотрели друг на друга и глупо хихикнули.

– Шах. – Ольга, уверенным движением переставив свой фужер Татьяне, уставилась на визави.

Та немного подумала и переставила свой бокал сестре.

– Мат. – Увидев округлившиеся глаза официанта, девчонки опять захихикали.

Хлебнув залпом по порции, они решили разобраться, почему эта пара кажется им странной. Развернувшись всем корпусом к спутнику красивой дамы, Татьяна нашла его очень даже интересным и с ревностью отметила, что женщина ну очень, нет, ну просто очень красива. Несмотря на презрение, с каким последняя взглянула на обеих сестер, Таня отметила про себя, что мужчина смотрит на нее с явным удовольствием. Она улыбнулась в ответ и, неожиданно для себя, ласково промурлыкала «Парней так много холостых». Ольга, испугавшись, что сестра допоет куплет до конца, но еще помнив о том, что они из Польши, пытаясь сказать что-то вроде «пошли пешко́м», пропшекала: