– Нужно предупредить Свера, – поежившись, змеевица убежала в дом. Никаких объяснений, снисходительных улыбок и заявлений, что это в порядке вещей и так часто бывает.

Происходило что-то нехорошее.

Я не знала – что, но видела, как несколько человек, которых непогода застала на улице, поспешили прочь, невольно втягивая головы в плечи и ускоряя шаг, а оборотни, большие и хмурые, наоборот, стекались во двор вожака, в ожидании его слова.

Вжавшись в белую стену, я постаралась стать как можно незаметнее. Предчувствие серьезных неприятностей не отпускало, интуиция требовала бежать в дом и прятаться, но я ее не слушала и стояла на месте, жадно разглядывая сосредоточенные лица оборотней.

Первым на порог вышел Берн, и его озадачили гневными требованиями позвать вожака.

– Ведьмы совсем страх потеряли! – зло прогудели в толпе.

– Тихо! – раскатистый рык Берна оборвал недовольный гул голосов, во дворе воцарилась тяжелая тишина, и именно в этот момент дверь открылась, выпуская Свера.

Вожак вышел.

Я ждала вдохновительного монолога, каких-нибудь слов, объясняющих, что происходит, хотя бы один маленький намек. Но нет, Свер молча спустился с крыльца, глядя куда-то вперед, сквозь оборотней, и те расступались, пропуская его.

Молча и поразительно слаженно они покинули двор, следуя за Свером, туда, где стена не возвышалась неприступной защитой, а состояла из не таких уж и крепких, если подумать, бревен, отделявших территорию деревни от остальной земли. Я, идя на поводу у своего любопытства, поспешила за ними, понимая, что мое присутствие никого не обрадует и потому чуть подотстала, чтобы оказаться не замеченной раньше времени.

Когда я только начинала здесь обживаться, то наивно полагала, что стена защищает оборотней лишь с трех сторон, в то время как четвертую они халатно оставили под защитой своей праматери. Многим позже до меня дошло, что все несколько сложнее, чем мне казалось сначала.

Они просто не ждали нападения с тыла. По южной дороге к ним прибывали только странные люди в темных одеждах, да посыльные соседних князей, периодически прибывавшие с какими-то бумагами и опасливым любопытством. Стоит ли еще пограничная деревня, не померли ли все оборотни, не вырвалось ли жуткое, но не имеющее определенного облика зло?

О том, как выглядят выходцы эти лощеные, вызывающие безотчетную брезгливость, самодовольные люди знали прискорбно мало. В соседних княжествах о выходцах рассказывали страшные сказки, в которых от правды остались лишь общие факты, да назидательный страх перед сильным врагом.

Деревня закупоривала единственный проход в мир, скрепляя сходящиеся у ее границ скалы, кругом охватывающие долину и упирающиеся в каменную стену, являющуюся искусственным заслоном для выходцев.

О том, что враг может прийти не только из другого мира, я раньше как-то не задумывалась. Как выяснилось, очень зря.

Ворота уже были приоткрыты.

Неясная, но набирающая силу тревога погнала меня ближе, чтобы выглянуть из-за могучих спин и хотя бы попробовать разглядеть врага.

Пока оборотни оценивали густоту выползающего из леса тумана, я прокралась следом и, вытягивая шею, опасливо разглядывала темные провалы между застывшими, словно помертвевшими деревьями.

– Яра! – стоило только начать вглядываться в лес, пытаясь понять, правда ли там что-то есть, или это воображение играет со мной злую шутку, заставляя видеть то, чего нет, как меня заметили. – Почему ты здесь?

Свер был зол, Берн мрачен, остальные оборотни просто не рады меня видеть.

– Посмотреть… пришла, – робко пробормотала я, чувствуя себя очень неуютно под тяжелыми взглядами. Лучше бы они все отвернулись и опять туман разглядывали.

– Ее не клеймили, – тихо заметил Берн. Очень хорошее, а главное своевременное замечание. Мне тут и так страшно, а он о клеймении говорит. За что меня клеймить? Я же ничего настолько ужасного еще не сделала. К чему такие суровые меры?

– В деревне четверо не клейменых, – озабоченно поддакнул парень, которого за все время пребывания здесь я видела лишь один раз. Тогда в лесу, в мой самый первый день в этом мире.

– Собери их и запри где-нибудь, – бросил Свер, вдохновленно добавив, – а лучше свяжи.

Затейник, блин.

– Не нужно меня связывать!

– Пойдем, – меня аккуратно взяли за плечи, увлекая прочь от ворот, – Яра, верно?

– Да.

– Я Áлис.

Я, как исключительно невоспитанная особа, ничего на это не ответила, продолжая оглядываться, выворачивая шею. Свер вернулся к делам насущным и, тихо переговариваясь с Берном, напряженно вглядывался в лес.

– Мне показалось, там что-то есть, – доверительно шепнула я Áлису, когда мы прошли первые дома, находившиеся сразу за стеной, – в лесу.

– Не показалось, – угрюмо отозвался он, – они уже пять лет не появлялись, многие начали надеяться, что после смерти Андред гадины успокоятся.

– Кто они?

На улицах было совершенно безлюдно, только туман стелился по земле, да бледно светились защитные символы, выжженные на калитках. Где-то там, за высокими заборами, на дверных косяках мягко горели такие же знаки. Люди и нелюди в этой деревне очень ответственно относились к своей безопасности.

– Ведьмы.

Стоило мне только свыкнуться с мыслью, что я теперь живу в ненормальном мире, как этот мир становился еще более сумасшедшим. Ведьм мне только для полного счастья и не хватало.

– Они считают, что всякое убийство выходца – непростительное преступление, что мы должны впустить их в наш мир и позволить править нами.

Огорошив такими новостями, Áлис затащил меня в подвал дома Свера, который, как он утверждал, охраняется лучше всего, и убежал за другими неклеймеными неудачниками, которым предстояло неизвестно сколько времени просидеть в темноте и сырости, пока наверху творится какая-то опасная непонятность.

Минут через двадцать одиночество мое скрашивало уже четыре несчастные, очень впечатлительные морды. Все молодые и нервничающие, они заставляли меня сожалеть о том, что я тут сижу не в гордом одиночестве.

Одной было как-то спокойнее.

Две девушки забились в угол и испуганно жались друг к другу, вздрагивая от каждого шороха. А шорохов здесь было много, и тряслись они не переставая. Парни, считая, что им статус не позволяет дрожать по углам, бродили по подвалу, то появляясь в неверном свете единственного горящего светильника, то вновь скрываясь в полумраке. Меня эти их брожения очень бесили, но я молчала, предпочитая, сидя под дверью, притворяться ветошью и ждать, когда опасность пройдет, и нас отсюда выпустят. Áлис запер дверь, стоило только последнему неклейменому сюда спуститься.

Угрожающий волчий вой просочился сквозь камень, пройдясь по нервам электрическим разрядом.

Я дернулась, резко открыв глаза. Один из парней застыл, нервно посмотрев на стену, из– за которой, если верить ощущениям, раздался этот вой. Обе девушки и второй парень так и продолжали бояться, всем своим видом давая понять, что они ничего не слышали.

Хотелось бы мне спросить какого черта здесь происходит и что это было, но одна из девушек, та что полнее и пугливее, очень не вовремя завизжала, ударилась затылком о стену и, оттолкнув от себя подругу по несчастью, закрыла лицо ладонями.

Брюнетка шарахнулась в сторону, налетела на стеллаж, оцарапала плечо, но даже не заметила этого, круглыми, полными ужаса глазами глядя на забившуюся в припадке девушку.

Парни как по команде отшатнулись назад, подальше от нее.

А девушка, не прекращая орать, билась головой об стену, изредка страшно подвывая.

– Прекратите это, прекратите!

Я не знала, почему никто не пытается ей помочь, но не могла на это смотреть. Непонятное, невозможное зрелище нагоняло противоестественную жуть. Я не меньше визжащей хотела, чтобы это прекратилось.

– Стой! С ума сошла? – парень, что не слышал воя, попытался преградить мне дорогу, когда я бесстрашно и бездумно ломанулась к девушке, но, наткнувшись на злой взгляд, поспешно отошел в сторону, мстительно пообещав. – И тебе достанется, дура.