– Вы так открыто говорите о том, что Вас возбуждает, я вправе предположить, что Вы очень легко оказываетесь в постели.

– Не могу Вас этим обнадеживать по той лишь причине, что быть настоящим Дедом Морозом – это дано не каждому! Хочу заметить, если во мне рождается страсть, то это спровоцировано только любовью.

– Господи! Да мы с Вами дышим одним воздухом! Я тоже считаю сексуальность одной из составных любви. Наблюдая флирт с Вашей стороны, я могу надеяться на присутствие хотя бы влюбленности? – он, не отрываясь, смотрел в ее умные, красивые и чертовски хитрые глаза.

– Должна признаться, что Ваше появление было знаковым. Кроме того, обожаю эффект приятной неожиданности. Мне смешно вспоминать, но раньше мне нравилось страдать, терзаться в мучительных любовных ожиданиях. Со временем во всем этом многообразии появились элементы игры, полной трепетных, любовных страстей, – она внимательно, не скрывая удивления, рассматривала этого крепкого и обаятельного, с офицерской выправкой, уверенного в себе, мужчину.

– Хочу Вам задать такой вопрос: если любовная игра приносит обоюдное удовлетворение, станете ли Вы рисковать и менять свой жизненный сценарий? – у него от напряжения перехватило дыхание, он видел в этой женщине свой завтрашний день, свою дальнейшую жизнь, он видел в ней свою судьбу. Он даже не хотел думать о том, что события могут развиваться в другом русле, нежелательном для него. Он был уверен, красив и полон достоинств.

– Разрешите заметить, что музыка уже трижды поменялась. По-моему ответа ждете не только Вы, но и все присутствующие. Закажите, пожалуйста, «Свадебный марш» Мендельсона, чтобы не объяснять каждому, что происходит между нами. Он был восхищен и очарован ею, и ее предложение ему очень понравилось. Под звуки марша они сели за его столик и она продолжила:

– Вы оказались очень способным и сумели создать романтично-сексуальную атмосферу. При этом я нисколько не умаляю своей роли. Однако, если спонтанность нас обоих устраивает и даже возбуждает, то это уже больше чем флирт, я Вас уверяю. Во мне, к сожалению, нет стервозности, чтобы использовать ситуацию в корыстных целях, но Ваше предложение продолжить вечер я принимаю.

Он похолодел: она читала его мысли. Оплатив счет, они вышли, держась за руки. В фойе он не выдержал душевного напряжения, поднял ее на руки.

Да, они имели отрицательный опыт семейной жизни. А сейчас их увлекла любовная игра, благодаря которой рождалась страсть. Однако появились и обрели ценности такие качества, как взаимопонимание и взаимоуважение. Встретились достаточно взрослые, умные, красивые, возможно, чуть ироничные люди.

Самое главное и замечательное в этой истории то, что они действительно будут менять свой жизненный сценарий…

Как правило, на каждые пять учеников – один, по имеющимся данным, является способным. Так, по крайней мере считает Бэлла – преподаватель музыки и просто красивая, современная женщина. Сегодня у нее урок фортепианной музыки у одного из тех, что приходятся на пять учеников. Его зовут Алекс, ему семь лет. Воспитанный, симпатичный мальчик, с внимательным и чуть озорным взглядом. Улавливает и быстро запоминает сыгранное Бэллой, потому что очень хочет играть, играть без нот и только те произведения, в которые он влюбился, от которых он в восторге.

Сегодня для разнообразия Бэлла предложила Алику легкомысленную пьеску, о чем ей пришлось тут же пожалеть. Как обычно, представляя новое произведение, она вдохновенно проигрывает его ученику и с интересом ждет реакции, оценки. Алик, еле дождавшись финала произведения, попросил разрешения посетить туалет, сославшись на боли в животе. Сидел в туалете неприлично долго. Наконец, появившись, уселся за инструмент, всем своим видом и поведением, демонстрируя свое отношение к прослушанной пьесе. Не выдержав паузы, малыш роняет голову на клавиши и, рыдая, признается:

– Мне не нравится это произведение. Я не хочу его играть. Это не произведение вовсе, а сюси-пуси…

Бэлла таинственно открывает свой портфель, достает ноты и, с разрешения малыша, располагает их на подставке. Первые же аккорды заставили Алика собраться, выпрямиться. Чувство восторга наполняло его. Бэлла же использовала все свое мастерство музыканта и психолога, возвращая юному ученику вкус и интерес к музыке. Малыш ликовал, потому что это было то, что ему нужно. Он слышал музыку, о которой мечтал, которую хотел слушать, музыку, находившую отклик в его богатой не по возрасту душе. Бэлла закончила играть и, не убирая руки с клавиш, взглянула на восхищенного малыша:

– Будем разучивать? Ты слышал это произведение? Знаешь, кто его написал?

Малыш, словно возвращаясь из другого пространства, прошептал своей учительнице:

– Да, я буду Это играть. Это мой любимый Бах.

Спасибо, Бэлла!

Перед сном решил прогуляться, подышать свежим воздухом. Бонька преданно стояла возле моих ног и терпеливо ждала, когда наденут шлейку. Домашние слишком охотно нас выпроваживают, что мне всегда не очень нравится. Весь в думах выхожу на улицу. Дневная жара спала, дует, что-то похожее на ветерок. Свернули в парк. Скамейки заполнены, никто не хочет расходиться по своим душным квартирам. При свете фонарей по-деловому и каждый вечер решаются проблемы быта, выносятся на обсуждение последние политические интриги, высказываются мнения о лидерах партий и их поступках, о маклерах, от которых можно ожидать чего угодно, о возможном продолжении падения курса доллара и, как это отразится на каждом из присутствующих, о детях, которые стали другими, о внуках, которые совершенно не читают книги…

Мое внимание привлек маленький велосипедист. Он несся мне навстречу с такой скоростью, что я вынужден, был прыгнуть на газон, успев дать команду Боньке. И этот маленький «камикадзе» промчался мимо. Я был в ужасе еще и оттого, что голова и шея малыша были плотно перебинтованы. Создавалось впечатление, что шея вообще была в гипсе. Перевязка была сделана добросовестно, торчали только уши и глаза. Правая нога была забинтована от бедра и почему-то поверх штанины. Но, самое удивительное, что концы бинтов, около пятидесяти сантиметров каждый, не были заделаны и развивались позади малыша. Я остолбенел и не мог двинуться с места, такой ужасной была эта картина. Бедная Бонька тоже была напугана, присев, она со страхом смотрела вслед умчавшемуся малышу, ее всю трясло. Совершенно не зная, как реагировать, я осторожно ступил на тротуар. Не успел я это сделать, как вздрогнул от крика, бегущей малышки:

– Спасите!!! Делжите его!!! Подожди, я еще хочу пелевязывать! – крик, полный обиды и отчаяния. Что-то белое мелькало вдалеке, наверное, перевязочный материал, догадался я. Мне пришлось посторониться и «медсестра» промчалась мимо. В руках она держала два рулона туалетной бумаги, пятиметровые концы которой трепетали за спиной бегущего «медицинского работника».

С дрожью в коленях мы с Бонькой проходили мимо, мирно беседовавших людей, которые из-за важности, обсуждавшихся тем, не слышали и не видели ничего и никого вокруг…

Здравствуй, дорогой! Твое предложение я встретила, по меньшей мере, с улыбкой, так как не вижу смысла в реанимации наших с тобой отношений. Воды реки, которая называется жизнью, не повернуть вспять. Возможно, тебя вдохновляет тот факт, что я после развода с тобой не была более замужем. Уверяю тебя, что это совсем не та причина, о которой думаешь ты. Я делала карьеру, растила детей, обустраивала наш дом, мне было не до личной жизни. К тому же ты, своим иждивенческим отношением стал мне просто неинтересен. Я не думаю, что по прошествии стольких лет ты изменил себя и свое представление об ответственности мужа, отца и просто человека. Меня же жизнь закалила, воспитала во мне самодостаточность. Я все смогла, самое главное, я вырастила наших детей. Твое участие в их проблемах настолько мизерно, что одно лишь воспоминание об этом вызывает улыбку. Я была свидетелем, когда ты не узнал свою младшую дочь, кстати, как и она тебя, весело пробегавшую мимо. Пойми меня правильно, я не обижаюсь на тебя. Ты такой, какой ты есть, и тебя нужно было принимать или не принимать. За твое неучастие в жизни детей я на тебя не в обиде. Ты, наверное, тоже занимался карьерой, обустраивался, пытался воспитывать детей, правда, чужих. Мы с тобой сами сделали свой выбор, и ничего уже не поделаешь. Вспоминаю смешной случай. Однажды позвонили в дверь, подойдя, я увидела в глазок тебя. Открывать, видеть, общаться, – ничего этого не хотелось, и я детским голосом спросила: