– Я быстро теряю контроль над собой.

– Это заметно.

– Извините меня… Не забудьте… о моей визитке, если… если вспомните какую-нибудь деталь…

Слегка обескураженный, он бегом нагнал жену на улице. Она выглядела более чем разъяренной.

– Милая, прошу тебя…

– Все закончилось? Едем домой?

Усевшись за руль «форда», Сильвия глубоко вздохнула, переводя дух. Стефан повернулся к ней:

– Я убежден, что… Послушай, эта история с замками… В музее явно что-то произошло, возможно, полиция в курсе и…

– Еще одно слово – и я выхожу из машины.

Стефан замолчал.

Они выехали на бульвар Сен-Мишель. И тут с ними чуть не столкнулась полицейская машина с включенной сиреной и проблесковым маячком на крыше.

– Грязный китайский придурок! – крикнула Сильвия водителю. – Нет, ты только глянь на этого карлика! Можно подумать, машина едет сама по себе!

Силы покинули ее. От испуга руки, лежащие на руле, сильно дрожали.

– Давай я поведу, пока ты не успокоишься, – предложил Стефан. – У тебя есть успокоительные?

– Забыла… Тебя надо как можно скорее показать врачу, чтобы он прописал тебе лекарства посильнее.

Стефан смотрел прямо перед собой:

– Я не желаю больше ни твоих мерзких таблеток, ни психиатров. Точка.

– Да ты посмотри на себя, черт тебя дери! Ты на всех набрасываешься, всех норовишь оскорбить! Где бы ты ни появился, все считают тебя чокнутым! Везде тебе чудятся какие-то совпадения! Ты все больше и больше уходишь в свою Страну Тьмы. Такие симптомы не обманывают… и ты это знаешь…

Стефан выбросил свой билет в окно, Сильвия положила свой в бардачок.

– Ты все еще держишь меня за сумасшедшего?

– Позволь мне не дать тебе погибнуть. Позабыть о малышке и обо всем остальном. Лечение не…

– Я не шизофреник! Мои сны логичны, последовательны и точны! Они связаны друг с другом во времени! Кровь на руках! Направленное на меня оружие полицейского! А в следующем сне оружие уже у меня и я бросаюсь к Джону Лейну, чтобы его убить! И в то же самое время я слышу по радио о девочке, убитой в тридцати километрах от нашего дома!

Стефан поправил резинку, которой были перехвачены его длинные черные волосы.

– И знаешь, что хуже всего? По радио говорили, что они ищут сбежавшего подозреваемого. И все его приметы в точности совпадают с моими! Это был я, и я специально тогда побрил себе голову, чтобы меня не узнали.

Он стиснул плечо жены и прошептал:

– Малышка Мелинда… должно быть, я был там, когда… когда ее убивали… И я наверняка что-то видел. – Откинув голову на подголовник сиденья, он закрыл глаза. – Или… или это я ее убил. Еще одно совпадение, еще одно происшествие… Боже мой! Может, я вот-вот пойму то, чего никак не мог понять всю жизнь, и смогу доказать, что я не псих. Ты не думаешь, что эта игра стоит свеч?

Маленькое кладбище степенным строем окружали великолепные кипарисы. В этот час, когда повсюду царили тишина и спокойствие, было слышно, как наверху весело заливаются птицы.

Стефан вошел в шестую аллею. Сердце у него бешено колотилось, как всякий раз, когда он рисковал тайком прийти в это место, в каких-нибудь нескольких сотнях метров от имения. Перед ним на серо-белом мраморном надгробии было выбито имя: «Гаэль Монтьё – 1997–2007». И, как и всякий раз, его словно скальпелем полоснуло.

Нет ничего хуже, чем смотреть на могилу ребенка. Холмик был выложен плиткой, уставлен вазами с цветами и прочими проявлениями любви. Вот уже два месяца после трагедии мать приходила сюда каждый день около половины шестого вечера и долго стояла, проклиная свою жизнь. Иногда Стефану приходилось делать крюк, обходя могилу, чтобы не пересечься с матерью и не встретиться с ней.

Что же до ее мужа, то он его никогда не видел.

Большой букет белых роз, что он принес накануне, кудато исчез, – может быть, его выбросила мать. В этот раз он поставил в вазу сиреневые хризантемы. Вдруг у него зазвонил мобильник. Стефан в панике схватил его и отключил звук. Эверар, продюсер «Кровавой лощины», интересовался, как продвигается муляж Мартинес. Не отвечая, он выключил телефон и несколько минут собирался с мыслями.

Подняв воротник куртки, он пошел к выходу с кладбища. Потом посмотрел куда-то перед собой, достал из кармана диктофон, долго стоял в нерешительности, положил его обратно и быстро зашагал прочь. Сильвия думала, что он пошел прогуляться по лугу возле опушки леса. Но для него настал час лицом к лицу встретиться с худшим. И раз и навсегда выбросить из головы все свои страхи.

Он прошел по проспекту Освобождения и поднялся по шоссе № 16 два километра до того проклятого поворота. До того места, где его капот погасил улыбку десятилетнего ребенка. До того поворота, который он после трагедии ни разу не проехал на машине.

Он был уже почти на месте. Дорога шла здесь под уклон и поворачивала. Сзади утопал в густой зелени Ламорлэ, впереди виднелся изгиб темного асфальта, похожий на серп. А дальше торчал желто-белый километровый столб с отметкой «№ 16». Это здесь.

Весь дрожа, Стефан тщательно сверился с листком бумаги. Рапорт жандармерии указывал, что удар случился ровно в восемнадцати метрах от столба.

Стефан вошел в лес, чтобы точно проследить траекторию движения своего автомобиля, которую подсказывала попорченная и примятая зелень на этом месте. Даже через два месяца на земле еще виднелись сломанные ветки и вывороченные с корнем кусты. Природа забывать отказывалась.

Наконец он заметил узкую тропинку, о которой говорилось в рапорте. По словам представителей власти, девочка вместе с родителями возвращалась с длинной пешей прогулки из Шамонтеля в Ламорлэ. Этой тропой они ходили по нескольку раз в год.

Потом он увидел дерево, и сердце его горестно сжалось. Бук с содранной корой еще хранил следы автомобильной краски. Стефан не стал обходить это место и упрямо пошел вперед.

Пальцы его прикоснулись к холодному стволу. И все вдруг снова ожило в памяти. Он скорчился, словно его ударили под дых.

Резкий удар по тормозам не прошел без последствий. «Мерседес» вынесло на обочину, он забуксовал, покатился вниз по склону, пересек проезжую часть и убил девочку на глазах у родителей. Потом боком ударился о дерево, запрыгал вниз по ухабам, а потом в нем сработала подушка безопасности. Перед тем как потерять сознание, Стефан успел посмотреть на свои окровавленные руки. В тот день он был не на «форде», как обычно, иначе и он бы в живых не остался. Просто невероятное везение, что он поехал на другой машине, говорили тогда.

Невероятное везение…

Он закрыл глаза, зажал ладонями уши и закричал. Эти картины неотступно преследовали его. Может, он действительно сходит с ума? А может, он всегда был психом?

Чуть не плача, он бросился бежать.

С трудом карабкаясь по крутой тропинке по направлению к шоссе, он добрался до километрового столбика с пометкой «№ 16». Здесь, как утверждали жандармы, он стал тормозить. Он спустился к асфальту как раз там, где виднелись следы торможения, все еще довольно четкие. Машина шла юзом метра три до того места, где ее выбросило на обочину.

Стефан вновь переживал аварию секунда за секундой. И те несколько секунд, что ей предшествовали. По утверждению жандармов и по характерному тормозному следу на асфальте, он нажал на тормоз, пытаясь избежать столкновения с оленем или с кабаном. В этих местах дикое зверье часто оказывалось на шоссе, о чем и оповещал дорожный знак.

Но Стефан не видел ни оленя, ни кабана. Считалось, что он потерял память от травматического шока и черепной травмы. Но он был уверен как раз в обратном. Он ничего не видел.

Он еще раз внимательно оглядел грунт, потом всю территорию возле места аварии. Ничего. Ни одной детали, которая доказывала бы, что он не сумасшедший и не одержимый. Но ударил же он по тормозам без всякой причины!