Поняв, что опасность миновала и мои колени устойчиво держатся на поверхности, я разогнулась, открывая глаза и замирая от удивления – снизу на меня смотрело прекрасное создание с большими изумрудными глазами. Несколько долгих секунд, пока я отходила от шока, в них не было осмысленности. На моих губах расцвела широкая улыбка от радости, что девочка, все же, жива. Руки, удерживающие ее, я попыталась медленно убрать, не делая резких движений, а в изумрудных глазах начали появляться сначала любопытство, потом осознание. Следом за ними пришел страх. Пухлые розовые губки приоткрылись от испуга – такой она оказалась еще прекрасней, со своими огромными глазищами, смотревшими со страхом и удивлением, хлопая длинными пушистыми ресницами. Казалось, она была готова вот-вот закричать, чувствуя себя в опасности. Я медленно убрала от нее руку, невольно касаясь кончиками пальцев холодной кожи на шее.

От прикосновений девочка вздрогнула, словно это причинило ей боль и попыталась отодвинуться от меня. Не встретив никакого сопротивления, русалка сделала с начала один робкий гребок длинным хвостом, потом второй, не сводя с меня испуганных глаз. Почувствовав себя на свободе, она быстро развернулась, ныряя под воду. Когда широкий плавник исчез в очередной волне, с меня, наконец, спало оцепенение, но легкий туман в голове и глупая улыбка на губах никуда не исчезли.

Надо было выбираться из холодной воды, пока не простудилась, а то накроется мой отпуск медным тазом. Хотя, какой теперь отпуск? Случившееся только что не сравнится ни с каким курортом. Все остальное блекло в сравнении с самыми прекрасным зеленоглазым созданием в мире.

Кажется, я безнадежно влюбилась.

***

Подобрав свою сумку, брошенную на берегу, я медленно поплелась к отелю. Представляю, как на меня смотрели прохожие – мокрые футболка и шорты, с которых продолжала стекать вода; прилипшие к лицу и шее короткие каштановые волосы, намокшие, они казались почти черными; волочащаяся за мной сумка, которую я так и не потрудилась повесить на плечо (странно, как я ее вообще не забыла там на берегу); а на лице застыла глупая мечтательная улыбка. Не хватало только лихорадочного блеска в глазах и можно было смело идти сдаваться дяденькам в белых халатах.

Ни о какой ночной тусовке я уже и не думала. Завалившись в свой номер, я быстро приняла душ, смывая с себя морскую воду, и всю оставшуюся ночь лежала на кровати, вспоминая изумрудные глаза. Засыпать было страшно – а вдруг, когда я проснусь, то решу, что все это было лишь сном. Нет, конечно, у меня всегда было богатое воображение, но промокшая насквозь одежда не были моей фантазией. Руки до сих пор помнили прикосновения к скользкой чешуе и холодной коже прекрасной русалки.

С утра ко мне в номер пришли (а точнее – ввалились) знакомые из соседнего номера - двое молодых мужчин, с которыми мы познакомились еще в день заселения. Оказалось, что мы все из столицы и уже третий день ходим на одни и те же тусовки. Эту ночь они провели без меня и, похоже, не только не ложились, но и не собирались прекращать развлекаться.

К тому моменту мне уже давно не спалось, и я дорисовывала третий рисунок русалки. Мне всегда нравилось рисовать простым карандашом – им лучше всего можно было передать если не цвета, то оттенки. Серый рисунок буквально оживал на листе, завораживая своей реалистичностью.

Парни ввалились в мой номер с громким смехом, заражая и меня своим позитивом. Они собирались спуститься в ресторан и позавтракать, а потом отправиться на какую-нибудь экскурсию по местным достопримечательностям и звали меня в свою компанию. Идти куда-то после бессонной ночи было лень, но оставаться в номере казалось еще большим преступлением. За не долгим разговором один из мужчин разглядел на кровати рисунки, которые я не додумалась убрать. к счастью, их не интересовало, откуда я взяла такой образ – мало ли что находится в голове художника. Они только попросили разрешения сфотографировать мои работы. Оба мужчины работали профессиональными фотографами, поэтому никогда не расставались со своими камерами. По их мнению, даже самый навороченный смартфон не может сравниться с профессиональным фотоаппаратом. С этим сложно было поспорить, потому что снимки, которые я у них видела, оказались прекрасны без всякой обработки.

За целый день эти двое умудрялись отснять больше пятисот снимков, еще и меня принудили им позировать, обещая после отпуска все фотографии отредактировать и выслать мне на почту. Меня, наверно, за всю жизнь столько не фотографировали, сколько за время этого отпуска.

Полторы недели и мой отпуск подошел к концу. С того дня, как я нашла на берегу моря русалку, я каждый день ходила на пляж, хотя бы ненадолго. Не знаю, чего я ожидала там увидеть – еще хоть раз издалека разглядеть исчезающий в пучине волн зеленый хвост, как доказательство того, что она жива и здорова и что я не свихнулась окончательно. Надежда увидеть ее погасла с последними лучами солнца, скрывшимся за горизонтом.

На пляже в этот день оказалось слишком людно и мне совершенно не хотелось туда спускаться. А вот на краю высокой скалы, прямо под которой начиналось море, было как раз то, что нужно. В руках я держала свой планшет с рисунками и последний из них был посвящен прекрасному созданию с большими изумрудными глазами,которое больше никогда не увижу. Рисунок я привычно подписала творческим псевдонимом «Силиния», под которым я была более известна, чем Джессика Адамс.

Первый сильный порыв ветра ударил с боку, подгоняя меня побыстрее покинуть опасное место. На горизонте начали появляться густые черные тучи – похоже, сегодня намечается еще один шторм. Ветер усиливался с каждой минутой, прогоняя последних отдыхающих с пляжа. Мне тоже пора уходить – рано утром меня ждет самолет, но не хотелось покидать это место просто так. Я точно решила, что вернусь сюда на следующий год, а будучи человеком немного суеверным, хотелось что-то здесь оставить. Но в данный момент кроме карандаша и планшета с рисунками у меня ничего с собой не имелось.

Сделав глубокий вздох, я приподняла зажим, удерживающий бумагу. Сорвавшийся ветер тут же подхватил все мои рисунки, унося их далеко-далеко в море. Как они касались воды, исчезая в морской пене, я уже не видела.

***

Год пролетел совершенно незаметно и вот я снова в том же отеле. В этот раз поездка мне далась с огромным трудом – меня не хотели отпускать даже на неделю, словно я невольник какой-то и не имею права на отпуск. Поругалась с заказчиком, потом и с директором. Теперь я свободный художник, работающий сам на себя. К счастью, у меня имелось достаточно сбережений, чтобы прожить на них не один месяц.

Через неделю после моего возвращения из отпуска я получила обещанное письмо от мальчиков, с которыми отдыхала. Точнее – это оказались несколько писем, до отказа забитые фотографиями. После обработки их можно было хоть на обложку журнала отправлять. Мы еще неоднократно переписывались, даже несколько раз встречались, но из-за большого объема работы это удавалось не часто. Они собирались на лето уезжать куда-то отдыхать, тоже на море. Звали меня с собой, но у меня были другие планы.

Фотографии моих рисунков с русалкой понравились кому-то из их знакомых. Мне даже предложили продать их. Я отказалась, потому что нечего было продавать, ведь все рисунки остались на море. Будучи дома, я неоднократно пыталась рисовать русалку красками, карандашами (да чем только не пыталась), но она получалась не такой, как я ее помню. Мелкие неточности в работе раздражали очень сильно, и очередная картина отправлялась в мусорное ведро.

В отель я заселилась поздно вечером. Уставшая с дороги, мне не хотелось никаких прогулок или тусовок, только душ и мягкая кровать в номере. Всю ночь мне снилась девочка с длинными бирюзовыми волосами. Она пела для меня на своем непонятном языке, но таким прекрасным голосом, что я слушала бы ее вечно. Это был первый раз за год, когда она пришла ко мне во сне и словно звала, чувствуя, что я рядом.