– Да, – засмеялась Ангелина. – Врач говорит: «Так это же сразу видно по тебе». Больше всего мне понравилась реакция мамы. Ржу весь день. Звоню, говорю ей: «Мам, а мне маниакально-депрессивное расстройство поставили», а она говорит так спокойно и ласково: «Ну, хорошо».

– Слава Богу, не шизофрения!– заметила я.

– «Ну хорошо», – говорит. Просто так.

– Так ты же нормальная!

– Так это нормальные люди и есть.

– Ну и что такого, у меня тревожно-депрессивное расстройство, – сказал Петя.

– А у меня расстройство адаптации, – сказала я.

– Самое безобидное расстройство, – заметил мне Паша.

– А что это такое – расстройство адаптации? – спросила Ангелина.

– Это я когда с неба прилетела, к Земле не смогла адаптироваться, – пошутила я.

Ангелина изумленно на меня посмотрела.

– Мне кажется, у тебя не только расстройство адаптации.

– Возможно. Этот диагноз мне психиатр мой ставил в психоневрологическом диспансере. А здесь может и другой поставили уже. Надо, кстати, спросить, интересно.

– Ну и ладно, биполярочка – это же не психическое расстройство, – попытался утешить Паша.

– Психическое!– возразил Петя, – и тревожно-депрессивное расстройство – это психическое расстройство и расстройство адаптации – тоже! Мы все здесь психи!

Когда я поступала в клинику неврозов, боялась опять не адаптироваться, зная своё расстройство и переживала, что окажусь в обществе психов с различными расстройствами. Но моя знакомая, которая тоже когда-то лежала там, сказала мне: «Не переживай, там хорошие люди. Замечательные». И действительно, ни одного плохого человечка за все время пребывания здесь я не встретила. Все замечательные. Психи, правда, но замечательные. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить! И биполярочка замечательная, и тревожно-депрессивное расстройство замечательное. Да и вообще мне здесь просто замечательно. Ещё в этих людях замечательно то, что они открыты и искренни, почти всегда шутят и смеются, и шутят, кстати, замечательно, не смотря на все свои расстройства и диагнозы. Они поразили меня тем, что не хотят казаться кем-то другим, кем не являются, что не хотят казаться успешными, счастливыми, состоявшимися и состоятельными, выдающимися, исключительными или ещё какими-нибудь замечательными. Они никогда не расхваливают себя прилюдно. Они вообще не хотят казаться. Они не готовы на все, чтобы их заметили, чтобы их отметили. И это заметно. И это замечательно. Они открыто говорят о своих проблемах, если спросить. Они умеют находить радость и счастье в каждом дне, независимо от обстоятельств. Они как дети. Артистичные, обаятельные, непосредственные, харизматичные. Они смелые, совершенно не боятся того, кто как на них посмотрит, кто что о них подумает. И сами никого не судят. Принимают друг друга, как есть, делятся всем, что есть. Каждый вечер мы устраиваем «большой стол», на который каждый приносит что-нибудь вкусное, играем в мафию, карты, уно и другие настольные игры. И, кстати, замечательно играем. Когда кто-то с другого отделения заглядывает в столовую, обычно спрашивает: «А что, у кого-то день рождение?». «Нет, у нас так каждый вечер», – отвечает кто-нибудь из нас. Курить ходим все вместе, курим замечательно, и обратно уходим вместе. Они открыты к общению. В них нет гордости, надменности, предвзятости, холодности, отстраненности, высокомерия, агрессии. Они не стремятся манипулировать, подавлять, властвовать, навязывать, указывать. Они сострадательны, внимательны, просты. В их обществе легко и свободно. Но иногда они плачут. Смотрю все время на девушку с красными волосами и ее молодого человека. Замечательная парочка. Хоть у него и не красные волосы. Но как он ее поддерживает, защищает, огораживает, помогает, вытирает ей слезы, весь в ней, весь направлен на неё, никуда без неё. Как будто и у него волосы красные.

Я вот думаю, а может все так, потому что мы просто все под антидепрессантами? Как сказала сегодня Ангелина, «простите, что немного торможу, я под кветиапином». Так что, если что, простите, если все мне кажется таким замечательным, я под антидепрессантами.

С замечательными, Евгения Захарова.

Записка 13.

ОБЫЧНЫЙ ДЕНЬ в клинике неврозов.

Подъем у нас всегда в 8 утра. На завтрак только каша! Гречневая, пшенная, рисовая, манная. Разная. Иногда каша бывала ещё и на ужин. С учетом того, что я кашу не ем совсем, периодически я оставалась без завтрака и без ужина. Хорошо, что к каше давали хотя бы бутерброд или яйцо. Завтракали мы все вместе в столовой.

– Не спала опять сегодня полночи, – поведала я. – Психиатр выписал мне новые таблетки, даже дозу удвоил, а эффекта нет. У меня бодрость такая полночи, аж танцевать охота.

– Так и станцевала бы!– засмеялся Паша, – только потом за тобой бы скорая приехала.– А что за таблетки он выписал тебе?

– Не помню название, что-то связанное со сном.

– Какого цвета таблетки?

– Розовые.

– Сонопакс?– предпологает Паша.

– Да, точно. А что это?

– Лучше тебе не знать.

– Так это нейролептик! – возмущаюсь я, тут же погуглив.

– А ты что думала? Валерьяночку тебе выписали?

– Вроде того. Думала снотворное или успокоительное. Я не могу успокоиться, поэтому и не сплю.

– Так чтобы ты успокоилась, для этого к тебе психиатр приходит на ночь и говорит: «Успокойся! Успокойся!», – пошутил Сава. Мы хором рассмеялись. Я хохотала на всю столовую, так что остальные пациенты недоуменно косились на меня.

– Я сегодня ещё проснулась под дагестанскую музыку, – продолжала я,– у меня соседка из Дагестана в 8 утра включила мне ее со словами: «Вот тебе хорошая музыка, чтоб ты быстрее проснулась». После этого мой недавно начавшийся сон снова закончился. Если б она ее ночью включила, я б ещё под неё и станцевала, веселая такая, зажигательная песня.

– Да, не скучно тебе, – замечает Паша.– Жень, ты домой сегодня поедешь?

На выходные многие из клиники неврозов уезжали домой с разрешения медсестры.

– Нет, у меня нет здесь дома.

– Почему?

– Потому что то место, в котором я живу, я не ощущаю своим домом. И мне комфортней в клинике, чем там.

– Ты серьезно? – удивляется Паша, сочувственно глядя на меня.– Но все уедут. Вот кто тебя будет смешить, если ты тут одна останешься?

– А мне и одной смешно, – улыбнулась я.

– Это диагноз! – захихикал Паша.

После веселого завтрака мы, как правило, шли на процедуры. Например, я ходила на «дарсонваль головы». Это когда голову расчесывают расческой с током. И волосы встают дыбом. Это чтоб сон был лучше и голова не болела. Или, например, процедура «гальванический воротник». Воротник этот мокрый и под током. Ты ложишься спиной, и тебя шандарахает током. Это, чтоб ты взбодрился, и спина не болела.

На обед у нас всегда было первое и второе. На второе обычно то, что осталось от первого. Например, на первое суп с капустой, а на второе тушеная капуста. Или если на первое суп с картошкой, то на второе тушеная картошка. Все логично.

Потом у нас наступал тихий час. Далее какие-нибудь занятия – психотерапия, музыкотерапия, танце терапия, изо терапия и ужин. На ужин всегда что-то разное, неизменен только компот. Главное, что к завтраку, обеду и ужину у нас всегда подавался смех. Здоровый, заразительный смех. На десерт. А после ужина по традиции настольные игры, сопровождающиеся, как правило, бурными эмоциями, из-за которых вероятно я и не могла успокоиться.

Успокойся, Евгения Захарова.

Записка 14.

Неплохой сексуальный объект

– Ну, как у вас дела? Чем меня порадуете? – поинтересовался психиатр клиники неврозов, когда я вошла в его кабинет.

– Мне нечем вас порадовать, к сожалению, – ответила я.

– А чего так?

– Не помогают таблетки. По три часа не могу уснуть.

– Бли-и-ин!– протянул доктор и достал из стопки мою карточку.

– Вчера вечером даже почувствовала раздражение.