Пытаясь полностью посвятить себя написанию презентации, которую надо было успеть подготовить до Нового года, Папа тем не менее постоянно бросал взгляд на видневшийся за занавеской силуэт. Наконец не выдержал и подошел поближе. Выглядел кактус, надо сказать, похуже, чем его детсадовский собрат. Горшок, в котором обитал кактус «домашний», был заметно меньше, так что даже человеку далекому от ботаники было очевидно, что нужна срочная пересадка. Ко всему прочему земли в этом тесном кактусовом жилище было явно недостаточно. За те несколько лет, что прошли с забытого Папой дня рождения Мамы, кактус съел почти половину грунта. Папа попытался вспомнить, поливал ли он когда-нибудь этот подарок, и, судя по тишине в голове, единственной надеждой на выживание для кактуса была Мама.

– Папа, а ты полежишь со мной?!

Игнат повторил свой вопрос несколько раз, поэтому, несмотря на то что Папа всеми силами пытался продемонстрировать, что ничего не слышит, что его это не касается и что вообще его здесь нет, в конце концов все же не выдержал, закрыл ноутбук и послушно поплелся в детскую.

Сын мертвой хваткой обвил Папины руки, что обещало длительный «плен» и нескорое завершение работы над презентацией.

– Папа, а как называется этот кактус?

– Арагвиус Верициталис, – придумал Папа, чтобы отделаться. Сына эта информация не заинтересовала.

– А ты видел, какая у него красная бамбошка?

Папа подумал, что про себя назвал бамбошку почему-то шанкром.

– Я думаю, Папа, что там у него мозги.

– По-твоему, кактус умеет думать?

– Конечно. А ты заметил, что у него на бамбошке колючек больше, чем на ножке?

Папа мысленно представил кактус: коричневое основание горшка, зеленое треножие, красный шанкр-бамбошка. И действительно, вершинка была густо облеплена колючим пушком и напоминала обритую голову заключенного, в то время как нижняя часть, скорее, была похожа на первую поросль на щеке подростка, то там, то тут проявляющуюся безо всякой логики и симметрии.

– А кактус на что похож?

«Господи, ну на что он может быть похож…»

– На шило, – ляпнул Папа невпопад.

– Которое в попе?

– Что, Игнаша?

– Мне дедушка говорит, что шило в попе не утаишь.

– Дедушке твоему язык бы иногда держать за зубами.

– А дедушка к нам на Новый год приедет? А шило – это что?

– Возможно. Это типа отвертки, только с острой такой штукой.

– А зачем?

– Чтобы дырки делать.

– А чем еще можно дырки делать?

– Компостером.

– Чем?

– Это такая железяка квадратная, которая раньше в билетах дырки делала. А билет – это такая маленькая бумажка, которую давали, чтобы в автобусе проехать. А автобус – это такая машина, где много-много дяденек и тетенек едут на работу.

Игнат какое-то время переваривал ответ Папы, содержавший море неизвестной информации. Папа наивно надеялся, что ребенок засыпает.

– Папа, а кто сильнее: кактус или шило?

– Игнат, спи.

– А ты бы кем хотел стать: человеком-кактусом или человеком-шилом?

– Я бы хотел быть человеком-компостером.

Папа уже почти пятнадцать минут лежал в обнимку с сыном, боясь пошевелиться. Предыдущие две попытки выбраться из полусонных объятий отпрыска привели лишь к тому, что Игнат прижимался к отцу еще сильнее, поэтому отец твердо решил дождаться того момента, когда сын ТОЧНО уснет. Снова задумался о кактусе. Своим обликом он напоминал Папе Дом-книжку на Новом Арбате. Раньше, в Папином детстве, там располагался Совет экономической взаимопомощи, потом – мэрия, а сейчас… вроде бы что-то правительственное, но что точно, Папа не знал.

С приходом ночи наступало время кактусов. Об этом мало кто знает, но кактусы вида Арагвиус Верициталис в темное время суток умеют вселяться как в живые организмы, например в людей или кошек, так и в различные предметы. Кактус из детского сада отделил свою духовную сущность от вещественной оболочки и полетел по следу Игната. Кактус из спальни Папы с Мамой решил на время вселиться в Дом-книжку с Нового Арбата.

Дом-книжка осознал себя кактусом довольно быстро, внешне это проявлялось в том, что Дом, во-первых, позеленел, а во-вторых, сверху на нем стремительно стал расти гигантский нарост из красных рекламных огней, где розовощекий Санта-Клаус в красной шубе погонял упряжку, груженную кока-колой. Приняв новую личину, Дом-кактус оглянулся вокруг. Под «ногами» у него ничего особенно примечательного в этот поздний час не было: автомобили, светофоры, мост. Переместив фокус на предметы, стоявшие чуть дальше, Дом-кактус насторожился: прямо напротив него сиял белыми огнями Дом Правительства.

Детсадовский кактус, ловко уменьшившись до размера комара, тем временем безошибочно вычислил Игнатову квартиру, к которой его вели свежие следы на только что выпавшем снегу, и, влетев на полной скорости в замочную скважину, со всего маха вонзился в голову спящего ребенка. Игнат-кактус стал преображаться: волосы мгновенно встали дыбом и превратились в колючки, руки сначала позеленели, а потом отпали, на теле появились длинные шипы. Игнат-кактус обрадовался своему чудесному превращению и пытался понять, какими же суперспособностями он теперь обладает, а также с каким же злодеем ему предстоит сразиться. Злодей, кстати, не заставил себя долго ждать: на пороге Игнатовой комнаты появилось Шило. Игнат-кактус раньше не встречал живого Шила, поэтому существо это скорее напоминало все-таки отвертку, из ручки которой, помимо собственно отверточного наконечника, торчала еще одна «острая такая штука», направленная чуть в сторону и похожая больше на нож, чем на шило. Но Игнат-кактус не сомневался: перед ним Шило-злодей.

Определив местоположение противника, Дом-кактус потихоньку, чтобы не разбудить спящий в нем персонал, но уверенно, чтобы сразу обозначить, кто тут главный, вытащил правую ногу-стилобатину из грунта и, убедившись, что никто вроде бы ничего не заметил, шагнул по направлению к набережной. Дом Правительства слегка встревожился, но поначалу вида не подал, продолжая смотреть прямо перед собой белыми огнями фонарей. В минуту опасности, когда Дом-кактус подошел совсем уже близко, на расстояние двух десятков этажей, Дом Правительства «ожил», надстроенная параллелепипедно-овальная часть его отползла вверх, левитируя в воздухе и обнажив огромные круглые выдолбы, угрожающе торчащие из основания: Дому-кактусу предстояло сразиться с Домом-компостером.

Человек-шило боролся с человеком-кактусом, швыряя в того острые шипы, которые летели со скоростью пули, а попав в тело врага, начинали облеплять его, разрастаясь и превращаясь в белые бумажные шарики. Шило вертелось, как уж, пытаясь острым своим выступом отодрать прикрепляющиеся наросты.

Доминантой на территории набережной мог быть лишь один. Беда в том, что никто не хотел уступать, поэтому они бились с отчаянной храбростью диких котов. Стекло и бетон летали над городом, падая в Москву-реку и на проезжающие автомобили. Несчастные охранники, которым не повезло со сменой, изо всех сил держались за свои столы, чтобы не вылететь в окна. Дом-кактус старался, максимально нагнувшись, боднуть Дом-компостер в «живот» своей красной неоновой шишечкой, что сделать было невероятно сложно: с одной стороны, Дому-кактусу надо было удерживать равновесие, чтобы не шлепнуться плашмя на набережную, с другой – Дом-компостер, предчувствуя удар соперника, почти всегда вовремя подбрасывал свою верхнюю часть, уходя от удара и на возвратном движении еще и успевая долбануть того по «шанкру» своими гигантскими компостерными точками.

Кактус и Шило в ожесточении боя не заметили, как вылетели в слегка приоткрытое окно и продолжили сражение в воздухе, они неслись по ночному городу, позабыв обо всем на свете. Вокруг них летали осколки стекла и бетона, мелькали огни рекламы, но Кактус с Шилом были увлечены лишь своей битвой. Утомленные, они на мгновение сели на ярко-красный шар, чтобы перевести дух и через минуту продолжить.