– Почему это? – От предчувствия опасности легкие сплющило до формы скомканных мочалок.

– Поглядывай иногда на судно – и все прояснится. Поговорим позже.

Голос капитана «Сусаноо» стих. Иероглиф на ладони потух в одну секунду. Контуры его пропали полностью. Я остался в недоумении…

Поднялся ветер. Море заволновалось, тряся шлюпку и вставляя мне палки в колеса. Грянул гром. Сгустившись, тучи засияли призрачно-белым огнем – начинало штормить.

– Дерьмо! – выругался я, но не услышал себя из-за небесного рева.

Лодку подбрасывало на волнах в разные стороны. Из черепахи она трансформировалась в улитку. Я с трудом держал весла в руках. Если бы не упорство, дал бы морю себя сожрать. Молнии хлестали его, ослепительно сверкая далеко позади. Сверху-вниз опускалась плотная стена ливня, заполняя борт шлюпки.

Внезапно глазам открылось нечто. То, чего я никак не ожидал от этой ночи. Самый монструозный кошмар, который она мне припасла.

Оглушительный утробный рык заглушил агонию небес. Морские пучины разверзлись, разбрызгивая воду в разные стороны. Из них восстало существо настолько гигантское, что задними конечностями упиралось в иловое дно глубоко внизу.

Услышав его, я повернулся на источник звука – к братской могиле торутийцев. Из горла непроизвольно вырвался пронзительный крик.

Над корабельными парусами возвышался монстр, чье существование, вероятно, оставалось в секрете тысячи лет. Он склонил морду к верхней палубе «Навты», будто бы обнюхивая гору порубленных мертвецов. Безымянное создание Глухой Эпохи, вернувшееся в наши дни из старинных легенд.

Взгляд намертво приковала сцена, которая противоречила самому мироощущению кельвинтийского современника.

Дождевая пелена перед глазами не обманывала зрение. Очередная вспышка при падении молнии вскрыла истинную природу монстра. Торговое судно стояло под массивной реликтовой рептилией!

Угольно-черная чешуя полностью покрывала тонны плоти. Череп монстра венчали раскидистые рога. Широкая спина ящера в три ряда была усеяна шипами, напоминавшими листы клена или даже половинки снежинок. Гигантские глаза горели гелиотропным огнем, контрастируя с узкими вертикальными зрачками. Дымящуюся пасть заполонили пилообразные кривые зубы. Из воды, качаясь, торчал толстый остроконечный хвост.

Сырая человечина не отличалась изысканным видом, и ящер не стал церемониться с пищей. Челюсти разверзлись. Нечто запустило морду в груду трупов и зацепило ими добрую часть останков. Кровавые торутийские конечности падали с большой высоты обратно в кучу, но ему было плевать.

Увлеченно чавкая, монстр продолжал без интереса месить все, что попало в пасть. Трупы обращались в фарш, а кости – крошились в муку, мешаясь вместе с тем в кровавое пюре. Ящер довольно проглотил ее, обдал море величественным раскатистым рычанием и повторил заход.

– Милостивые Праотцы, что это такое? – завопил я, не отрывая взгляда от чужой пирушки. Подкоркой мозга я надеялся, что и на сей раз Рю ответит мне. Но мои ожидания не оправдались: эльф молчал.

Голову посетила дельная мысль: надо сматываться. Ведь монстра, даже если он и видел меня, больше заботила трапеза. Время было дорого. Толком не осознавая, что творю, я собрался и продолжил грести по заданному курсу. До берега оставалось около трехсот метров.

Не помню, что приключилось дальше. Пришел в себя я уже на мэйнанской земле с первыми лучами западного солнца. Небо расчистилось. А там, где в свете заходящей луны стоял корабль торутийцев, теперь тянулось только море…

79-ый день весны, 1868-ой год правления тэнно Иошинори

Я, Мидори

– Пожалуйста! Нет!

      Враг неуклюже отполз и выставил перед собой ладонь. Глаза покрыл туман. Недостаток сил не позволял продолжить схватку.

Какая жалость!

Короткий обмен ударами остановил сокрушительный выпад ногой. Пятка врезалась в висок. Соперник упал навзничь, роняя ниндзято⁴⁰. Меч плюхнулся в траву и пополз по склону холма.

Я была равнодушна к участи бывшего брата по оружию. Даже не помнила имя. Играючи перебирая древком бисэнто⁴¹, молча прошагала вперед.

– Прошу, не…

Ловкое мановение рук – и лезвие полетело в неприятеля. Сталь прорезала дзукин⁴². Слои кожи и плоть разошлись. Клинок пробил кость и легко вошел в мозг. Противник погиб на месте.

На плечистых буках у поляны, где я забрала его дыхание, сидели птицы. Они отозвались на смерть жалобным криком, давая знать, сколько шиноби⁴³ пало.

Их вопли разошлись по лесу в девяносто восьмой раз, приглушаемые холодным дуновением синего ветра. В соревновании участвовали еще двое – я и…

Хм, кто же?..

Победа близилась. Вера в себя – усиливалась. Я выберусь из Куромори⁴⁴. Пополню личный отряд лазутчиков сёгуна. Но расслабляться было нельзя. Не сейчас.

Голову шиноби откинуло вслед за бисэнто. По трупу прокатились судороги. Вскоре он обмяк, повиснув на окропленном клинке.

Разбавляемая спинномозговой жидкостью, из раны вытекала кровь. Белки глаз потонули в красном. Она полилась через край и из всех черепных щелей мимоходом.

Я успела привыкнуть к мертвецам. Подобные зрелища меня больше не трогали. Уткнувшись в грудь трупа ступней, взялась обеими руками за бисэнто и вынула лезвие.

Сзади донесся до боли знакомый голос:

– Какой это по счету?

Я слишком увлеклась и не заметила тихих шагов за спиной.

Мгновенный разворот. Размашистый удар не глядя. Нападение отразили.

Не растерял сноровку…

– Не с того беседу начинаешь! – с напускной обидой бросил шиноби.

– Наоки! – выплюнула я его имя. Единственное, которое мне запомнилось навсегда.

– Мидори-тян⁴⁵…

Он опасливо отпрыгнул на безопасное расстояние.

Пренебрегая угрозой, Наоки прикрыл глаза и расплылся в милой улыбке. Когда-то давно она покорила мое сердце. Увидев ее очертания через тонкий дзукин, я оторопела.

– Так сколько ты зарубила?

Глаза цвета меда. Обезоруживающий взгляд был преисполнен тепла. От него тяжелой ношей на душу легло смятение. Как и всегда.

– Двадцать, – нехотя поделилась я, не убирая оружие и тщательно следя за движениями возлюбленного.

– Да ну? – изумился Наоки. – Видать, плохи мои дела. Итоги будто предрекли заранее. Недаром сэнсэи прозвали тебя лучшей куноити⁴⁶. Ты никогда не уступала мужчинам. Ни в чем. На моих руках, например, только кровь девяти.

– Дурак! Дурак! – поддавшись чувствам, выпалила я. К щекам лип румянец. Возлюбленный заметил это и хихикнул украдкой. – Как ты можешь?! Нечего нам общаться. Мы враги, понимаешь? Враги!

– Верно, – Он кивнул. – Надлежало бы сразу перерезать друг другу глотки. Но не теперь. Остались только мы. Испытание вот-вот кончится. Сама судьба дарит возможность, и я не упущу ее. Нам надо попрощаться. По-настоящему.

– Мы все обсудили три дня назад. До начала состязания! Забыл, что ли? – сердито напомнила я и попятилась. Прежний пыл остыл. Слова Наоки мучили меня. – Больше нет необходимости.

– Ошибаешься. Тебе хватило сил отпустить нашу любовь. Я не могу похвастаться тем же. На опушке никто не знал, чем все кончится. Меня столько раз пытались убить, но я выжил. Похоже, сами Боги хотят, чтобы мы поговорили. Напоследок.

– Лучше бы ты умер, – не сдерживая слезы, прошипела я. Без злобы. С сожалением.