Сразу после шести она покидает офис через центральный вход, демонстративно пройдясь подо всеми встречающимися по пути камерами наблюдения, и, обойдя здание по периметру, вновь входит внутрь, на этот раз через запасной вход, и поднимается на этаж по служебной лестнице, где нет камер. Свой путь она продумала заранее, досконально изучив как график дежурств и привычки охранников, так и фактическое функционирование системы наблюдения. Днём офисное помещение охраняют трое: один человек на главном входе, а двое попеременно циркулируют по этажам. На ночь же, когда все сотрудники, кроме редких припозднившихся трудоголиков, застигнутых врасплох цейтнотами и дедлайнами, покидают свои рабочие места, служебная дверь запирается, магнитоконтактные датчики-герконы, подведённые к каждому окну, активизируются, охранники делают итоговый обход, после чего двое из них отправляются домой, а третий, дежурный, остаётся на ночную смену. Его пост находится напротив центрального входа, раз в час он делает обход этажей по коридорам и проверяет лестницы. В случае необходимости у него также есть возможность просматривать картинки со всех камер, установленных в здании — а их более тридцати. В подвале имеется крохотная коморка с табличкой “Операторская”, вмещающая в себя одну сплошную диорамную стену с множеством экранов и неудобную табуретку напротив. На постоянной основе в “операторской” никто не дежурит.
Сегодня ночью работает Володька-матерщинник. Вообще-то, сотрудники считают, что он живёт в здании ММК, ибо Володька столь же вездесущ, сколь и немногословен. Его всегда можно найти либо на посту, либо на обходах, друзей на работе он не заводит, разговаривает сухо и редко, и в основном — матом.
Проникнув в здание центрального офиса ММК после того, как основная масса работников его уже покинула, Диана вбегает в женский туалет третьего этажа — она знает, что Володька сюда не заглядывает, хотя, с точки зрения безопасности, это является безусловным недочётом. Она ждёт, безмолвно взывая к Богине с мольбами не допустить, чтобы ещё какой-нибудь запоздалой сотруднице пришло в голову посетить её убежище — лишние глаза ей сейчас ой как не нужны. Очень хочется курить, но запах табака из туалета точно привлечёт внимание Володьки — значит, придётся потерпеть. Минует час, полтора, в коридоре окончательно стихают все шаги, двери кабинетов давно закрыты, за окном стемнело, и теперь этажи освещаются только тусклыми мигающими лампами по центру потолка.
Диана потихоньку выглядывает из уборной — коридор пуст. Бесшумно ступая мягкими замшевыми сапогами на плоской подошве, она добирается до своего места. Движение электронным ключом — дверь открывается, и вот она уже в родной приёмной. Лампочки остаются по ту сторону двери, и теперь помещение освещается лишь тусклыми звёздами да ночными фонарями, рассеянно льющими призрачный свет сквозь широкое окно. Ещё пара шагов — и она у двери с табличкой “Линдеманн. Генеральный директор”. У этой двери два ключа: электронный и обычный, от замка, запирающегося на два оборота. Оба ключа наготове: несколько нервных движений — и Диана уже в кабинете босса. Легонько прихлопнув за собой дверь, она направляется прямо к рабочему столу Тилля. Включает компьютер — конечно, он запаролен. Выключает компьютер. Стол завален бумагами. Подсвечивая себе экраном мобильника, девушка копается в документах, пытаясь по зрительной памяти вычленить из хаотичного нагромождения распечаток знакомые инвойсы — она уверена, что узнает их с первого взгляда, если, конечно, вообще найдёт. И они находятся — похоже, герр гендир не сильно старался их спрятать — аккуратная стопка искомых бумаг лежит прямо посередине директорского стола. Сперва Диана планировала сделать их ксерокопии, но отмела эту мысль — копировальная машина работает далеко не беззвучно и может привлечь внимание охранника. Так что она решает просто сфотографировать каждую страничку на смартфон. Приступив к делу, Диана с досадой обнаруживает, что почти полное отсутствие освещения и блеклость печатного шрифта сильно затрудняют работу: для того, чтобы добиться получения картинок достаточной резкости, приходится делать по три-четыре дубля на каждый документ. Дело идёт медленно, и вот, в разгар процесса, случается то, чего она больше всего опасалась. В коридоре раздаются шаги.
— Есть кто? — хриплый голос Володьки-матерщинника кажется неестественно близким. — Кто здесь? Дверь открыта, захожу внутрь, предупреждаю, бля, у меня оружие!
Голова Дианы будто вспыхивает, мобильник чуть не выпадает из влажных трясущихся ладоней. Она припоминает, что не стала запирать дверь в приёмную до конца, а лишь прикрыла её почти вплотную, чтобы избежать щелчка, производимого замком при захлопывании. Скорее всего, случайный сквозняк распахнул дверь, и теперь Володька на этаже. Чёртов сукин сын, ему стоит лишь просмотреть видео с коридорной камеры, и на нём будет она! Диана знала о камере в коридоре, но также она знала, что записи никто никогда не смотрит, если для этого нет повода, а она не планировала вот так просто попасться.
Шаги становятся ближе, ещё несколько мгновений, и Володька переступит порог кабинета гендира, ведь дверь в него прикрыта, но не заперта, также, как и ранее — дверь в приёмную. Диана глубоко вдыхает — у неё доля секунды на принятие решения. В памяти мобильника фото лишь части от имеющихся инвойсов — этого недостаточно. Она хватает всю папку с нужными документами в руки, мобильник, заранее переведённый на вибро-режим, прячет в карман куртки, а сама крадётся к окну. Сразу за ним — внешняя пожарная лестница. Она надёжна — пожарная инспекция проверяла здесь всё перед сдачей здания в эксплуатацию после ремонта. Иногда Диане казалось, что Тилль специально выбрал для себя кабинет с внешней лестницей за окном. Но на окне датчики: стоит лишь приоткрыть новенький стеклопакет, и они немедленно сработают, послав сигнал как на пункт охраны на первом этаже, так и в ЧОП. Чоповцы приедут немедленно — в этом девушка тоже не сомневается. Но выбора нет: прямо здесь и сейчас в лапы к Володьке, а далее — менты, суды, позор в конце концов, или же через окно — а это хоть какой-то шанс.
Резким движением она распахивает раму, датчики тотчас же начинают тревожно мигать, правда, беззвучно, и вот Диана уже стремится вниз по тонкой, но прочной пожарной лестнице. Руки немеют от соприкосновения с влажным холодным металлом, ноги постоянно норовят соскользнуть с перекладин, глаза не видят ничего от страха и давящей тьмы внутреннего дворика, папка с прихваченными документами рискует размокнуть от слюны, но не выпасти — девушка вцепилась в бумаги мёртвой хваткой сведённых от напряжения челюстей... Подумаешь — всего-то третий этаж! Она не смотрит ни вверх, ни вниз, каждое движение делает её ближе к земле, и вот, спустя вечность, ноги в замшевых сапожках касаются сырого асфальта. Превозмогая ужас, Диана глядит вверх, на окно в кабинете босса — она ожидает увидеть Володьку, злобно смеющегося ей в лицо, но в окне никого нет. Бежать. Оглядевшись по сторонам и убедившись в безлюдности внутреннего дворика, она рвёт со всех ног к единственному из него выходу, а оттуда — в парк. Городской парк отделяет территорию ММК от улицы Ленина, в это время суток он пуст, и лишь деревья шумят над головой пожухлой умирающей листвой.
Сквозь кусты, не боясь испортить новенькую кожаную куртку и гротескную многослойную юбку, беглянка прорывается к асфальтированной дорожке в глубине парка. Дорожка идёт параллельно проезжей части, скрываясь за рядами густой растительности. Диана планирует пересечь по ней весь парк и выбраться к улице Ленина, затем преодолеть её всю подворотнями, и, на другом конце её, возле памятника Л.Н. Толстому, взять такси — там у них стоянка. Полупройдя-полупробежав около сотни метров, она слышит в стороне звук заведённого мотора. Моментально юркнув под ближайший куст, девушка замирает. По дороге вдоль парка неторопливо едет дежурная машина ЧОПа: стёкла окон опущены, и один из сотрудников просвечивает округу мощным фонарём. Диана буквально вжимается в землю, густо устланную разлагающейся павшей листвой, и пытается не думать о том, что мягкое ложе может таить в себе что угодно — от пьяного бомжа до собачьих какашек. Только бы не засекли...
