— Эрик, как ты и мечтал, я завтра просыпаюсь вместе с тобой, даже раньше. Во сколько мне лучше встать, чтобы разминуться с тобой в душе?

— Разминуться? Я не против принять душ вместе, если что, — Эрик расплылся в улыбке дорвавшегося до сметаны кота, ещё не осознав до конца, к чему клонит Серёжа.

— Тогда надо пораньше…

— Стоп! Золотой мой, ты куда собрался?

— В универ поеду. Равацкий берёт меня ассистентом кафедры на полставки. Пока на подменах, плюс заочники, плюс пара интересных грантов, а со следующего семестра и лекции какие-нибудь достанутся…

— Кто, прости меня?! Равацкий?! Да ты не ох… не заболел ты, часом?

Возмущению Эрика не было предела.

— Ты представляешь, пап?! Ведь встал же утром и поехал в универ! На полном серьёзе! Мне, говорит, и правда, скучно дома! Уму непостижимо!

— Что тебя удивляет, Эрик? Это нормально. Ты, кажется, и сам говорил, что тебе хочется видеть его на работе.

— Говорил. Хочется! На этой работе, вот прямо здесь! Понимаешь? У него есть собственный бизнес, а он мается всякой дурью! Равацкого нам только и не хватало. Ещё бы к Барышеву нанялся администратором! Тот бы взял!

— Барышев — это кто? Это тот рыжий, в клеточку?

— Да не важно, пап! Не вспоминай всуе. Мне и универа с Равацким за глаза! Почему он не может просто вернуться сюда? Не пойму, неужели его сплетни так пугают?

— Сплетни? Может быть, и сплетни. Только… Эрик, кем ты его видишь в компании?

— Как — кем? Директором!

— А ты сам сейчас кто?

— Директор…

— Готов подвинуться?

— Э…

— Вот и подумай, — Александр Генрихович хитро улыбнулся. — Только не переусердствуй, а то вы как начинаете думать, так начинает происходить всякая ерунда.

«Ерунда. Ерунда какая-то», — представляя, как хорошо будет, когда всё станет по-прежнему, Эрик не особенно задумывался о том, что означает это «по-прежнему», и как оно будет выглядеть. Томашевский же, по всей видимости, снова думал за обоих, как привык.

«Готов ли я уступить главенство Серёже? Хочу ли?» — не хотел и готов не был, но правильный ответ выражался совершенно другим словом — «должен».

«И каким надо было быть эгоистом, чтобы даже не подумать о реальном положении дел!»

Ощущение собственной значимости, безусловного главенства захватило и дух, и разум, превратилось в один из опаснейших человеческих пороков — тщеславие?

«Надо!» — не так-то просто было решиться на разговор, ещё сложнее — начать. Эрик провёл в молчании почти весь ужин и после на предложение посмотреть что-нибудь вместе ответил отказом. Только перед сном, уже сидя с ногами на постели, он поймал Томашевского за руку, потянул к себе, усадил рядом, уткнулся лбом в плечо, а руками прихватил пониже талии.

— Что с тобой сегодня? — после очередного тяжёлого вздоха Эрика, Томашевский приблизил своё лицо и встревоженно заглянул прямо в глаза. — Ты сам не свой.

— Серёж, не могу я без тебя, возвращайся, — беспомощно и устало Эрик снова рыскал взглядом в полумраке спальни.

— О чём ты? Я и так ближе некуда.

— В фирму, которую ты создал.

— В нашу фирму?

— Без тебя она будто ничья. Будешь снова директором, всё станет как раньше. Я же вижу, ты скучаешь по работе. К чему этот цирк с заказами, с грантами? Возвращайся! Зачем изобретать велосипед?

— Я не хочу быть директором, Эрик.

— Что? Как это?

— Не хочу. Устал. Может быть я именно того и боюсь, что всё станет, как раньше?

— Боишься?

— Мои амбиции, твои амбиции…

— Да чёрт с ними, с амбициями!

— Я раньше и не подозревал, до чего может быть хорошо, когда не приходится беспрерывно держать под контролем абсолютно всё вокруг. Эрик, понимаешь, если я снова возглавлю компанию, мне опять придётся управлять всем, и тобой тоже.

— Ну и управляй, я не против.

— Я против. Не хочу, оно не доведёт до добра. А если директором останешься ты… — Серёжа замялся. — Знаешь, правда, давай закроем тему. Ты спросил, я ответил. Не стоит обострять.

— Да не собираюсь я ничего обострять! Закрытые темы — вот, что точно до добра не доводит. Ты не готов работать под моим началом?

— Не могу. Не в том, что касается работы… — Томашевский потерянно умолк и тоже протяжно вздохнул.

— Ну что ж за ерунда такая?.. — без особого выражения хрипловато вымолвил Эрик и встал. — Пойду покурю. Ты ложись.

Томашевский покорно повалился на покрывало. В том положении Эрик его и застал, когда вернулся минут двадцать спустя, выкурив за это время не одну сигарету и передумав не одну, мрачную в своей тупиковости, мысль.

«Без подушки, без одеяла. Спишь? — проверять он не стал, притёрся сзади, накинул край одеяла на обоих и осторожно перехватил рукой поперёк живота, как будто Серёжа может убежать. — Завтра. Все проблемы — завтра».

Назавтра Эрик проснулся один: «Где ты?!» — он подорвался моментально, предвкушение беды, как навязчивая идея, вот уже год преследовало его во снах, и вот — снова обратилось явью.

Ничего страшного не случилось — это Эрик понял уже на подступах к кухне: яркий, головокружительный аромат свежемолотого кофе и поджаренного хлеба, звон чашки, поставленной на блюдце… Радость:

— Серёж?

Хмурый, совершенно не сонный взгляд тёмно-серых в полумраке глаз:

— Привет… — короткое соприкосновение губ. — Выспался?

— Угу. Всё в порядке?

— Завтрак вот… — Томашевский кивнул в сторону плиты, на которой остывала турка.

— Кофе не убежал, тосты не пригорели… Кое-кто не в духе, — утверждение — не вопрос. — Из-за вчерашнего загоняешься?

— Вспоминаю, как было хорошо, пока мы не вернулись. Никаких проблем: встали, позавтракали, пошли гулять… И никакой работы. Не зря я туда сбежал.

— Эй, эй! Даже не думай!

— Куда же я от тебя, Эрик? Не смеши. Но всё-таки хорошо было, когда мы оба… — тост в Серёжиной тарелке планомерно превращался в груду крошек.

— Соглашусь. Когда мы оба — это в любом случае хорошо. И контора без нас, заметь, не загнулась. Без нас обоих.

— Если бы не Александр Генрихович…

— Вообще-то, батя отлично справился! Кстати! А ведь это идея, Серёж! Ты, правда, не хочешь быть директором?

— Не хочу.

— И мне порядком поднадоело! Ты когда-нибудь работал обычным инженером?

— Без категории? — Томашевский, наконец, улыбнулся.

— Ну хотя бы третьей. Или второй. Без разницы, — Эрик опустил в чашку очередной кубик сахара — он уже не помнил, который по счёту.

— Платят мало, работы невпроворот, зато в шесть вечера ты со спокойной душой выключаешь комп и валишь на все четыре стороны. В этом есть свой кайф, между прочим.

— Чем не вариант? Ты простой инженер, я простой инженер. А начальник — усатый дядька, от которого все прячутся в курилке.

— И куда ты с этим пойдёшь? К конкурентам? — окончательно развеселился Сергей. — Ты аферист, в курсе?

— Это называется «авантюрист», детка! — Эрик, наконец, отпил из своей чашки. — Что за гадость ты сварил, детка?

— Ещё раз меня так назовёшь, я…

— Оставишь без ужина, детка?

— И это тоже. И ещё что-нибудь.

— Поужинаем в ресторане, детка! Два дипломированных инженера могут себе позволить…

— Блядь, ты слышишь меня?! — ощутимый щипок пальцами ноги за щиколотку едва не обрушил Эрика с табуретки.

— Не слышу! — обиженно потирая ногу под столом, Эрик помахал перед лицом Томашевского телефоном. — Тише! Я бате звоню. Надеюсь, он не забыл, как подчинённых строить.