Я бы хотела забыть ее обратно, если бы это только было возможно. Потому что сейчас она будет точить мой мозг, терзать мою память и царапать мою грудную клетку изнутри, будет причинять мне боль.

Я вспомнила ее почти всю. Сегодня днем я пыталась наиграть ее на гитаре, когда Тэсс ушла в душ. Но потом поняла – что-то не то. И сразу вспомнила, что вместо гитары должно быть фортепиано. Но фортепиано поблизости не было, поэтому я даже обрадовалась и решила на какое-то время забыть об этом.

Сейчас Тэсс опять спит, а я снова строчу эту запись при желтом свете настольной лампы. А потом я снова лягу рядом с ней и снова буду бояться дотронуться до нее. Что со мной происходит?

You are everything to me,

This is why I have to leave

So sleep well, my angel*

*Ты – все для меня, вот почему я должна уйти. Спи спокойно, мой ангел.*

========== Чарли и Тэсс. Осколок № 55 ==========

Прошло четыре дня, и Чарли почти перестала думать о своей песне, переключившись на переживания Тэсс. Девочке начали сниться кошмары. Она могла проснуться посреди ночи и разбудить Чарли своим криком. А могла просто молча вцепиться ей в руку и больно сжать запястье, так, что Чарли вздрагивала и шумно выдыхала от испуга.

Тэсс не рассказывала, что ей снилось. На все вопросы Чарли она отвечала: «Ты знаешь, что».

И от этих слов у Чарли каждый раз все холодело внутри, она обнимала Тэсс и не могла потом уснуть до самого утра. Чарли привыкла считать себя равнодушной к страданиям других, зацикленной на себе, но почему-то страдания Тэсс вызывали в ней такую острую боль, что Чарли приходилось закусывать губу, чтобы не плакать. Она хотела бы стать более равнодушной, хотела больше соответствовать своим прежним представлениям о себе, но у нее ничего не выходило.

Чарли не знала, что еще она может сделать для Тэсс, потому что ее песня уже не помогала, успокаивающие слова, разговоры, чтение книг и объятия по ночам уже не помогали. С каждым днем Чарли ощущала себя все более беспомощной и бесполезной. Ей приходилось закрываться в ванной и плакать, чтобы Тэсс не видела ее слабость, ее ужас.

Утром пятого дня, когда Чарли вышла из ванной на кухню, она увидела то, что лишило ее способности говорить и даже дышать. Тэсс сидела за кухонным столиком и курила сигарету из оставленной Чарли пачки.

Когда Тэсс посмотрела на Чарли, в ее бесцветном взгляде Чарли не удалось уловить ни намека на сожаление. Тэсс курила сознательно, и ей было все равно. Из ее ярких накусанных губ вышла тонкая струйка дыма, и Тэсс сказала:

- Не смотри так. Ну подумаешь, взяла одну без спроса? Если хочешь, сгоняю в магазин за новым блоком.

- А я-то думала, почему мои сигареты так быстро уменьшаются? – выдохнула Чарли, к которой вернулся дар речи. – И давно ты вот так берешь «по одной»?

- Не очень. Пару дней… возможно, больше, - Тэсс сделала ленивую затяжку.

А Чарли не выдержала. В ней закипал гнев. Она злилась на Тэсс, на себя и того монстра, который превратил Тэсс в это равнодушное существо. В следующее мгновение Чарли уже оказалась рядом с Тэсс, вырвала сигарету из ее слабых пальцев и растоптала ее на полу.

- Не смей этого делать, слышишь?! – закричала Чарли. Ее голос дрожал.

Тэсс оставалась спокойной. Ее рука потянулась к пачке, но Чарли успела перехватить ее и засунула пачку себе в карман.

- Ты что, совсем спятила?! Что ты творишь вообще?!

- А что в этом такого? – Тэсс вздохнула. Ее лицо по-прежнему ничего не выражало. – Эти сигареты уже не могут мне навредить. Я ведь совсем, совсем мертвая. Уже ничто не сможет навредить мне, - ее голос стал вдруг жестким.

- Тебе просто нельзя и все! Ты еще ребенок!

- Я? Как раз нет. Я уже не ребенок, - и Тэсс, прищурившись, посмотрела на Чарли, как бы спрашивая: «Понимаешь, что я имею в виду?».

И Чарли понимала. И в тот момент в ней что-то сломалось. Вся накопленная боль от собственного бессилия, что не находила выхода, вдруг взорвалась, словно газовый баллон. И Чарли схватила Тэсс за плечи и хорошенько встряхнула. Равнодушное выражение лица девочки вмиг сменилось испуганным.

- Да приди ты уже наконец в себя! – закричала Чарли. – Ты думаешь, тебе одной больно?! Представь себе, я тоже мучаюсь! – в голосе Чарли звенели слезы. – Мне тоже тяжело! Я устала, Тэсс… - Чарли вдруг отпустила плечи девочки. – Я устала сражаться с твоими кошмарами. Мне не по силам победить их одной. Ты тоже должна что-нибудь делать. Хоть что-нибудь. Я… так больше не могу.

Чарли судорожно вздохнула и попятилась назад. У нее начиналась истерика, и Чарли не хотела, чтобы Тэсс это видела. Нет. Она сама в тот момент не хотела видеть Тэсс. И Чарли снова убежала. Она торопливо покинула маячный домик, схватив куртку, висящую на крючке. Она продолжила плакать уже на улице. Она шла и давилась рыданиями, шла, ничего не видя перед собой. Ее шатало, и через какое-то время Чарли просто упала коленями на песок и сидела так долго, пока не успокоилась. А потом она достала из кармана пачку сигарет и швырнула ее в море. Она хотела больше никогда не видеть эти проклятые сигареты и никогда не курить. Она ненавидела свою пагубную привычку, которая теперь прицепилась и к Тэсс.

- Если я так плохо влияю на нее, то я ничем не лучше этого монстра… - прошептала Чарли, торопливо вытирая глаза, которые наполнялись слезами с удивительной скоростью. Она испачкала руки в песке, и песок попал в глаза, когда Чарли терла их. На какое-то время нестерпимое жжение помогло Чарли отвлечься от душевной боли, и когда она наконец прочистила глаза, она больше не плакала.

В тот день Чарли скиталась по острову, пока не замерзла до синевы в пальцах и до дрожи во всем теле. Вернулась на маяк она только к ужину и сразу поднялась в свою комнату.

Тэсс сидела на ее кровати, а рядом стоял поднос с едой. Тэсс не готовила уже неделю с тех пор как все вспомнила. Но не успела Чарли осознать эту мысль и переставить ноги через порог, как Тэсс подбежала к ней и порывисто обняла, уткнувшись носом в ее грудь. Чарли не шевелилась. И не дышала.

- Прости, прости меня, пожалуйста, - шептала Тэсс. – Я в самом деле такая эгоистка! Ты так стараешься ради меня… Прости меня, Чарли! Прости, я такая дура.

- Ты не дура, - спокойно возразила Чарли, позволяя себе наконец-то обнять Тэсс в ответ. – На самом деле ты стойко держишься. Даже не представляю, что было бы со мной. Прости, что накричала на тебя утром…

- Нет, ты правильно сделала, что накричала! В последнее время я действительно только и делаю, что упиваюсь своей болью и совсем не думаю о твоих чувствах. Я знаю, что ты переживаешь за меня, но… - Тэсс вдруг подняла голову и посмотрела Чарли в глаза: - Что ты чувствуешь ко мне? Мне не хочется думать, что это только жалость… Когда я думаю об этом, я становлюсь сама себе противна. Что за чувства ты ко мне испытываешь, Чарли?

Этот вопрос застал Чарли врасплох. Она в самом деле растерялась, ощутив, что дыхание снова перехватило.

- К-конечно это не жалость… - прошептала Чарли.

- Тогда что? – упорствовала Тэсс. – Если я для тебя просто обуза, маленькая девочка с кучей проблем, которую Джозеф свалил тебе на шею, то так и скажи.

- Господи, ну что ты несешь! – воскликнула Чарли в отчаянии. Ее руки похолодели. Чувства к Тэсс были здесь, в том месте, где когда-то билось сердце, были прямо в груди и они были огромны, они разрывали ее ребра, колотились о них, содрогались. И Чарли с ужасом понимала, что не может облечь их в слова. И она продолжала мучительно молчать, и ее руки стремительно превращались в куски льда, а Тэсс продолжала ждать.

- Ладно… - вздохнула девочка. – Ничего. Не говори ничего. Все нормально. Я веду себя странно, да? – Тэсс вдруг неестественно усмехнулась, разомкнула объятия и отошла от Чарли.

В тот вечер они больше не говорили об этом. Они поужинали, сидя на кровати, почти в молчании. Когда Чарли вернулась из душа, Тэсс уже спала, отвернувшись к стенке. Или не спала? Чарли решила это не выяснять и просто легла рядом, как всегда на приличное расстояние. Тэсс не шелохнулась.