- Ну и как, попробовала? Понравилось? – спросила я.
Дженни зарыдала еще сильнее и упала передо мной на колени, осознав, что ей больше нечего сказать, что она проиграла. Я никогда не думала, что увижу ее такой, ведь Дженни всегда была яркой, смелой, уверенной в себе. А тут вдруг превратилась в жалкую размазню, в слезах, соплях и туши, с пятнами грязи на розовом платье. Она была так омерзительна, что я поспешила уйти.
Не знаю, видела ли я ее когда-либо снова. Моя память не вернулась дальше этого момента. Больше я ничего не вижу. Но мне этого достаточно, черт побери. Этого было достаточно, чтобы перевернуть мой мир с ног на голову, чтобы свести меня с ума в это утро. Я была не готова к такому, никак не готова. Я привыкла к тому, что воспоминания возвращаются медленно и почти безболезненно, а теперь чувствую себя так, словно меня переехал бульдозер. Должно быть, так же вчера чувствовала себя Тэсс, когда вспомнила свою смерть.
Она по-настоящему беспокоилась за меня в это утро. Несколько раз спрашивала, что такого мне удалось вспомнить, отчего я так переменилась. Но я все время лгала ей, что ничего не вспомнила. Я просто не могла, не знала, как признаться в том, что при жизни была лесбиянкой. Конечно, я могла бы рассказать ей все, заменив Дженни парнем, но это была бы полуправда, которая еще хуже, чем ложь. И я предпочла молчать. Возможно, когда-нибудь я смогу признаться в этом Тэсс. Мне кажется… я действительно доверяю ей. Но сейчас я просто не готова. Я должна осмыслить все это, немного прийти в себя.
А еще у меня жутко болит и чешется спина. Если бы я была жива, то решила бы, что это какая-то аллергия, но какая аллергия может быть у покойницы? Пыталась рассмотреть свою спину в зеркале и увидела красные пятна в области лопаток. Они кошмарно чешутся и болят, даже от соприкосновения с одеждой. Чувствую себя во всех смыслах отвратительно. Должно быть, это кара небесная за все мои прегрешения. Дождалась наконец-то. Так тебе и надо, Чарли.
========== Тэсс. Осколок № 25 ==========
Тэсс в одиночестве допивала свой чай, размышляя о том, почему Чарли вот уже три дня почти с ней не разговаривает и не покидает свою маячную комнату. Почти ничего не ест и даже на гитаре не играет.
Тэсс знала, что этому есть разумное объяснение, причем кроется оно, скорее всего, в прошлом Чарли. Тэсс не сомневалась, что Чарли что-то вспомнила, что-то страшное или постыдное, о чем ей совсем не хочется говорить с малознакомым человеком. Впрочем «более знакомых» людей у Чарли тоже не было на этом острове, поэтому Тэсс знала, что придет день, обязательно придет день, когда Чарли больше не сможет держать мучительные воспоминания в себе и захочет ими поделиться.
Прошло уже две недели с тех пор, как Тэсс прибыла на остров мертвых. Прошла неделя с тех пор, как Тэсс исполнилось четырнадцать. А Тэсс все-таки считала, что четырнадцать ей исполнилось. Ей неприятна была мысль о том, чтобы навсегда остаться тринадцатилетней, ведь она ощущала течение времени, дни сменяли друг друга, она сама менялась.
Тэсс чувствовала эти перемены в себе. Она чувствовала, что сильно повзрослела за эти две недели, особенно за последние четыре дня. Ей почти удалось смириться с мыслью о том, что ее убили. Осознав и приняв эти воспоминания, Тэсс почувствовала себя немного лучше.
Однако ей было этого мало. Она хотела вспомнить больше, потому что просто принять мысль о собственном убийстве безо всяких на то объяснений она не могла. Ее душа требовала правды. Она жаждала узнать, кто ее убил и за что. Она строила различные версии, надеясь, что это поможет ей наткнуться на след истины, но ее воспоминания словно уснули на какое-то время и ждали своего часа, чтобы со всей внезапностью ударить по чувствам Тэсс.
Наиболее вероятной Тэсс представлялась версия о том, что она погибла от рук каких-нибудь грабителей. Возможно, злоумышленники проникли в ее дом, возможно, они даже не желали ее убивать, просто так получилось, просто она оказалась не в то время не в том месте. Или же она пришла вместе с родителями в какой-нибудь банк или ювелирный магазин, куда потом ворвались грабители и взяли ее, Тэсс, в заложники. А потом что-то пошло не так, и ее убили.
Такой вариант собственной смерти устраивал Тэсс больше всего. Ведь в нем было что-то трагически неотвратимое, даже героическое. Она стала невинной жертвой злого рока, что тут еще можно поделать? Только смириться и простить своих убийц, которые явно не от хорошей жизни дошли до последней черты.
Но был и другой вариант, который то и дело отчетливо и навязчиво всплывал у Тэсс в голове, предлагая девочке обратить на себя внимание. Тэсс не хотела на него смотреть, но не могла оторваться. Так, бывает, притягивает взгляд мертвое животное на обочине дороги. Ты не хочешь его видеть, но и поделать с собой ничего не можешь, вглядываясь в холодную бездну свершившейся смерти.
Тэсс осознавала, что могла погибнуть от рук маньяка. Этот человек мог хладнокровно спланировать свое убийство, похитить Тэсс и причинить ей зло, причинить ей страдания просто потому, что ему этого нестерпимо хотелось. У этого человека могла быть вполне обычная жизнь, он мог производить впечатление достойного члена общества, который каждый день ходит на работу и живет в маленьком уютном доме вместе со своим толстым пушистым котом. По вечерам он пьет вино и слушает классическую музыку, размышляя о том, как поймать очередную маленькую девочку и где ее спрятать, чтобы соседи не услышали ее крики и не усомнились в его образе добропорядочного члена общества. Этот человек убил Тэсс вовсе не потому, что запутался, не потому, что ему срочно потребовались деньги, не потому что он был загнан в угол и испуган. Он убил ее потому, что не мог контролировать свою тягу ко злу и разрушениям. Ему хотелось, чтобы Тэсс стала очередным экспонатом его извращенной коллекции жертв. А, возможно, она стала первой, и через какое-то время после ее смерти он снова не сможет справиться с собой и снова пойдет убивать. Пойдет выслеживать другую девочку и ждать, когда она останется совсем одна, беззащитная.
Этот вариант настолько сильно пугал Тэсс, что температура ее тела опускалась до минимума, и Тэсс становилась холодной, как настоящий труп. Внутри ее ледяного тела поднималась дрожь, и Тэсс стучала зубами до тех пор, пока не выпивала чашку обжигающе горячего чая. Усилием воли она пыталась прогнать эти видения, но они были сильнее, они имели над ней огромную власть. Именно эта власть, именно этот неконтролируемый страх, который она испытывала, наводили Тэсс на подозрение о том, что эта версия событий как раз-таки истинна. Она не хотела в это верить, и она не хотела, чтобы память возвращалась к ней полностью, если все это действительно правда. Тэсс предпочла бы забыть об этом и навсегда остаться на острове. По крайней мере, здесь ей не будет одиноко, она будет с Чарли, которая тоже инстинктивно противится возвращению памяти. Но зато ей не придется прощать человека, который жестоко и беспричинно убил ее. Ей не придется жить с этими воспоминаниями дальше, потому что Тэсс даже представить себе не могла, что это будет за жизнь. И представлять не хотела.
И в это утро у Тэсс как раз случился один из таких приступов мучительного ужаса, от которого она никак не могла прийти в себя. Тэсс допивала вторую чашку чая. Она надеялась, что Чарли спустится к завтраку и хотя бы на какое-то время прогонит ее страхи. Даже с большой натяжкой Чарли сложно было назвать веселым человеком, но ее своеобразный юмор часто поднимал Тэсс настроение, ее общество помогало Тэсс забыться, отвлечься. Если бы в тот вечер Чарли не пришла за ней в дом на холме, Тэсс, возможно, начала бы медленно сходить там с ума в полном одиночестве и темноте, став одним из тех безумных призраков, которые своими стенаниями вечно пугают людей. Но Чарли пришла. Чарли заставила ее взбодриться. Чарли обнимала ее ночью, когда ей было страшно. Чарли смогла прогнать ее кошмары, она просто была рядом. Не пытаясь утешить, она сделала для Тэсс нечто гораздо большее – она не позволила ей почувствовать себя одинокой.
