«Пусть ты мертва, но ничто не дает тебе права издеваться над тем телом, которое ты имеешь сейчас. Ты должна быть благодарна за то, что ты не какое-нибудь бестелесное прозрачное привидение, и что при тебе остались твои чувства и ощущения».

Тэсс уловила в ее словах смысл, а Чарли почувствовала себя по-настоящему взрослой и умной. Вместе они спустились к морю, где Тэсс безропотно помыла ноги, лишь изредка морщась от того, что соленая вода щипала раны. Потом они вернулись в домик, где Чарли заклеила пальцы Тэсс свежим принесенным пластырем. После этой процедуры девочка как будто немного ожила и почувствовала себя лучше.

Они съели по яблоку и запили их остатками пресной воды из бутылки. Тэсс почувствовала себя еще лучше, в ее глазах снова зажглось любопытство, когда она осматривала комнату. Кажется, она ненадолго забыла про то, что произошло с ней, снова став обычной девочкой. И от осознания, что они проведут ночь в доме, который ей так нравился, у Тэсс заметно поднялось настроение.

- Ты нашла что-нибудь интересное на чердаке? – спросила Чарли, которая надеялась продлить забытье Тэсс столько, сколько это вообще возможно.

- Да я ничего и не искала. Просто осмотрелась там и все. Я так устала, что захотела присесть прямо на пол. А дальше не помню. Дальше уже пришла ты.

- Может, хочешь поискать что-нибудь прямо сейчас? – не сдавалась Чарли. – Там есть большой сундук, такой же, как в подвале. И еще много коробок. И комод. Я никогда не осматривала все эти вещи.

- Это было бы здорово! Но на чердаке сейчас так темно…

- О чем ты говоришь? – усмехнулась Чарли. – Думаешь, я бы стала тебе все это предлагать, если бы не взяла с собой свечи? Совсем за идиотку меня держишь?

И они снова поднялись на чердак. Чарли расставила повсюду свечи, что сделало это и без того жуткое место по-настоящему мистическим.

- Если бы я сама не была мертвой, то, наверное, захотела бы сейчас вызвать духов, - объявила Тэсс. Чарли рассмеялась, радуясь, что к девочке вернулась способность шутить.

Первым делом они осмотрели комод. На этот раз Чарли уже не была скептическим наблюдателем, а вовсю участвовала в процессе, открывала ящички, осматривала находки и делилась ими с Тэсс. В комоде они нашли два старых платья. Это были платья, которые носили девушки из фантазий Чарли, обитающие в этом доме когда-то давно, много десятилетий назад. Одно темно-вишневое, с глубоким вырезом на груди и открытой спиной, а второе – изумрудно-зеленое, с длинными рукавами, отделанными зеленым кружевом и шелком.

- Чур, это мое! – воскликнула Тэсс, уцепив себе зеленое платье.

- Не знала, что мы их делим. Тебе оно велико будет, между прочим. Пигалица.

- А на тебя бы не налезло. Дылда, - спокойно возразила Тэсс.

Чарли улыбнулась про себя и подумала: «Моя школа. Вежливости эта девочка учится у меня!».

Впрочем, мерить платья они все равно не стали, отвлекшись на альбом с фотографиями, который лежал под ними. Чарли и Тэсс переглянулись, предвкушая нечто особенное. Так как разница в росте мешала им нормально посмотреть фотографии, они присели на крышку сундука, Чарли положила альбом на колени и начала листать.

Это действительно были фотографии людей, которые жили здесь. И судя по тому, что снимки были черно-белыми, эти люди жили здесь очень давно. Почти на всех фотографиях были изображены одни и те же мужчина и женщина, которые, видимо, и были главными героями этой истории. Оба были средних лет, мужчина не старше сорока, а женщина чуть его моложе. Оба обнимались и выглядели счастливой парой, настоящими молодоженами. На снимках были и другие люди, никого из них Чарли не узнала. Наверняка все они уже давным-давно покинули остров. Но примерно с середины альбома на снимках появился еще один человек, который, судя по частоте своего появления на фотографиях, стал полноправным членом семьи.

Это был ребенок. Девочка лет восьми. Она была сфотографирована как отдельно на деревянной лошадке и на веревочных качелях под деревом, так и вместе со своими опекунами, которые обнимали ее с улыбками, еще более счастливыми, чем прежде. Это была настоящая семья.

Но как они стали семьей? Этот вопрос оставался открытым. Мужчина и женщина встретились на острове и полюбили друг друга, а девочка прибыла позднее, и ее отдали в семью, назначив эту пару опекунами, точно так же, как Чарли велели присматривать за Тэсс? Эта версия была наиболее вероятной.

- Так вот почему мы нашли в подвале плюшевого медведя! В этом доме действительно жил ребенок! – воскликнула Тэсс. - Но почему Джозеф ничего не рассказал нам об этом? Он говорил только про двух людей, которые жили здесь. Говорил, что один из них ушел, а другой – нет. Интересно, кто из них?

Чарли вглядывалась в фотографии двух людей, улыбающихся так счастливо, словно они жили не на проклятом острове, а уже в раю, и не могла определить, кто из этих двоих потерял свой рай вместе с возвращением памяти. Ей вдруг захотелось захлопнуть альбом и так никогда и не узнать этого.

- Как насчет того, чтобы осмотреть содержимое сундука? – предложила она.

Тэсс согласилась, но забрала из рук Чарли альбом, закрыла его и положила на зеленое платье, которое приберегла для себя.

«Не хватало только, чтобы она утащила альбом с собой», - подумала Чарли.

Ей совсем не улыбалось натыкаться на призраков этих людей в собственном доме и гадать, кто из них такой же неудачник, как она сама.

В сундуке они нашли игрушки. Очень много игрушек, самых разнообразных. Здесь были и плюшевые медведи, и зайцы, и фарфоровые куклы со спутанными кудрями и трещинами на белых лицах, и механические обезьянки, и вагончики от железной дороги, и миниатюрная кукольная мебель.

Тэсс с особым вниманием и задумчивостью рассматривала каждую игрушку, словно они напоминали ей о собственном недавнем детстве. А у Чарли, чье детство давно прошло, игрушки не вызывали никаких чувств, и когда она обнаружила, что в сундуке кроме них больше ничего нет, ощутила прилив разочарования.

Но оставались еще коробки. Чарли подняла самую верхнюю из них, которая оказалась довольно увесистой, и поставила ее на крышку сундука. От коробки поднялось облако пыли, когда Чарли открыла ее. Тэсс чихнула.

Первое, что Чарли извлекла на свет божий, а точнее на свет свечей, был старый пленочный фотоаппарат. Такими агрегатами не пользовались уже лет шестьдесят. Чарли глянула в видоискатель, но ничего не увидела, потому что было слишком темно.

- Очевидно, именно на этот фотоаппарат были сняты фотографии, которые мы нашли в альбоме, - сказала она.

- Ты умеешь такими пользоваться? – спросила Тэсс.

- Я не настолько стара, как ты думаешь! – рассердилась Чарли и покрутила фотоаппарат в руках. Наконец, она нашла отсек для пленки и, открыв его, ничего не обнаружила внутри. Должно быть, пленку давно проявили.

Кроме фотоаппарата в коробке лежало много других фотографических принадлежностей: жидкость для проявки фотографий, фотобумага, негативы, старые пленки, пинцеты, железные и пластмассовые емкости, прищепки и еще какой-то непонятный хлам.

В других коробках их тоже не ждало ничего интересного. Одна была заполнена старой посудой, наполовину побитой, а другая – швейными принадлежностями.

Убрав все вещи на свои места, Чарли и Тэсс наконец ощутили в полной мере свою усталость. Чарли могла только порадоваться, что им не нужно никуда идти, потому что единственную дорогу, которую она еще могла пережить, была дорога до кровати.

Они потушили свечи и покинули чердак, освещая себе путь фонарями.

- Ты ведь не против, если я буду спать с тобой? – спросила Тэсс, идущая за спиной Чарли.

- Как хочешь, - Чарли пожала плечами. Она изобразила равнодушный вид, не желая признаваться в том, что если бы ей пришлось ночевать одной в комнате этого дома, она второй раз стала бы покойницей.

Для ночлега они выбрали ту самую большую спальню с огромной кроватью с зеленым бархатным балдахином. Первым делом Чарли открыла окно, потому что в таком спертом воздухе тяжело было даже находиться, не то что спать. Тэсс расставила везде свечи и зажгла их, и от их света в спальне стало даже уютно.