- Сиди здесь. Я принесу аптечку.

Когда я вернулась с аптечкой, Тэсс привалилась к стене и вытянула измученные ноги вдоль ступенек.

- Дай! Я сама! – она попыталась забрать у меня аптечку, но я строго посмотрела на нее и сказала:

- Хватит с тебя. Тебе будет неудобно.

- Мне будет стыдно, если ты начнешь перевязывать мои пальцы!

Похоже, ей и правда было стыдно, потому что щеки ее порозовели.

«Мне тоже было стыдно, когда ты поцеловала меня вчера», - подумала я, но вслух ничего такого не сказала.

Я решила отвлечь ее.

- Мне очень понравилось. Правда. Я слегка… нет, даже не слегка. Я потрясена твоим танцем.

Тэсс улыбнулась.

- От тебя комплименты вдвойне ценны. Ведь просто так хвалить ты никого не будешь, да?

- Не буду, - с ответной улыбкой подтвердила я. Достав из аптечки ватку и спирт, я принялась протирать ее пальцы. Тэсс поморщилась.

- Похоже, мне придется забыть про танцы на какое-то время, - вздохнула она.

- Да уж. Точно придется. А если будешь упрямиться, отберу у тебя пуанты.

- Все так странно получилось… Я просто танцевала и не могла остановиться.

- Должно быть, ты расстроилась из-за того, что рассказал Джозеф, - я вынула пластырь из упаковки и аккуратно приклеила его на большой палец девочки. – Ты та еще лгунья. Сказала, что все в порядке. Но я же вижу, что это не так. Тебя расстроила вся эта история с домом.

Тэсс прищурилась. В ее глазах сверкнул холодок.

- Похоже, сегодня ты решила заделаться психологом, - упрекнула она меня.

- Ну не тебе же одной промывать мне мозги, правда? Настала моя очередь.

- Ты права. Я расстроилась. Мне стало очень жаль тех людей, что жили в том доме. И… я не хочу, чтобы с нами произошло то же самое.

- Я тоже не хочу.

- Правда?

- Конечно.

- Значит… Ты не будешь больше препятствовать возвращению своих воспоминаний?

- Не буду, - пообещала я.

- Хорошо.

Когда я закончила перевязку и собралась отнести аптечку обратно наверх, Тэсс вдруг вцепилась в мое запястье, так крепко, что я почувствовала ее ногти, вонзившиеся мне в кожу, и вздрогнула.

- Я так танцевала не только потому, что расстроилась. Была другая, более веская причина.

- Какая? – на самом деле я была не уверена, что хочу это знать.

- Когда я слышу, как ты играешь, я забываю обо всем на свете. Если бы ты не остановилась, если бы ты не прекратила играть, я так и не почувствовала бы боль в ногах. Я продолжала бы танцевать, пока не упала бы от усталости, - она говорила быстро, полушепотом, и пристально смотрела мне в глаза.

А мне вдруг стало очень страшно от ее слов и от ее взгляда. Если бы мое сердце могло биться, оно бы колотилось со страшной силой о грудную клетку. Я поспешно отдернула руку.

- Глупости ты говоришь, - смогла выдавить я.

- Ты знаешь, что нет.

- Мне надо идти.

Я прижала аптечку к груди и побежала наверх, не оглядываясь на Тэсс, сидящую на ступеньках. Все это как-то странно. Между нами происходит что-то странное, и я даже думать не хочу, что именно.

========== ЧАРЛИ. Аккорд # 5 ==========

Чарли не верила, что у Дженни получится осуществить ее план. Она также не верила в то, что Сэм может оказаться геем. Это было бы слишком. Ну не могло же Ричарду повезти с первого раза!

Однако Дженни ее удивила. В пятницу перед занятием в музыкалке Ричард так и светился. А все потому, что его сестра уже попыталась подкатить к Сэму, но тот вежливо отклонил все ее попытки флирта. Свидетелем этой нелепой сцены был одноклассник Сэма, который после его ухода шепнул Дженни: «Не трать на него время, красотка. Он, как бы это сказать… не по той части. Сечешь? Лучше на меня обрати внимание».

Чарли гадливо поморщилась, слушая эту часть рассказа. Она так и представляла себе прыщавого парня с сальными волосами и сальной ухмылкой, подкатывающего к Дженни. Возникло непреодолимое желание найти того нахала и размазать его по стенке.

Итак, им удалось выяснить, что Сэм, скорее всего, гей. Оставалось только найти способ свести его с Ричардом, и (кто бы сомневался!) у Дженни уже был план на этот счет. Чтобы рассказать о своем плане, она напросилась к Чарли домой в субботу на их репетицию.

Конечно же, Чарли была не против. Ее отец уезжал в Манчестер в командировку на все выходные, а брат отправлялся на крутую вечеринку к богатенькому школьному приятелю.

Чарли уже неделю с нетерпением ждала этой субботы, но после того, как она узнала, что к ней придет Дженни, ее нетерпение многократно возросло. Весь вечер пятницы Чарли провела перед зеркалом, меряя свои шмотки и выбирая наиболее крутые. Эти шмотки должны были сделать ее еще круче в глазах Дженни. Каждый раз, когда Чарли думала о том, что Дженни ей восхищается, у нее в груди возникало приятное щекочущее ощущение. И ей хотелось, чтобы Дженни восхищалась ей еще больше. Уж что-что, а покрасоваться Чарли всегда любила.

Для этой субботы она выбрала черные чулки, короткую кожаную юбку и черный кожаный пиджак. В этой одежде она больше всего походила на рок-звезду. Также Чарли напялила на себя почти все свои цепи и браслеты, полагая, что они сделают ее еще круче.

И ее старания действительно не прошли даром. Позднее Чарли не раз задавалась вопросом: «Произвела ли ее внешность, ее голос, ее шарм такое впечатление на Дженни или она с самого начала запланировала то, что сделала в тот день?».

Как бы там ни было, но этого Чарли уже не суждено было выяснить. Ибо, как мы уже знаем, Чарли была мертва и уже не могла пообщаться с сестрой Ричарда, как и с самим Ричардом.

Но в ту субботу она была еще жива и полна жизни. Ей было всего пятнадцать, и, несмотря на все свои депрессивные и суицидальные готические наклонности, Чарли отчаянно хотела жить. Тогда она действительно этого хотела. А еще она хотела любить. И пусть даже перед самой собой она делала вид, что не нуждается в любви, но именно в ней больше всего нуждалось ее сердце с тех пор, как Чарли узнала, что больше никогда не увидит свою мать живой.

В тот день Чарли была в ударе. Ни для кого еще она не пела так, как пела для Дженни. Ее пальцы легко перебирали струны, а голос звучал чисто, как никогда. Ричард тоже играл великолепно, окрыленный мечтой о том, что его возлюбленный ответит ему взаимностью.

За всю репетицию Дженни ни разу не взглянула на брата, словно его вообще не существовало, словно синтезатор играл сам по себе. Она смотрела только на Чарли. И от каждого ее взгляда, которые Чарли беспрестанно ловила на себе, у нее в груди усиливалось то необыкновенное щекочущее ощущение, от которого ей хотелось засмеяться.

Когда они устали, а на улице уже стемнело, все трое вышли на балкон покурить. После того как Чарли узнала, что Дженни курит, она зауважала ее еще больше.

- Это было потрясающе! – Дженни улыбнулась и выдохнула облачко дыма. – Это был самый необычный день для меня! Я как будто приблизилась к чему-то великому и непостижимому! Твой живой голос меня потряс!

Казалось, Дженни могла весь вечер петь Чарли дифирамбы, а та выслушивала бы их с идиотской улыбкой, если бы Ричард не оборвал сестру:

- Ты, между прочим, пришла сюда, чтобы рассказать нам о своем плане. Что мне нужно сделать, чтобы Сэм заметил меня?

Дженни, наконец, посмотрела на него и снисходительно улыбнулась.

- Все очень просто, мой дорогой братец. Неужели ты сам еще не понял, что тебе нужно сделать?

Ричард покачал головой, и Дженни посмотрела на него как на несмышленого щенка, сделавшего лужу в прихожей.

- Тебе нужно просто подойти к нему и заговорить с ним.

- Что? – Ричард рассердился. – И это весь твой план?!

- Но ведь ты сам говорил, что познакомиться с ним тебе мешает твоя неуверенность в том, что он гей. А теперь ты знаешь о его ориентации. Так что же тебя смущает? В конце концов, вы соседи. Они недавно переехали. Попробуй просто по-соседски поздороваться с ним и сказать, что если ему что-то потребуется, он может рассчитывать на твою помощь. Безобидных поводов заговорить с соседом множество! А потом вы разговоритесь, и ты можешь пригласить его сходить куда-нибудь, да вот хотя бы пусть на твою репетицию придет!