- Эй, ты уже спишь? – спросил Степа шепотом через какое-то время.

- Нет.

Степа положил книгу на тумбочку, потушил свет и спросил все так же шепотом:

- О чем ты думаешь?

- О тебе, – ответил Женя.

- Очень конкретный ответ, – хмыкнул Степа.

- Ну, например, секунду назад, я подумал, что чувствую, как бьется твое сердце. И сейчас я чувствую, что оно забилось быстрее.

– Прекрати смущать меня!

- Но ты сам спросил…. Я могу и не такое ответить….

- Да, спросил и уже успел пожалеть о своей неосторожности. Спи уже давай! Больше не буду тебе книжки читать…

Женя улыбнулся в темноте. Он действительно чувствовал себя счастливым.

====== День пятьдесят седьмой – День шестьдесят первый ======

День пятьдесят седьмой

Все воскресенье ушло у Жени на подготовку к грядущему и неизбежному зачету. Степа тоже ушел к себе домой готовиться. С тоской провожая его, Женя подумал, что на этой зачетной неделе они могут вообще не увидеться, и это будет чертовски трудно, потому что Женя уже успел привыкнуть, что Степа всегда рядом. Сейчас его приводила в ужас сама мысль, что когда-то они могли поругаться и не видеться друг с другом десять дней! ДЕСЯТЬ! Ужасно много…

Когда Женя ложился спать, в его голове все еще мелькали только что выученные формулы, сквозь которые отчаянно пробивались мысли о Степе. Они виделись сегодня утром, а казалось, что прошло уже несколько дней.

Засыпая, Женя подумал, что еще никогда ни один человек не занимал в его голове столько места.

Думает ли он так же часто обо мне?

День пятьдесят восьмой

Не успел Женя сдать один зачет, как на горизонте уже маячил следующий. Весь день он провозился с чертежами, а когда под вечер вспомнил, что с утра ничего не ел, решил попутно с ужином послать Степе смс-ку. Сначала он спросил, управился ли Степа со своим зачетом, на что получил положительный ответ (а кто бы сомневался!) и аналогичный вопрос в Женин адрес.

Они еще немного попереписывались, Женя доел свой ужин, состоящий из лапши быстрого приготовления и чашки сладкого чая, а потом снова вернулся к чертежу, теперь уже, наверное, до глубокой ночи. Он чертил чисто автоматически, и глаза его видели не прямые линии и окружности, а образ только одного человека. Женя просто не мог прекратить думать о нем.

День пятьдесят девятый «ДАТА: 22 ДЕКАБРЯ, ВТОРНИК. ВРЕМЯ: 17.34. Сегодняшний день, кроме сданного зачета, принес мне еще парочку открытий. Причем открытий, немало удививших меня. Настолько, что я даже решил их записать. Хотя и был уверен, что мой дневник будет состоять лишь из одной записи, сделанной от нечего делать.

Открытие № 1: я больше не боюсь. Не боюсь чего? Перечисляю: того, что мы со Степой встречаемся, того, что он тоже парень (раньше одна мысль об этом вызывала у меня праведный бунт), того, что ждет нас в будущем, того, что у меня не будет семьи, и я не оправдаю возложенных на меня родительских надежд, а еще того… что я люблю его. Этого я тоже не боюсь. Будь что будет, лишь бы только он был рядом.

Открытие № 2 состояло из нескольких этапов. Сначала я просто вспоминал то, что случилось у нас в палатке во вторую ночь. Мне почему-то буквально врезался в память тот момент, когда Степа сказал «хватит», а меня самого обожгла неприятная мысль примерно следующего содержания: «То, что мы делаем ужасно. Это просто отвратительно». Да, именно так. Отвратительно. Эта мысль посещала меня и раньше, и после. Я привык к ее присутствию. А теперь вдруг обнаружил, что ее больше нет! Сейчас я вдруг отчетливо осознал, что ничего отвратительного в этом нет. И опять не так. Правильно: ничего отвратительного в этом уже нет. А все дело в том, что мои чувства к Степе прошли удивительную трансформацию, в начале которой стояло все-таки желание, вытесняющее чувства. Потом меня переклинило, и чувства стали так усиливаться, что в какой-то момент (уже перед тем, как идти мириться со Степой) я осознал, что не могу жить без этого человека. И это нисколько не отвратительно! Потому что это чувства, которые имеют право на существование. И я уже не боюсь этого признать.

Вот и все мои открытия на сегодняшний день. Почему-то после того, как я их записал, сразу стало легче. Держать все это в голове у меня не получается, потому что там и так слишком мало места: его занимает ОН.

День шестидесятый

Среда. Женя так ждал ее, потому что среда – это единственная ненавязчивая и уже вошедшая в привычку возможность увидеться со Степой. Но когда он пришел из института, Степа позвонил ему на сотовый. Голос у него с самого начала был извиняющимся, и Женя все понял еще до того, как Степа сказал хоть слово.

- Тебе очень хочется пойти сегодня на собрание клуба? – спросил Степа.

Нет, но мне очень хочется увидеть тебя…

- А в чем дело?

Вздох.

- Завтра такой сложный зачет… Я ничего не успеваю выучить. Но, если ты хочешь…

- Да ладно уж, учи. В конце концов, это ты у нас эзотерик, не я.

- Но… ты ведь не обидишься, правда?

- Да с чего мне обижаться! Все нормально, – отвечает Женя, а сам уже начинает просчитывать, когда они смогут увидеться в следующий раз. Ему хочется сказать, как сильно он скучает, но язык примерз к небу, и внутри все тоже похолодело.

- Прости еще раз… в субботу точно увидимся, – Степа снова вздыхает. – И еще… я скучаю. Может, это глупость, ведь мы не виделись всего-то три дня… – нервный смешок.

А Женя сразу чувствует, что начинает оттаивать.

- Я тоже скучаю. Все время думаю о тебе и ничего не могу с этим поделать, – оказалось, что сказать это намного проще, чем он думал.

Вздох. Женя уже видит, как Степа закрывает глаза и улыбается от этих слов, а его щеки покрываются румянцем… волосы падают на глаза, пальцы теребят пуговицу на рубашке… Боже, как же он скучает!

- Ладно, удачи тебе на зачетах, – говорит Степа, и голос его становится хриплым. Такой приятный мягкий тембр с легкой хрипотцой… Нет, я точно сейчас свихнусь!

- Тебе тоже удачи.

И они прощаются до субботы. В тот момент эти два дня, разделяющие их, кажутся Жене миллионами непреодолимых недель…

День шестьдесят первый

Придя из института уже под вечер, Степа чувствовал себя таким разбитым, что сразу прошел в свою комнату и упал на кровать. В голове шумело. Он не спал почти всю ночь, все учил дурацкие теории разных дурацких психологов, которые возомнили себя чуть ли не умнее самого Господа Бога.

В коридоре послышались шаги. Все ближе и ближе, и Степу вдруг осенило: он забыл запереть дверь. Но эта мысль была такой ленивой, что Степа даже не смог открыть глаза. Он так устал…

Дверь скрипнула. В комнату вошел отец. Степа уже знал его тяжелые шаги. Значит, по его душу пришел.

Приподнявшись на локтях, чувствуя только дикую головную боль, Степа заставил себя взглянуть на него.

Отец так и стоял на пороге, пристально глядя на него. С тех пор, как Женя поколотил его, он ни разу не поднял на Степу руки. Может, дело в этом, а может, в том, что скоро Новый год, и отец вдруг резко подобрел. Так Степа объяснял это временное затишье. Но сейчас, когда отец пришел в его комнату и молча стоит на пороге, можно считать, что затишье закончилось.

Степа со вздохом сел на кровати. Это резкое движение отозвалось новым приступом головной боли. Ему совсем не было страшно…. Не хотелось только, чтобы накануне Нового года отец уродовал ему лицо и шею. Может это глупо и по-девчачьи, но Степа хотел, чтобы Жене было приятно на него смотреть…

Отец откашлялся и спросил то, чего Степа меньше всего ожидал услышать:

- Как учеба?

От удивления Степа открыл рот и далеко не сразу нашелся, что ответить:

- Хорошо. Сегодня сдал самый сложный зачет.

- Ну и замечательно. Если не сдашь сессию, знай, что ничего хорошего тебя не ждет. Я с тобой тогда не так поговорю.

- Я знаю. И я сдам сессию.

- Смотри у меня. Я не хочу, чтобы из-за того, что ты ошиваешься у своего дружка, твоя успеваемость снизилась.