Юка покачала головой. Ей хотелось утешить Еми и дать ему веру, но в последнее время у неё и самой были с этим проблемы. Она никак не решалась сказать Еми, что не знает, как вернуть его домой. Что Стена не пускает его, потому что воспоминания вернулись к нему неестественным образом. Она провела не одну бессонную ночь, размышляя об этом и мешая спать Тихаро (которая уже наверняка пожалела, что заговорила с неугомонной Юкой). Но так и не пришла к какому-либо результату. И Юка решила молчать об этом в надежде, что всё как-нибудь решится. Потому что сказать об этом Еми – значит забрать его последнюю надежду.
Наконец Юка проговорила:
- Но ведь я не раз говорила, что и Кей уже не та девчонка, какой её помнишь ты. Она тоже через многое прошла, и годы изменили её. В любом случае, я думаю, вы найдёте, о чём поговорить друг с другом.
Еми вдруг улыбнулся.
- Я помню, когда-то мы могли говорить часами. Запросто могли проговорить целую ночь, а потом ходить весь день сонными мухами и получать вслед сердитые замечания своих Кан. Мы всегда понимали друг друга, как никто другой.
Юка затихла, позволяя Еми продолжать.
- Я помню все наши безумные затеи. Тогда нам казалось, что наше время никогда не закончится. Мы учились жизни друг у друга. Мы ничего не боялись, нам казалось, мы на всё способны. И, возможно, так и было. Вот только, куда всё это делось? Я до сих пор не могу этого понять. Я не верю в Судьбу и предопределённость. А это значит, что мы сами потеряли то, что было дорого. Не удержали, не боролись и слишком рано опустили руки. И вот к чему это привело. Я часто думаю о том, как хорошо было бы вернуться в прошлое. Вернуться и всё изменить раз и навсегда. И чтобы не было больше всех этих бесполезных лет, когда мы судорожно искали себя, но так ничего и не нашли, потому что искали вовне, вместо того, чтобы обратиться вглубь себя, где скрыты самые ценные сокровища. Иногда я завидую тебе, Юка, потому что ты это умеешь. Ты прислушиваешься к своему сердцу и умеешь слышать. Ты из тех, кто многое может изменить. И ты ещё так молода… Тебе ещё не нужно оглядываться назад. Ты смотришь только вперёд.
Юка серьёзно смотрела на него и не перебивала. Она могла бы отмахнуться от этих слов со смущённым смехом скромницы, но промолчала. Юка подумала, что другие слишком часто говорят ей эти слова. Сколько раз она уже слышала подобное? Господин Отто, Ённи, Мия, Еми, Тихаро и Йойки – все твердят одно и то же. О том, что она на что-то способна. Но так ли это? Не слишком ли велики надежды, возлагаемые на простую пятнадцатилетнюю девчонку, чьё единственное желание «чтобы у всех всё было хорошо», и которая просто любит мечтать?
И тут же привычная тяжесть легла на сердце. Своими сомнениями и тревогами Юка ни с кем не могла поделиться. Даже Йойки здесь никогда не понимал её до конца.
- Я думаю, ты несправедлив по отношению к себе, - проговорила, наконец, Юка. – Вот скажи, ты веришь, что мы сможем всё изменить? Веришь, что мы вернёмся домой и победим несправедливость Стены?
- Верю, - без запинки ответил Еми. – Теперь верю.
- Тогда всё хорошо. Ведь это значит, что по сути ничего в тебе не изменилось за эти годы. И тот храбрый мальчик Еми, о котором ты сейчас рассказывал, просто дремал внутри тебя, готовый вернуться в подходящий момент.
Еми кивнул и задумался. Кажется, эта мысль ему понравилась. Подумав ещё, он спросил:
- А что насчёт Кей? Она верит?
Юка растерялась. Этого вопроса она не ждала. Перед глазами тут же возникло усталое лицо Каны, желающей спокойной ночи в полумраке комнаты. Усталое, печальное, насторожённое. За долгие годы её приучили верить в справедливость и идеальность устройства мира. Приучили верить, что всё, что с ней произошло – воля Судьбы, точнее, воля Стены, существующая как аксиома, которую нельзя изменить.
Еми прищурился – его насторожила реакция Юки.
- Не верит, да? – прошептал он.
Юка кивнула.
- Ей многое пришлось вынести. После того, как ты ушёл. Ей пришлось смириться, что ничего изменить нельзя. Она почти научилась жить с этим.
Еми зажмурился, и руки его дрожали, а поджатые губы побелели. Юка подумала, что, наверное, ему очень больно, и ей сразу стало больно тоже.
- Если бы я только знал об этом раньше… – шептал он. – Если бы я только мог всё изменить! Я никогда не женился бы, я искал бы способ вернуться… Я бы… Я бы просто был другим. И она была бы другой. И всё было бы иначе.
Юка накрыла его ладонь своей.
- Тише… Не надо так, Еми.
- Да-да, я знаю! Не буду раскисать! – он вдруг улыбнулся, и Юка подумала, что чем-то Еми похож на неё. – Я буду бороться, чтобы снова увидеть Кей! Я не сдамся теперь ни за что! Мы вместе докажем ей, что всё возможно, правда? Мы поможем ей снова поверить!
А когда волна энтузиазма схлынула, Еми спросил с неизвестно откуда взявшейся робостью:
- А скажи, она красивая?
Юка прыснула:
- Ну, как тебе сказать… С тех пор как ты ушёл, она вся покрылась язвами и отрастила себе горб, а так вполне ничего…
У Еми вытянулось лицо, и Юка захохотала ещё громче:
- Конечно она красивая, идиот! Ты что, поверил?!
- Конечно, не поверил!
- Поверил! У тебя всё на лбу было написано!
- А вот и нет!
- Да!
Остаток вечера они пререкались и смеялись. Серьёзный разговор как будто был забыт. И в какой-то момент Юка ощутила укол вины за свою весёлость. Она понимала умом, что радоваться собственно нечему – Йойки не помнит её, они не общаются, шансов вернуться домой всё меньше, неизвестно, как помочь Еми, а её Кана где-то далеко - одинока и несчастна.
Но почему-то Юка не думала сейчас обо всём этом. Она смеялась, и на сердце было легко. Боль уходила куда-то, истончалась, растворялась в этом домашнем тепле и уюте, в этой комнате, в этом свете ночника и тёплом пледе на коленях, в пустой тарелке с крошками печенья. И что бы там ни было, что бы ни случилось завтра, Юка думала, что пока рядом с ней Еми – ничего плохого не случится. Она справится со всем.
Ей было хорошо. Это было похоже на выздоровление после продолжительной болезни. Боль ушла.
И они смеялись.
*
Тио сидела на стуле, необычайно бледная и тонкая, прямая и хрупкая. Строгий тёмный костюм и тёмные волосы лишь подчёркивали белизну её кожи, а глаза казались совсем огромными и бархатно-синими.
- Не идёт, да? – спросила она.
Йойки покачал головой.
- Нет, очень хорошо. Этот костюм идёт тебе. Не хватает только одного…
- Чего? – испугалась Тио.
- Твоей улыбки, - прошептал Йойки, наклоняясь, чтобы поцеловать её в щёку.
Тио улыбнулась и вмиг преобразилась.
- Я так волнуюсь! – шепнула она. – Как подумаю о выставке, начинаю дрожать, и все мысли путаются…
- Я понимаю. Я тоже очень нервничал тогда. Но всё будет хорошо, не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы твоя первая выставка прошла безупречно.
- Спасибо тебе, Йойки… Спасибо за всё, что ты делаешь для меня. Не понимаю, чем я это заслужила.
- Я делаю это, потому что ты очень дорога мне. Ну и потому, конечно, что ты самая талантливая юная художница в мире!
Тио засмеялась смущённо, и лёгкий румянец украсил её щёки, а плечи расслабились.
Они поговорили ещё немного о деталях предстоящей выставки, о том, сколько ожидается народу и какие картины будут иметь наибольший успех, о торжественном слове Тио. А потом Тио снова сникла, Йойки почувствовал, как напряжена её спина и как крепко она сплела пальцы рук, лежащих на коленях.
- Ну, в чём дело? Тебя беспокоит что-то ещё? – спросил Йойки.
Тио вздохнула.
- Даже не знаю. Просто у меня какое-то странное предчувствие.
- Что значит «странное»?
- Не знаю. Странное, - Тио прикрыла глаза, словно пытаясь сосредоточиться на этом чувстве. – Мне кажется, что-то случится.
- Что-то плохое? – насторожился Йойки.
- Не знаю, - Тио покачала головой. – Знаю только, что это будет связано с… тобой.