Когда Софи снова осталась в гримёрной одна, часы показывали половину двенадцатого. Разум подсказывал, что нужно вызвать такси и отправляться в отель, но Софи так устала, что все эти телодвижения казались ей просто невероятными.

- А не заночевать ли мне в театре? – воскликнула она, и в тот момент эта идея показалась ей гениальной, как, впрочем, и все остальные её дурацкие идеи.

Софи накинула шарф и открыла окно, чтобы наконец-то покурить. Ей приходилось сдерживаться всё то время, что с ней были Александр Анатольевич и его дочка, потому что Софи ни за что не призналась бы учителю, что курит, и даже под гильотиной отрицала бы этот факт, стиснув сигарету в зубах и клятвенно заверяя, что она туда случайно попала, ну, мало ли, может, ветром задуло.

Софи улыбалась, и ночные огни словно подмигивали ей. Слова Александра Анатольевича не шли у неё из головы. Слова похвалы, слова, которых она так ждала, на которые так надеялась, и, услышав которые, почувствовала себя по-настоящему счастливой, возможно, впервые за эти годы. Она улыбалась, посмеивалась себе под нос, плакала, не удерживая горячих слёз, и курила. Возможно, в тот момент она была похожа на ненормальную, но, конечно же, ей было на это наплевать.

А потом она вспомнила, что завтра её ждёт долгий и интересный день, выспаться перед которым было бы совсем не лишним. Она вспомнила Кристину, эту необычную девушку, чем-то так похожую на неё саму, на ту, какой она была когда-то. Софи даже сама себе удивилась, когда пригласила Крис погулять завтра – такое поведение было совсем на неё не похоже. Возможно, она была немного пьяна. А возможно, просто хотела новой жизни, новых впечатлений, возможно, она была так счастлива в этот вечер, что ей всё казалось возможным. А может, ей просто очень понравилась эта девушка, дочка Александра Анатольевича, и её странные сны. А может, всё это вместе.

Всё в тот вечер имело значение, всё было важным и огромным. Всё было красивым и сияющим, и горизонт зазывал огнями, манил и дарил надежду.

12

Возможно ли такое, что с возрастом человеку всё меньше требуется для счастья? В молодости Александру хотелось свернуть горы, ни больше, ни меньше. Ему хотелось покорить все возможные вершины, забравшись на самую высокую, и издать победный клич, воткнув в землю свой флажок. Ему хотелось признания и славы, успешной карьеры, хотелось реализоваться как пианист и как педагог, да и ещё оставить время на хобби и саморазвитие, хотелось семью и много детей, быть хорошим мужем и отцом, хотелось, чтобы все его любили и уважали. Ему казалось, что только тогда он сможет быть счастлив, точнее позволит себе, наконец, быть счастливым.

Сегодня же он был счастлив, если дочка получала хорошую оценку или просто обнимала его ни с того ни с сего. Он был счастлив, когда видел красивый рассвет, настолько красивый, что хотелось просто заплакать и не стесняться быть сентиментальным стариком. Он был счастлив, когда гладил кошку или встречал на улице смеющегося ребёнка. В молодости он просто не замечал этих простых и радостных вещей в погоне за флажком.

Александр лежал на диване и смотрел, как плывут по комнате причудливые длинные тени от ночника. Уже давно пора было спать, а он всё вспоминал себя молодым, вспоминал того далёкого человека, каким он когда-то был, ещё при жизни Маши. И определённо, тот человек был ему не очень-то симпатичен. Слишком много было в нём амбиций и эгоизма.

Но определённо, он начал меняться, когда в его жизни появилась девочка по имени София. Александр был знаком с её родителями – оба очень любили музыку и сами учили дочь играть, но, когда Софии исполнилось десять, они решили отдать девочку на обучение к известному и талантливому пианисту, к Александру, то бишь. Александр и по сей день задавался вопросом, почему он недолюбливал её родителей? Что в них было не так, что вызывало эти противоречивые чувства, эту неприязнь? Он думал, что, возможно, дело было в их зацикленности на совершенстве. И самый острый прилив этой неприязни Александр испытал, когда впервые увидел Софию – маленькую, худую и забитую девочку с мозолями на пальцах. В первую минуту он подумал, что здесь какая-то ошибка, ведь он ждал увидеть десятилетнего ребенка, а вместо этого видит девочку не старше семи.

Но Софии действительно было десять. И проблема была не в ней. Проблема была в её родителях, которые вымуштровали девчушку до такой степени, что она думала о нотах даже во сне. Все свободное от учебы время девочка посвящала игре на фортепиано. По её бледному лицу было видно, что на свежем воздухе девочка бывает только по пути из школы и обратно.

На первом занятии София сыграла очень сложное для своего возраста произведение, но в конце всё-таки ошиблась, и Александр увидел ужас в её огромных глазах:

- Только пожалуйста, не говорите маме и папе! Мы с ними так долго разучивали это, они будут очень расстроены, если узнают!

Александр был поражён, вихрь смешанных чувств поднялся в его душе. Он был ещё слишком молод, ему недоставало опыта, да и своих детей у него ещё не было, но сердце подсказало ему, что эта девочка в беде. И что если и дальше так пойдёт, сильнейшее нервное расстройство на всю жизнь ей обеспечено.

- Ну что ты, Софи! Ты сыграла прекрасно! Попробуй с этого места ещё разок, и у тебя получится лучше!

И у Софии действительно получалось всё лучше и лучше. Хоть в одном её родители не ошибались – девочка действительно имела огромный талант, требующий бережного обращения.

Александр потратил много сил и терпения, пока отучал Софию бояться ошибок. А поначалу, всякий раз, когда у девочки что-то не получалось, её глаза вновь и вновь наполнялись страхом.

- Я могу лучше! Я должна сыграть лучше! – упрямо повторяла она, зарабатывая новые мозоли.

Александр пытался внушить ей, что не нужно так бояться разочаровать родителей, что играть она должна прежде всего для себя, а не для кого-то, но его попытки усложнялись тем, что сознание девочки уже было искалечено совсем другими «истинами».

Часто Александр поражался тому, какая огромная и сильная душа заключена в этом маленьком тщедушном теле. У Софии было мало общего со сверстниками, беззаботными и весёлыми детьми. У неё был взгляд взрослого человека. И самое главное – у неё была необычайная сила воли. Не прошло ни дня, чтобы Александр не восхищался этим ребёнком.

Но когда он посмотрел на Софию сегодня, на красивую женщину, какой она стала, Александр подумал: «А не повторяет ли она мои ошибки? Не гонится ли она за флажком, не пытается ли забраться на недосягаемую вершину?».

Александру не хотелось, чтобы это было так. Он очень любил Софию, к ней у него впервые открылись отцовские чувства, и, быть может, она во многом помогла ему стать для Крис лучшим отцом, чем он мог бы быть. И, конечно, ему важно, чтобы она была счастлива.

Ему хотелось, чтобы София наконец-то остановилась и просто подумала о мелочах. О мелочах, которые порой бывают важнее самых высоких в мире вершин.

13

Многое ли может измениться за пять лет в жизни одного человека? А в жизни одного города?

Софи стояла у памятника Пушкину в парке и рассматривала проходивших мимо людей. Ей казалось, что они уж точно нисколько не изменились. Всё так же торопятся куда-то, всё так же не замечают друг друга, полностью поглощённые собой. Неужели и она такая же?

А город изменился, и от этого сердце наполнялось щемящей грустью. Исчезли многие знакомые места, которые она любила. На месте маленьких магазинчиков открыли супермаркеты, на месте уютных самобытных кафе – популярные пиццерии.

Рука непроизвольно потянулась за сигаретами.

«Ну совсем немножко, ведь Крис ещё не идёт, правда?».

Не идёт. Софи пришла слишком рано к месту, где они условились встретиться. Ей просто не сиделось в отеле. «Ещё немного посижу в четырёх стенах и совсем психом стану». А ещё она отчего-то волновалась и беспокойно спала остаток ночи. Ей снились какие-то обрывочные сны, которых на утро она снова не помнила. «Может, стоит поговорить об этом с Крис? Такое ощущение, что во снах она хорошо разбирается».