“Крис - самое дорогое, что у него есть. Я никогда не значила для него столь же много. И никогда не буду. Пора бы уже смириться с этим, старая глупая Софи. Разве могу я причинить ему такую боль, нанести такой удар? Если я потеряю его расположение, его уважение, как мне дальше жить?”.

Эти немые вопросы парализовали Софи. Она казалась себе тряпичной куклой. Такой же глупой, пустой, беспомощной.

И когда Александр Анатольевич радостно воскликнул: “Привет, Софи!”, она смогла выдавить только дрожащее: “Здравствуйте”. И даже улыбнуться у нее толком не получилось. Она осознала в тот момент страшную истину.

“Я не смогу сказать ему. Не смогу выдержать с ним даже минуты в одной комнате после того, как ему станет все известно. Я просто сразу упаду и умру. Не очень-то героическая смерть, а, Софи?”.

До этого они с Крис договорились, что не станут обрушивать на отца эту новость сразу после приезда и подождут следующего дня. И вот этот день наступил.

Софи сидела в старой квартире своих родителей и курила. Она только что поговорила по телефону с Сережей и пообещала ему, что придет завтра в гости. Она отважилась на этот опрометчивый поступок по одной лишь причине:

“Завтра меня все равно не будет в живых. После разговора с Ним от меня и мокрого места не останется. Я либо сама откину копыта, либо Александр Анатольевич поможет мне их откинуть”.

Звонок в дверь известил ее о приходе Крис. На какой-то момент Софи пронзил ужас - а вдруг Кристи привела отца с собой? Ведь тогда отступать уже будет некуда.

Схватившись за волосы, Софи открыла дверь. К ее великому облегчению, Крис пришла одна.

- Ты готова? - спросила она вместо приветствия.

Софи шумно выдохнула, и ей показалось, что изо рта и носа у нее валит дым, хотя сигарету она уже бросила.

“Наверное, я уже загорелась изнутри”, - сделала она логичное заключение.

- Вообще-то… не очень.

- Поехали, подготовишься по дороге.

- Подожди, Крис. Пожалуйста. Может, все-таки зайдешь? - спросила Софи умоляющим тоном.

Крис только пожала плечами и вошла в коридор.

- Чем дольше ты будешь собираться, тем страшнее тебе станет, - сказала она. - Тем более, вчера я уже немного подготовила папу.

- Что значит “подготовила”? - Софи ощутила теперь, как внутри у нее все холодеет. При слове “подготовила” в ее голове рождались реплики вроде: “Знаешь, папа, а Софи-то лесбиянка!”.

- Ну, я рассказывала ему, как хорошо мы провели время в Стокгольме. Рассказывала о том, какая ты хорошая, умная, талантливая и веселая. Я сказала, что мне ни с кем раньше не было так весело и хорошо, и все такое прочее.

- И… как он отреагировал? - Софи опустилась на диван, почувствовав, что силы все-таки оставляют ее.

- Нормально. В общем-то. Сказал, он очень рад, что мы нашли общий язык. Сказал, что ты действительно замечательный человек.

- О-о-о, уверена, если мы скажем ему правду, он изменит свое мнение на этот счет!

- Софи, да что с тобой? Возьми себя в руки. Отец рассказал мне нечто очень странное, - Крис села на диванную ручку. - Ему снился сон.

“Уже плохо”, - подумала Софи.

- И в этом сне он с точностью описал сцену… ту сцену, которую мы видели с тобой в церкви. О том, как мы все поругались, а ты ушла. Он ничего не помнит из того, что говорил во сне, говорит только, что его напугал собственный гнев по отношению к тебе, и что он никогда не поступил бы подобным образом, не стал бы кричать на тебя. Это навело меня на мысль. А что если наша Волшебная фея была не совсем права? Что если какая-то часть памяти моего отца из другой вероятности перешла к моему отцу в этой реальности?

- Ох, не знаю. Не нравится мне все это…

- Это еще не все. Отец нашел в старом альбоме фотографию, на которой изображены мы втроем на твоем выпускном в консерватории.

- Но этого не может быть! Ведь тебя там не было!

- Вот именно. Это фотография из другой вероятности. Как та, что мы нашли в Стокгольме. У меня возникло огромное желание тут же рассказать отцу обо всем, но я решила сделать это вместе с тобой. Поэтому собирайся скорее, Софи. По всему выходит, что мой отец тоже завязан в этом круговороте. Вполне возможно, что он тоже должен исправить что-то.

Но Софи не могла сдвинуться с места. Ее снова сковал парализующий ужас. Она ничего не могла сделать. Она считала себя сильнее. А теперь вела себя как школьница.

Она так живо рисовала себе его огорченное лицо.

“Я так старалась всегда не огорчать его. Я разучивала произведения как безумная, чтобы не допустить ни одной ошибки, чтобы заслужить его одобрение. Как же я могу теперь причинить ему такую боль?”.

Возможно, он даже будет кричать. Возможно, он даже скажет, что она разочаровала его.

Софи почувствовала, что не может дышать. Какой-то спазм сдавил горло, словно она вдруг резко заболела астмой.

- Идем? - спросила Крис. - Отец будет дома часа через полтора…

- Не могу, Кристи. Правда не могу.

- Да брось, Софи! Вставай же! - Крис потянула Софи за руку, намереваясь поднять с дивана. Но Софи словно сделалась каменной.

- А что если это и будет ошибкой?! - воскликнула она. - Что если ему нельзя знать ни о чем?! Что если та чокнутая старуха просто чокнутая и не более того?!

Крис выпустила ее руку. Нахмурилась.

- Мы должны сказать ему, ты ведь знаешь. Потому что рано или поздно он все равно догадается… Если только, конечно…

Она хотела сказать “Если только, конечно, ты не захочешь прекратить все это”, но не смогла произнести этого вслух.

Софи молчала. Она тоже не хотела произносить этого вслух, хотя и поняла, что Крис имеет в виду. И она не отрицала этого. Ей было так страшно. Ей просто было очень страшно.

- Хочешь сказать, что ты готова бросить меня, лишь бы не упасть в глазах отца? - спросила Крис, и голос ее отдавал металлом.

Софи молчала.

- Да ты просто трусиха! - не выдержала девушка.

Софи молчала.

- Как можно быть такой?! Неужели тебе наплевать на все? Наплевать на меня?

- Ты же знаешь, что нет. Я просто не могу.

- Отлично! Да ты действительно трусиха! Как же мне это надоело, Софи! Просто сил больше нет… - Крис развернулась и пошла в коридор. Через несколько секунд входная дверь хлопнула и закрылась. Софи не сделала ничего, совсем ничего, чтобы это изменить, чтобы остановить Крис. Она даже не шелохнулась. Похожая на каменное изваяние - холодная и пустая.

50

Ну и что теперь? Когда оцепенение прошло, Софи поднялась с дивана, и ей показалось в тот момент, что тело ее потяжелело килограмм на восемьдесят. Дотащив себя до балкона, Софи села на табуретку и закурила. Она надеялась, что прохладный воздух приведет ее в чувство.

На балконе оказалось столько пыльного хлама, что Софи какое-то время с любопытством его рассматривала. В тот момент в ее голове не было ни единой мысли. Она рассматривала старые санки, на которых катались они с братом. Ворох воспоминаний представал перед глазами - вот они летят с горки, вот падают в сугроб, вот она колотит Сережу, а он залепляет ей в лицо снежком. И оба ржут, как больные.

Были здесь и коробки со старыми нотами, с первыми нотами Софи. Их Софи не стала бы смотреть.

Постепенно внимание ее начало рассеиваться. Софи сделала столько затяжек, что голова отяжелела.

“Что ж, тем лучше”.

Она понимала, что лучше бы ей сейчас позвонить Крис и извиниться. А еще лучше прийти к ней домой и поговорить с ее отцом. Но она не могла шевельнуться. Она чувствовала себя старой и нудной.

“Такой же старой, как этот хлам. Ты отлично вписываешься в интерьер, Софи”.

Внезапно над ее ухом раздалось противное жужжание или гудение, но Софи решила, что ослышалась. Ведь для комаров не сезон. Однако тоненькое гудение не прекращалось, и Софи действительно увидела зависшего над ее ухом комара.

- Ну и ну… И что же ты тут делаешь? До весны еще целый месяц, а до лета и того больше!

Однако комара это, похоже, нисколько не смущало, и он продолжал петь свою заунывную песнь.