- Счастлива? Правда? – Софи робко улыбнулась, и снова было в её улыбке что-то наивное, по-детски трогательное.

- Ну, конечно, счастлива! Так счастлива, что мне даже неловко… Ведь такой подарок стоит денег, и немалых…

- О, все это пустяки, - отмахнулась Софи. – Об этом не волнуйся. Главное, чтобы тебе пришлась по душе моя идея.

- «По душе» - это не то слово! Софи, я же с ума от радости сойду! Но подожди… Как же ты решилась на это? С чего вдруг такая перемена?

Софи опустила взгляд. Помолчала некоторое время.

- Ну… я просто подумала, что только так у нас появится возможность узнать правду. Все ниточки ведут в Стокгольм, ведь так? И пока мы здесь, мы стоим на месте.

- Значит, ты все-таки веришь мне, глупая Софи? И только притворяешься, что всё это ерунда? В глубине души ты всегда верила.

- Да. Я верю тебе. И для меня это не менее важно, - проговорила Софи на одном дыхании. – И ещё кое-что…

- Что же?

- Я больше не буду с собой бороться. Ты нужна мне, Кристи. Нужна рядом. Очень, - и быстро, словно боясь в последний момент передумать, Софи чуть склонилась и поцеловала Крис в губы.

27

Он сидел в пустом классе и не спешил домой. За окном усиливался снегопад, и жестокий ветер пробирался в оконные щели. Фортепианная крышка была поднята, и, положив бездумно руки на клавиши, Александр вспоминал, как двадцать один год назад в этот день была такая же метель.

В тот день он был в консерватории, когда ему позвонили и сообщили, что Машу увезли в роддом. Он помнил своё острое волнение, бритвой полоснувшее сердце, и вместе с тем такую сильную радость, что даже растерялся. Ему хотелось одновременно бежать в припрыжку, плакать, хохотать, звонить родственникам, увидеть Машу, быть с ней, и столько незнакомых ранее чувств поднялись волной, всколыхнули его душу. И в тот момент он, совсем ещё молодой, полный планов и надежд, осознал, что жизнь его никогда уже не будет прежней, что этот маленький ребёнок, готовый вот-вот появиться на свет, наполнит его жизнь новым, неведомым ранее смыслом. И хоть этот момент еще не наступил, он ясно ощущал его приближение, словно сидел на берегу и слышал рокот этой самой огромной волны, ещё не видел её, но уже замирал перед ее значительностью и величием.

Он вызвал такси и все торопил водителя, а тот всё ворчал, что не может ехать быстрее из-за снегопада.

Между тем мгновением и этим была целая жизнь, расстояние в двадцать один год. Для обычного человека это большой путь. Александр думал, что он сделал и не сделал в этом пути, к какому результату пришел? А главное: что сказала бы Маша?

Кристина была уже взрослой девушкой, и все, что мог сделать Александр как отец в плане её воспитания, он уже сделал. Конечно, груза ответственности это с него всё равно не снимало, и Александр понимал, что, возможно, эту ответственность он так и будет ощущать в каждый момент своей жизни. Но все же, что сказала бы об этом Маша? Гордилась бы она дочкой, которую он воспитывал?

Ему важно было знать это, потому что сам он гордился. Потому что, несмотря на все глупости и странные поступки, которые частенько вытворяла его дочь, она была невероятно светлым и добрым человеком. А это, как думал Александр, было важнее многого, если не самым важным.

А если так, то он оказался не таким уж плохим отцом. А быть может даже… хорошим?

Александр посмотрел на часы и решил ещё немного посидеть. Да, он не спешил домой. Он знал, что сегодня к его дочке придет София. И догадывался, что присутствие старика их девичью компанию не украсит.

«Приду попозже. Пора привыкнуть, что Кристина уже давно не в том возрасте, когда я всё время ей нужен».

Но была одна вещь, никак не выходящая из головы в последнее время. Александр задавался вопросом, почему его дочь и София так быстро сблизились? Он всегда думал, что девочкам возраста Кристины лучше и проще общаться со сверстницами, у которых те же проблемы и интересы. Уж не от того ли это, что София так и не повзрослела и по сути ее интересы остались теми же?

Александр не надеялся, что София обзаведется семьей. Он давно догадывался о её предпочтениях и старался не осуждать подобный образ жизни. София всегда была непростым человеком, но совсем не плохим. В конце концов, не всем же выскакивать замуж и плодиться. Наверное, не все женщины приспособлены для этого. К тому же Александр любил Софи, уважал её талант и просто принимал такой, какой она была. Иногда он думал: «А смог бы я принимать её, будь она моей собственной дочерью? Легко закрывать глаза на такие вещи, когда они тебя не слишком касаются».

И Александр понимал, что не знает ответа на этот вопрос. И лишь втайне от себя самого радовался, что его собственная дочь не такая. Это приносило ему некое облегчение. Потому что быть одиноким отцом и без того не просто, а тут уж совсем не знаешь, что делать и к кому бежать за советом.

И он говорил себе, что не стоит тревожиться из-за сближения Софии с его дочкой. Он твердил это постоянно после того, как София пришла к нему и, переминаясь с ноги на ногу, попросила разрешения свозить Кристину в Стокгольм. Он видел столько надежды в её пристальном взгляде и осознавал, что если сейчас откажет, то что-то в душе Софии оборвется раз и навсегда. И он согласился, конечно. Обратился сразу к нужным знакомым, чтобы помогли быстро оформить документы, и чтобы сохранить это втайне от дочери. К счастью, загранпаспорт у Кристины уже был, иначе этот подарок мог бы стать настоящей проблемой.

Но всё вышло как нельзя лучше. Как будто сам Стокгольм хотел, чтобы Кристина поехала туда. Ну что ж. Пусть так. Должна же его дочка повидать мир.

Александр представлял, как сияют её глаза, когда София показывает билеты, и сам улыбался. Ему было жаль, что он не смог увидеть этого момента, но зато мог ясно представить его, потому что за столько лет изучил малейшие изменения в поведении дочки, и лучше всех знал, как Кристина радуется. Для его отцовской памяти этот момент был самым дорогим и важным.

И Александр улыбался при мысли, что и София теперь может увидеть этот момент, прожить его вместе с Крис.

- Да уж, Софи, дорогая, для тебя в новинку будет, что ты способна порадовать и растрогать кого-либо не только своей музыкой, - пробормотал довольный Александр и откинулся на спинку стула, а еще через какое-то время добавил шепотом: - Так цени же этот момент. Береги его. Потому что мне всегда хотелось верить, что не только музыке я тебя научил.

28

«Ох, что же я наделала! Что я наделала! Как же я вляпалась! Такое могло случиться только со мной!» - то и дело повторяла Софи, когда вернулась поздно вечером от Крис.

«О нет, я сама, я поцеловала! А чего я только не наговорила! Господи, я точно спятила…», - с этими мыслями Софи проснулась на следующее утро и, выхватив из под головы подушку, накрыла ей лицо, словно собиралась себя же задушить. Потом из-под подушки раздался нечленораздельный вопль, и какое-то время Софи в самом деле душила себя, но вскоре откинула несчастную подушку и, тяжело дыша, уставилась в потолок безучастным взглядом.

- Всё. Теперь уже всё равно ничего не поделаешь. Софи своих слов назад не берет!

«Мужик сказал – мужик сделал!», - пронеслось в голове, и Софи горько усмехнулась.

На часах было половина одиннадцатого, а Крис сегодня училась до половины второго. У Софи еще вчера вечером появилась идея встретить Крис после занятий, а сегодня она уже не знала, хватит ли у нее на это смелости. В любом случае, нужно было чем-то занять время, и Софи отправилась готовить завтрак, стараясь при этом не прокручивать бесконечно в голове события вчерашнего вечера. Поцелуй. Объятия и билеты, упавшие на пол из слабых пальцев. Шепот Кристи в самое ухо и все те странно знакомые слова, которые она произносила. Как будто уже слышанные однажды во сне или в прошлой жизни.

- Господи, Крис, ты так ошибаешься… Никогда мне не стать для тебя тем, кого ты хочешь. Кого ты достойна.

«Зачем тебе нужна тетка с кучей комплексов и проблем? Я даже со своей жизнью разобраться не могу, не то что позаботиться о ком-то еще…».