«Тебе совсем не весело, Софи. Не притворяйся, что хочешь смеяться. Тебе сейчас так же холодно и грустно, как на набережной в твоём Стокгольме».

- Ты больше не доверяешь своим чувствам, Софи?

- Доверяю. Наверное. Всё это слишком сложно.

«Всё очень даже просто. И я тебе это докажу».

- Ты, права, я действительно со всем этим разберусь, не успокоюсь, - сказала Крис твёрдо, и ей стоило нечеловеческих усилий придать голосу эту твёрдость, в то время как сердце бухало в груди отбойным молотом. – По правде говоря, я уже кое с чем разобралась. Кое-что я знаю совершенно точно.

- И что же? – голос Софи дрогнул.

- Скажу чуть позже. А сейчас, может сыграешь для меня? Если конечно, ты ещё не передумала…

Софи тут же встрепенулась, её взгляд загорелся.

- Ну, конечно, я не передумала! Сейчас, подожди минутку!

Крис откинулась на спинку дивана и приготовилась ждать. Ей было приятно видеть волнение Софи, когда она сгребала в кучу свои листы, поправляла волосы, облизывала пересохшие губы.

А потом она начала играть. И вся неуверенность разом схлынула, и остались только талант и мастерство, безошибочные руки, чуть прикрытые веки. Крис слушала, и на глазах её выступали слёзы, какие бывают при столкновении с кристально чистой красотой.

«В этой музыке твоя душа, Софи, вся твоя душа. Такая же прекрасная. Ты сама хоть знаешь об этом?».

Крис была уверена, что мелодия покажется ей знакомой, и она не ошиблась. Как могла она раньше слышать то, что Софи написала на днях и никому больше не показывала?

«Она уже играла мне это. Играла когда-то. И я точно так же плакала. И поэтому мне так грустно стало сейчас».

А потом повисло смущённое молчание. Софи какое-то время не оборачивалась, а Крис не находила слов.

«Всё, что бы я ни сказала сейчас, я уже говорила когда-то».

- Ну, что ты об этом думаешь? – робко спросила Софи и всё-таки решилась обернуться. Тогда же она заметила застывшие в глазах Кристины слёзы и сама словно застыла. А потом словно испугалась, быстро поднялась и в один шаг преодолела разделявшее их расстояние, опустившись перед Крис на колени:

- Я тебя чем-то обидела? Тебе не понравилось? Что расстроило тебя, Крис?

- Глупая Софи, - Крис улыбнулась. – Неужели ты не понимаешь? Твоя музыка раскрывает в моем сердце двери, о существовании которых я даже не подозревала. И мне хочется плакать, потому что я вижу и слышу самое прекрасное, что когда-либо было в моей жизни. Это твоя музыка… и это ты сама.

Слушая музыку, Крис набиралась решимости, и теперь, набравшись окончательно, она, не дав Софи опомниться, наклонилась и запечатлела на её губах быстрый, сухой и горячий поцелуй.

«И будь что будет. Мне уже всё равно. Но после этого ты поймёшь. Ты всё поймёшь. По-другому мне никогда не суметь объяснить».

А потом Крис вскочила с дивана, и, боясь, что стыд и страх прикончат её, выбежала из комнаты, за две секунды запрыгнула в сапоги, рванула с вешалки плащ и вылетела за дверь. Она слышала за спиной хриплый голос Софи:

- Крис, подожди! Пожалуйста, остановись!

Но она не могла остановиться, она бежала, и губы жгло огнём, а перед глазами вспыхивали звёзды.

«Если я грохнусь в обморок, будет совсем не удивительно!».

А на улице шёл дождь, и его ледяные капли жалили разгорячённое лицо. А Крис бежала всю дорогу до остановки.

18

Что в тебе такого, чего не было в других? Что в тебе такого, что делает меня ненормальной? Что в тебе такого, отчего в твоём присутствии мне то жарко, то холодно, то страшно, а то вдруг я чувствую себя непобедимой?

Определённо, это была не самая лёгкая ночь в жизни Софи. В эту ночь она даже не стала пить таблетки. Потому что знала - уснуть всё равно не удастся.

- И почему это происходит именно со мной? – спросила она у комнатной тишины. – Как я умудрилась в это влипнуть…

И тут же услужливый внутренний голос ответил: «То, что это происходит с тобой, как раз таки не удивительно!».

Софи не отрывала взгляда от сумочки Крис, которую она забыла, убежав второпях. Сумочка так и осталась висеть на спинке стула, а Софи не решалась к ней приблизиться и только гипнотизировала взглядом.

Ей казалось, что такого смятения она не чувствовала уже давно. Она думала, что стала совсем взрослой, и все эти сердечные волнения остались позади, в юности. Она думала, что научилась быть спокойной и хладнокровной. Думала, что кроме музыки ей никогда уже ничто не будет важно.

Но сегодня все её умозаключения рухнули, как карточный домик от лёгкого порыва ветра. Сегодня всё изменилось.

Как много я ещё не знаю о себе самой?

Скрывать от Крис свои чувства было не сложно. Достаточно лишь отвернуться, достаточно сделать равнодушное лицо. Достаточно изобразить взрослую женщину, чьи глупости давно остались в прошлом. И бросить на ходу с улыбкой: «Ты слишком много читаешь сказок!».

Только и всего, и Крис так никогда ни о чём и не догадалась бы. Никогда не узнала бы о внезапно вспыхнувшей симпатии.

Но теперь всё осложнялось ответными чувствами Крис, которые она явно не собиралась скрывать. И, конечно, от них можно было бы отмахнуться, сказав себе: «Она ещё ребёнок. У неё это пройдёт». И снова уехать, продолжив жизнь отшельника от музыки. Можно было бы, но…

Но в тот момент, когда Крис поцеловала её, Софи что-то вспомнила. Словно что-то щёлкнуло в мозгу, словно кто-то включил свет, и воспоминание вспыхнуло яркой вспышкой. То есть, это было, наверное, даже не воспоминание. Потому что воспоминание – это что-то из нашей жизни, что-то, происходившее с нами. А это была просто картинка, образ, который почему-то воспринимался как воспоминание.

Софи увидела смеющуюся Крис, и это была Крис, и в то же время, как будто не она. У неё были волосы длиннее, и она была как будто… как будто младше. Крис надела ей на безымянный палец кольцо, а потом поцеловала, точно так же, быстро, не дав опомниться. И в голове мелькнула мысль: «Я никогда не забуду эти клятвы. Я скорее умру, чем нарушу их».

Софи не знала, откуда взялось это воспоминание, и это пугало больше всего. Неужели Крис всё-таки права? А если права, то как такое возможно, как может быть, что они уже встречались? И что за клятвы, о которых она всё-таки забыла?

Не в силах больше терзаться всеми этими вопросами, Софи подошла к стулу и сняла с него сумочку Крис. Вместе с ней она опустилась на пол, проводя руками по чуть шершавой коже и стыдясь заглянуть внутрь. Её сердце учащённо билось, словно прикасаясь к этой вещи, она могла прикоснуться к самой Крис. Это пугало и волновало одновременно.

Неспешным движением Софи расстегнула замок. В сумке лежала пара тетрадей, а между ними, видимо выпавшая из пакета, сливочная ириска. Софи достала её и улыбнулась, поднесла конфету к губам. Немного подумав, Софи вынула и одну из тетрадей и тоже поднесла к губам, вдохнув едва уловимый запах Крис. Потом раскрыла тетрадь, это, кажется, были лекции по литературе, и Софи улыбнулась неровным закорючкам почерка Крис. На полях были нарисованы замысловатые орнаменты, цветы и какие-то смешные рожицы, и Софи подумала, что если бы её студенческие тетради сохранились, они выглядели бы точно так же. И почему-то это так трогало и умиляло, что Софи не могла удержаться от коротких смешков между перелистываемыми страницами. В тот момент она забыла обо всём. Вещи, принадлежащие Крис, вещи, хранящие частицу её индивидуальности, стали центром её мира.

Софи не заметила, как на глазах выступили слёзы. Ей казалось, она разучилась плакать вот так, без причины, а просто потому, что эмоций слишком много, и они слишком разные, и все они вместе просто разрывают грудь каким-то трепетно сладким и невыразимо печальным чувством.

Она сидела совсем одна в пустой квартире, и на улице была глубокая ночь. Софи боялась, что тени прошлого атакуют её сегодня в этом месте, где каждая деталь напоминала о чём-то из детства, но ничего такого не было. Она боялась, что не сможет уснуть, потому что слишком переволновалась, но, наверное, усталость прошлой ночи была слишком сильной, и на рассвете Софи спала на полу, положив голову на раскрытую тетрадку Крис.