А теперь вдруг призналась. А что если Одри расскажет об этом кому-нибудь? Тому же Джошуа? Ведь они друзья, черт побери. Станет ли она дорожить её тайной? От мысли, что Джошуа узнает её секрет и скажет что-нибудь вроде: «Ничего другого я от неё и не ждал», или «Она еще тогда была отвратительным человеком», Вивиан бросало в дрожь, и никакая горячая вода не помогала согреться. Вивиан всё крутила красный вентиль, и кожа уже начала гореть, но внутри было холодно, словно все внутренности покрылись легкой изморозью. Вивиан представляла, как тяжело бьется ее сердце сквозь иглы льда, как сжимается желудок, затвердевая.

Одри сейчас внизу, разговаривает на кухне с Джошуа. Возможно, она уже рассказывает ему ее вымученно хранимую, подлую, мерзкую, как гнилая груша, тайну. Возможно, Джошуа улыбается.

Что ж. Поделом тебе, Вивиан. Впредь ты будешь знать, что не стоит доверяться малознакомым людям, да еще и друзьям твоего брата. К тому же, ты всегда можешь надеть на себя маску безразличной стервы и сделать вид, что тебя это не задело. Это просто. Почти просто.

Однако робкий голос в глубине её холодного сердца шептал: «А может быть, Одри все-таки не расскажет? Она ведь не похожа на болтушку. Быть может, ты поступила правильно, доверившись ей?».

Вивиан отгоняла этот голос, она не хотела внимать ему, верить, а потом ощущать боль предательства. Слишком хорошо она знала вкус этой боли. Слишком хорошо знала, как лицемерны и двуличны могут быть те, кого ты любишь.

Вивиан вымылась, но так и не смогла ощутить желанное тепло. Она выбралась из ванной и потянулась за полотенцем, но нащупала только голый крючок. Отлично! Только этого не хватало! Она забыла зайти в свою комнату за полотенцем.

- Прекрасно, - прошипела Вивиан, озираясь в поисках того, чем можно вытереть своё бренное тело. Не идти же мокрой и голой по коридору. Можно ведь наткнуться на какого-нибудь Мэтью. А еще хуже на Джошуа. А еще хуже на Одри! От мысли о последней Вивиан покраснела. О чем она там вчера её спрашивала? Как это делают девушки?

- Кошмар, кошмар, кошмар, какой кошмар… - Вивиан пошлёпала босиком по ледяному кафелю к шкафчику под раковиной в надежде найти полотенце.

Она открывала один шкафчик за другим, находя какие-то пустые флаконы из-под одеколона, покрывшуюся плесенью вату, куски мыла, и стоило ей почти отчаяться, как в последнем шкафчике Вивиан обнаружила аккуратно свернутые рулончики полотенец. Не подвел старичок Карц! Остается только надеяться, что они без плесени.

Все полотенца были шоколадного цвета, поэтому Вивиан, особо не задумываясь, взяла первое попавшееся. Накинув его на плечи, Вивиан не сразу заметила, что из полотенца что-то выпало. Она обратила внимание на листки на полу только когда уже вытерлась насухо.

- Что за… - Вивиан наклонилась и подняла находку.

Это были испещренные нервным почерком листы из уже знакомого дневника Уинстона Карца. Еще одна часть головоломки.

Вивиан не могла не позлорадствовать, что нашла это первой. А значит, и прочитать первой ей никто не помешает. По удачному стечению обстоятельств, или же по воле призраков, на листках как раз было продолжение записей, которые вчера нашли Мэтью и Джошуа.

«… пришлось встретиться с ним лицом к лицу. Я уже лег спать и надеялся, как мог, на спокойную ночь, как вдруг почувствовал чей-то взгляд на себе. Я ощутил его так отчетливо, словно он прикасался к моей коже холодом. Я открыл глаза и увидел его, стоящего в темноте комнаты. Лунный свет освещал лишь половину его лица, но я не сомневался, что передо мной двойник. Он улыбался. Как безумный. Я помню, как в голове мелькнуло, что именно так буду выглядеть и я сам, когда меня найдут и упрячут в сумасшедший дом. Двойник протянул ко мне руку, я подумал, что он хочет придушить меня, и ударил его пальцы, отталкивая от себя. Они были такие холодные, Господи, какие же холодные! И какие-то… твердые, словно у бескровного мертвеца. Кажется, я закричал, уже не помню. Помню, что он вдруг исчез, а я обнаружил, что машу руками и колочу воздух. Не знаю, смогу ли я теперь спать хоть когда-либо.

22 февраля

У меня нет больше сил находиться в этом доме. Сегодня вечером я уйду. Лучше замерзнуть насмерть, но ни одной ночи я не останусь больше в этом месте. Даже сейчас, когда я пишу это, он смотрит на меня…

24(?) февраля

Это бесконечный кошмар, сплошной кошмар, от которого не проснуться. Я сделал неудачную попытку сбежать из дома… Но это невозможно. Он не отпустит меня, пока я жив. А может, я уже мертв? Быть может, именно так и выглядит ад? Я не спал уже несколько суток, голова соображает совсем плохо. Я вижу то, чего не должен видеть, я вижу людей, которые давно умерли. Так может, это значит, что и я мертв? Сегодня я видел этого мальчика, он говорил со мной. Он вышел из колодца, и его волосы были совсем мокрыми. Он не показался мне опасным, и я даже жалел его вначале, когда тот жаловался, что скучает по своему брату-близнецу. Я жалел одинокого призрака до тех пор, пока не рассмотрел зло в его глазах. Кем бы ни был этот призрак, он уже не тот несчастный мальчик, что утонул в колодце много лет назад. Его глаза алчно блестели, когда он просил меня пойти вместе с ним. Он просил меня стать ему братом, стать ему другом и скрасить его одиночество. Он звал меня в колодец вместе с собой. Он жаждал моей смерти, моих мучений, как и все обитатели этого проклятого дома. Он олицетворял собой сам дом, все зло, заключенное в нем. И так происходит с каждым из них. Они действуют как будто сами по себе, но на самом деле сообща. Это дом действует через них.

… февраль

Я ненавижу кукол. Они сводят меня с ума. Они копошатся там, в своей комнате, я знаю. Я слышу их шепот и шаги их маленьких омерзительных ног. Сегодня я, кажется, отключился, а когда пришел в себя, одна из них сидела рядом с моей головой на подушке и пялилась на меня. Я схватил ее и швырнул об стену. У нее только треснула голова, и откололись два пальца. Тогда я ударил ее об пол еще несколько раз. А потом топтал ногами, а из того, что от нее осталось, я развел большой костер в саду. Я знаю, что это бесполезно. И в следующий раз она будет сидеть на том же месте.

Этот дом. Он завладеет каждым, у кого есть тьма в душе».

Вивиан думала, что есть еще один лист, но вместо него к дневнику была приложена газетная вырезка. Текста не было, а было одно лишь фото. Фото двух мальчиков-близнецов на фоне колодца. Один из них улыбался и открыто смотрел в камеру, доверившись фотографу, пообещавшему птичку. Второй мальчик был явно напряжен и смотрел исподлобья, словно фотокамера таила в себе какую-то угрозу. Его рот был плотно сжат, а голова втянута в плечи. Такой мальчик есть в каждом классе на каждой общей фотографии — типичный затравленный бедняга, объект насмешек и издевательств.

Вивиан еще раз пробежалась глазами по записям Карца. Близнецы-покойники не так уж беспокоили её. В конце концов, это прерогатива Мэтью. Куда больше Вивиан взволновала последняя запись. Уинстон Карц тоже разбил куклу. Можно ли считать это совпадением?

«Или мы с ним просто оба шизики?».

Вопрос был явно риторическим, поэтому Вивиан, не теряя больше времени, побежала вниз, чтобы поделиться находкой с остальными. Она так разволновалась, что даже забыла о своем страхе быть разоблаченной. Она вспомнила о нем только когда переступила порог кухни и встретилась взглядом с Одри. В этом взгляде было удивление, словно Одри меньше всего ожидала увидеть её сейчас. Вивиан замешкалась. Ей хотелось сначала разведать обстановку. Рассказала ли Одри обо всем Джошуа?