***
На конюшню Алёша после своей болезни попал только через неделю. Сначала пришлось в школе наверстать упущенное, подтянуть хвосты, и только потом бабушка смилостивилась и разрешила ему поехать к лошадям.
Петрович обрадовался, увидев его, а потом как-то сразу помрачнел.
– Иди сюда, – он взял Алёшу под локоть и отвёл в сторону, – дело здесь такое… на вот тебе деньги… иди и подстригись.
Лёша удивлённо поднял глаза от денег в своей руке. Петрович почему-то старался не смотреть на него.
– Подстрижёшься… тогда приходи. Иди, иди…
Он подтолкнул его к выходу. Алексей сначала хотел возразить, сказать, что так за это время соскучился по Тохе и Василию, и всем остальным коням, но промолчал, чувствуя что-то неладное.
Он вышел из конюшни и, ссутулившись, поплёлся в сторону выхода с ипподрома, в сторону платформы Беговой. Уже на подходе к платформе его догнала Маха. Она жила дальше по той же ветке железной дороги, и поэтому иногда они ездили вместе.
– О, а ты чего не на конюшне?
– Петрович выгнал… сказал, чтобы подстригся… тогда и приходил. Вот, денег даже дал, – Алёша достал из кармана куртки смятые купюры, он даже не посмотрел, сколько там денег. Всё это для него было так странно и неожиданно.
– Ах, это… – Машка лихо закурила сигарету и сплюнула на перрон, – так это Назар сказал, чтобы ты подстригся, или тебя не пускать. Типа, ты педик, если не подстрижёшься, – Машка звонко рассмеялась.
– Кто? – Лёша слышал это слово и раньше, но никогда не интересовался, что оно обозначает.
– Ну ты и блаженный… не знаешь, кто такой педик? Это те, кого мужики как девушек имеют. Понял. А может ты и правду из этих? – Машка ехидно подмигнула. – Да ладно, не расстраивайся. Я-то знаю, что ты вообще ещё дитя дитём. Но ты Назара не зли… он в тот вечер сильно буянил, я-то всё слышала, и потом мне ещё Саня рассказывал. Кстати, я теперь с ним встречаюсь. Любовь у нас с ним.
И дальше Машку понесло. Всю дорогу до Рабочего Поселка она рассказывала Алёше о их любви и о том, как они поженятся, и тогда точно она уедет с ним в Париж или на Канары, она сама ещё не решала, куда. Алексей кивал на её рассказ, а сам думал о Назаре и о том, что Назар так о нём подумал. Странно, ведь он и видел его лишь пару раз, а уже обозвал этим нехорошим словом и вообще посчитал, что он такой.
Идя к дому, Лёша украдкой стирал с глаз влагу, которая почему-то скапливалась в них, и только дома, закрывшись у себя в комнате, он, упав в подушку лицом, позволил этой влаге свободно струиться из его глаз. Он лежал и всхлипывал, сжимая подушку руками. Наверное, даже не слова Назара о нём так больно его задели, а само разочарование в том, что всё это время он думал о Назаре, и это было так упоительно приятно, хотя он и не понимал, почему. Но теперь это и неважно. Он чувствовал в душе грязь, как будто туда плюнули, и ему было очень больно. Такую боль внутри он никогда раньше не чувствовал, а сейчас внутри что-то болело, и глаза постоянно мокли от набегающих слёз.
Алёша знал, что он сильный и ничего, что сейчас так больно, он это переживёт и никому не покажет то, как ему сейчас плохо. Немного успокоившись, он решил, что, раз он не на конюшне, нужно помочь бабушке и занялся уборкой дома. Он начал пылесосить ковры на полу и на стене старым, очень шумным пылесосом. Затем, налив в ведро воды и намотав на швабру мокрую тряпку, пошёл мыть полы в их двухкомнатной квартире. После такого физического труда Алёша практически успокоился и даже немного отвлёкся от неприятного события в своей жизни.
Сегодня бабушка убиралась у Изабеллы, и скорее всего она придёт поздно. Поэтому он, проведя ревизию холодильника, решил приготовить суп из мороженного щуплого курёнка, который сиротливо лежал в пустой морозилке. К супу он достал луковицы, висящие в чулке на батарее, которые мелко порезал. Поискав в ящике с овощами, нашёл ещё не увядшую морковку и несколько картофелин. Всё это он тоже почистил и порезал и, найдя макароны в шкафу, решил, что добавит и их потом в кипящий бульон для сытости. Особо готовить он не умел, но поскольку с двенадцати лет жил с бабушкой уже без маминой опеки, то научился приготавливать основные нехитрые блюда в виде супов, вторых блюд и разных салатов. Конечно, бабушка его любила и не заставляла готовить, но он, видя, насколько она устает от постоянной борьбы с нищетой и за их выживание, сколько помнил себя, всегда помогал ей, чем мог.
Суп закипел, он несколько раз снял пенку и, убедившись, что она больше не образуется при кипении, засёк время. Теперь у него было около часа, пока курица проварится, а уж потом нужно будет только вынуть её, разделать от костей и покромсать помельче мясо. Всё это засыпать обратно вместе с нарубленными уже картошкой, морковкой и луком в кипящий бульон. Проработав в голове нехитрый план приготовления супа, Алёша пошёл в свою комнату делать уроки. Хотя было и тяжело на душе, но он заставил себя переключиться на домашние задания. Сегодня, понятное дело, ни в какую парикмахерскую он уже не пойдёт, да и было уже поздно. Тем более он хотел спросить у бабушки, куда идти. Он даже не знал, где у них в районе есть парикмахерские.
Поздно вечером вернулась уставшая Варвара Петровна, которая нежно поцеловала его в макушку, увидев чистоту в квартире и приготовленный обед. Она украдкой смахнула слезинки с глаз и, тяжело вздохнув, опять вспомнила свою нерадивую дочку, которая, в погоне за заграничным принцем, бросила такого ребёнка. И теперь ни она, ни её сын не счастливы. То, что Лизке живётся там несладко, Варвара Петровна знала и так, хотя та и хорохорилась, говоря, что она счастлива и всё у неё есть. Вот только свободы у неё не было, держал её финн в ежовых рукавицах. За каждую копейку отчёт требовал. Она у него то ли жена, то ли домработница была, уже и не поймёшь кто. И это несмотря на то, что уже родила от него дочку. Но за человека он её так и не считал. Варваре Петровне было обидно за жизнь своей дочери и за то, что она оставила сына, который так по ней скучал, хотя и не показывал это. Но вот только её-то не обманешь. Она-то видела, как Лёшка подолгу мог смотреть на портрет своей мамы на прикроватной тумбочке и бережно протирать его от пыли тряпочкой, а потом украдкой целовал, так, чтобы никто не видел.
Алёша увидел, что бабушка была уставшая и чем-то расстроенная. Он сказал, что сам помоет посуду и приберётся на кухне, она лишь ещё раз поцеловала его в макушку и, горестно вздохнув, ушла к себе. Лёша решил, что вопрос о парикмахерской задаст ей завтра.
***
Сегодня странным образом у Алексея день не заладился. С утра накрапывал опять холодный осенний дождик. Идти в школу было лень, особенно в такой серый, промозглый день. Так хотелось лежать дома в тёплой кровати и слушать шум дождя за окном. Но он шёл в школу, кутаясь в старую тонкую куртку, которая давно уже не держала тепла.
К занятиям он опоздал, и всё это произошло из-за Генки, который забыл сменную обувь, и поэтому дежурные на входе его не пустили. Пришлось быстро разработать план его проникновения внутрь. Алёша, пройдя в школу и предъявив на входе мешок со сменной обувью, быстро скинул куртку в раздевалке и занёсся вихрем по лестнице на второй этаж. Там он открыл окно в коридоре. Генка уже стоял внизу. Он ловко поймал мешок со сменкой и пошёл к входу в школу. В раздевалке они встретились. Звонок уже прозвенел, и два друга пулей помчались в класс, где уже начался первый урок.
Так, в странном состоянии чего-то нехорошего в душе, Лёша отсидел три первых урока, а на перемене пошёл с Генкой курить на улицу за школу. Правда, курил только Генка, а он просто всегда стоял с ним рядом.
Вот на этом перекуре к ним и подошли ребята из соседнего ПТУ.
Когда они попросили сигаретку, Алёша уже знал, чем всё это закончится. Так и случилось. Генка огрызнулся на их слова и сразу получил под дых. Он сам рванул на Генкиных обидчиков и почувствовал сразу несколько посыпавшихся на него с разных сторон ударов. Он начал бить в ответ. Драться особо Алексей не умел, но всегда давал сдачи и никогда не боялся, если вдруг случалась такая драка. Поскольку сейчас своими активными действиями он привлёк всё внимание к себе, то только краем глаза видел, как Генка бежит к школе. Как потом рассказал сам Генка, побежал он за помощью. Да, это действительно было так. Через пару минут их клубок из дерущихся тел разняли преподаватели, прибежавшие на крики Генки о драке с пэтэушниками.
