Мужчина? В семь-то лет? Да, ты был настоящим мужчиной, не то что твой долбоёб отчим. О его смерти я действительно не жалею. Он получил по заслугам, хотя я и не хотел, чтобы его паршивой кровью покрылись именно твои руки. И так вечно искалеченные, в шрамах и ссадинах.
Я ведь действительно восхищался тобой. Ты был для меня героем. Причём настоящим, а не каким-то выдуманным или сошедшим с аниме. Возможно, того самого, которое ты так любил и часами зависал перед моим телевизором за просмотром очередной серии ― твой телик отчим же пропил. Но нет. Ты был другим героем ― настоящим, осязаемым. Родным. Я не помню, как мы познакомились, слишком уж давно это было. Я скорее всего тогда ещё в постель прудонил… а ты уже получал тумаки. Я был младше тебя, Тэ, но тебя это никогда не смущало, и ты любил играть со мной. Да и Бо Ра… А что насчёт неё? Ты о ней хотя бы задумывался, когда решался на этот шаг? Ладно мать: она уже давно потеряла рассудок, но сестра… ты ведь действительно любил её и всегда старался защитить. Ей наверняка сейчас очень больно.
Мы играли втроём у меня дома. Нам действительно было весело. Я рад, что наши мамы работали вместе на фабрике… верно, так нас и познакомили. Ах, теперь я, кажется, понимаю, почему вы так часто ошивались у нас дома. Каждый весёлый вечер сменялся крайне мрачным и безрадостным утром. Она вас прятала от буйствующего пьяницы. Но, в любом случае, вам приходилось возвращаться домой, где вы заставали очередной скандал, а иногда и побои, в которые с возрастом вас втягивали на равноценных правах. Это было ночью. А утром… снова туалет, закрытая кабинка и всхлипы по ту сторону. А затем очередная ложь взрослым…
Сколько тебе было лет, когда ты перестал плакать? Лет десять? Двенадцать? Каждая последующая слеза со временем превращалась во всё более и более лицемерную улыбку. Скорее даже усмешку. Ты открыто насмехался над миром, таким несправедливым к тебе. Ты не хотел сдаваться… Так почему же всё-таки опустил руки, не оставив за собой ничего?
Мне правда очень жаль. Я виноват. Мы все виноваты, что не смогли спасти тебя. Твоё тело, унесённое потоком холодной воды, возможно, аж до самого открытого моря. Твою душу, давно уже надломленную, но всё же так долго держащую оборону. Разбитую и искалеченную, одинокую, несмотря на такое большое количество друзей, душу, спрятанную за фальшивой улыбкой. Той улыбкой, которой ты напоследок одарил нас и, возможно, навечно пропал в тёмной пучине…
Тэхён, прости…
***
«Я всё ещё продолжаю улыбаться… Но такая ли эта улыбка, как прежде?! Я и сам не знаю. Просто натягиваю на лицо лживую маску и стараюсь казаться… нормальным. Но я и так нормальный, в отличии от мира вокруг меня. Он уже давно сошёл с ума»
***
И всё же случилось то, чего я так боялся. Прошёл месяц, а Тэхёна так и не нашли. Ни живым, ни мёртвым. Морская пучина на веки-вечные похоронила во мне надежды ещё когда-нибудь увидеть друга. Пусть и не весёлым, радостным и наполненным, как прежде, до краёв жизнью, но хотя бы бледным как фарфор и холодным, как мрамор ― даже такого друга я больше никогда увидеть не смогу. Последнее, что мне осталось — это вспоминать его прощальную улыбку, адресованную каждому из нас. Эту сломленную, до боли фальшивую в своём счастье, но до крика настоящей в своей искренности.
Похороны всё же состоялись. Естественно, они были не такими как положено, ведь тело так и не обнаружили и искать дальше не стали. Госпожа Ким не захотела. Дело попросту закрыли. Тэхёна признали погибшим. Заочно, но всё же мёртвым, хотя никто этого доказать так и не смог, как и опровергнуть.
На кладбище в тот день мы действительно хоронили пустой гроб. Чёрт! Как же хотелось сорваться и просто поорать. Наорать на окружающих, будто бы скорбящих знакомых и родственников, которые до этого не принимали в жизни Тэ никакого содействия. Блять! Я половину из них увидел впервые в жизни именно на похоронах, а ведь мы знакомы лет с пяти ― его пяти, твою ж! Откуда вы все повылазили? Зачем припёрлись? Тоже решили поучаствовать в хайпе? Пожалуйста! Журналисты только рады будут! Стояли как стервятники недалеко от места захоронения, в надежде выцепить сенсацию из новости, из которой они и так уже вытащили всё, что только можно было.
«Убийца не выдержал давления и осуждения и покончил жизнь самоубийством» ― именно этим в то время пестрили заголовки статей и репортажей. Да где там! Никто его не осуждал! А если и делал это, то не показывал открыто. Из тех же, кто был возле Тэхёна, никто… слышите, чёртовы писаки, никто его не осуждал.
Наорать на всех них, изо всей силы бахнуть по этому пустому гробу и разворотить могилу ― вот, что мне хотелось. Просто прекратить этот фарс! Никому ненужный фарс! По крайней мере, из тех, кому действительно было дело до Тэхёна. Нам это было не нужно… Мы просто хотели, чтобы его нашли. А не устраивать этот цирк.
Это ведь было только три дня назад, а мне до сих пор не по себе от той злости, которую я ощутил в тот день. Такая колющая, надрывная боль. Медленно расползающаяся по всему телу… Даже после того злосчастного дня, когда Тэ… когда он прыгнул, я не испытывал такого отчаяния, боли, злости и печали. Стоять там ― под прицелом камер и пренебрежительных безразличных взглядов было попросту тошно и сложно. Секунда сменяла секунду, а моё состояние всё сильнее катилось к чёрту. Мне хотелось то устроить настоящий погром и высказать всё, что я думаю о всех присутствующих и о церемонии в целом, то просто… лечь в этот самый гроб и быть похороненным заживо, лишь бы меня не съедали эти мысли. Тэ бы не обиделся… гроб ведь всё равно пуст.
Что же меня останавливало? Не знаю даже. Остатки какой-то морали и понимания, что своей выходкой я сделаю только хуже. Хуже себе, матери своего лучшего друга, остальным ребятам, которые выглядели точно как я тогда. Я не хотел «рыть ещё одну могилу». На этот раз уже для себя… Их на кладбище и так слишком много. Поэтому и оставалось только того что и стоять, глотая слёзы и обиду, изо всех сил держа руки Чимина и Юнги. Мелко дрожащие от невосполнимой тоски и печали с одной стороны, с другой ― от такой же злости, как и у меня.
«Спокойнее, Гук» ― голос Намджуна пусть и был твёрд, как обычно, но не услышать дрожащие нотки в нём всё же было крайне сложно. Он был на нервах, как и я. Как и все мы ― «Терпи… ради Тэхёна»
Я тяжело вздыхал и, опустив голову, старался как можно реже смотреть на окружающих и на всё то, что происходило вокруг меня. Было нестерпимо больно. Слёзы так и не пошли, просто застыв на ресницах, а отросшая чёлка прикрыла их от глаз всех тех, кого я сам видеть совершенно не хотел.
***
«Мне больно, но я продолжаю упрямо поднимать уголки губ вверх. Меня что-то заставляет это делать или это просто привычка? Кто-то управляет мной или просто наблюдает, давая понять, что по-другому я не смогу остаться при своём уме. Улыбка даёт ложную надежду! Но выбора у меня всё равно нет. Я слишком упрям, чтобы не слушать собственного голоса в голове»
***
― В смысле она уехала? ― я был действительно удивлён и в каком-то плане напуган, что отчётливо читалось в моих расширившихся глазах.
― Вот так, ― без особого энтузиазма ответила мне госпожа Кван ― соседка семейства Ким, от которого сейчас мало, что осталось, ― вчера уехала. Собрала вещи и свалила, не сказав ни слова. Без понятия куда её унесло и что с квартирой. Я даже не знаю продала ли она её.
― Это слишком быстро… ― мой голос дрогнул, а в горле залёг тугой ком от осознания полной безнадёжности, ― прошла всего неделя после похорон, как она могла так быстро уехать? И даже не предупредить?
― Она всегда была странной, ― наверное, увидев моё крайне всполошённое состояние, женщина немного смягчила тон, ― но смерть… убийство мужа, а потом и суицид сына её окончательно подкосили и свели с ума.
― Ещё неизвестно мёртв ли он! ― не сдержавшись, выкрикнул я, но сразу же умолк, натолкнувшись на понимающий взгляд женщины. ― Простите…
― Чонгук, я всё понимаю, ― госпожа Кван протянула ко мне свою ладонь и мягко положила её на плечо, ― тебе тяжело смириться с произошедшим, но… не мучь себя ложными надеждами ― Тэхёна больше нет. Прошло почти два месяца. Да, поиски прекратили раньше, но если бы он выжил, то уже бы и сам объявился.
