Работать здесь было сплошным удовольствием - всегда спокойно и тихо, даже если столики переполнены посетителями - здесь никогда не хотелось громко разговаривать и смеяться; лучше всего было взять какую-нибудь книгу, сесть за столик в углу с чашкой кофе и полностью погрузиться на пару часов.

Саймон быстро освоился, через пару недель уже хорошо готовил почти все виды кофе, а еще через месяц завоевал симпатию большинства посетителей. Некоторые теперь приходили только в его смену, и Саймон быстро выучил их имена, постепенно становясь всеобщим любимцем.

Милашка с коллажа в тамблере, мальчик-референс, с кольцом на безымянном пальце левой руки, которым он умело отшивал кучу девушек - мол, прости, такую красоту уже забрали себе.

Кольцо не обручальное, и даже не собиралось им быть - просто Саймону настолько надоело каждый день выуживать из карманов бумажки с номерами, что проще было сделать так.

Иногда помогала Кара, пока они с Норт все-таки не отправились в путешествие - Саймон часто получал открытки из самых разных мест, разглядывал фотографии из инстаграма и искренне радовался за подруг.

Маркус писал часто, как и обещал, отсылал фотографии, иногда звонил по скайпу и общался с Саймоном часами, описывая свою работу и Нью-Йорк.

Работа в кафе нравилась Саймону - здесь было уютно и хорошо; он мог общаться с Маркусом и постепенно привык к невозможности прикоснуться.

Иногда, по ночам, сердце отзывалось тупой болью, и Саймон снова, как когда-то давно, выходил на балкон и напевал, выдыхая белый сигаретный дым.

- Лондонский мост падает, падает, падает,

Лондонский мост падает, моя прекрасная леди.

Каждый день все было по новой - проснуться, позавтракать, поработать в кафе, обслуживая новых и старых посетителей, позвонить Маркусу, перекидываясь парой фраз и слушая, как прошел его день, прогуляться по парку, дождаться заката, посмотреть дома новую серию какого-нибудь сериала и завалиться спать. Стабильность, чтоб ее.

Саймону стабильность нравилась. Саймону нравилось, когда его тепло приветствовали старые знакомые в кафе, нравилось готовить заказ прежде, чем посетитель скажет, какой кофе хочет - потому что помнит всех до одного; нравилось, когда к нему подбегали дети, заказывая вкусные клубничные коктейли со счастливыми улыбками. Ему нравилось смотреть на рассвет и закат, наблюдать за переменчивой погодой и пытаться угадать, что же сегодня надеть, не смотря прогнозы; нравилось слушать голос Маркуса в трубке, вспоминая теплые-теплые глаза.

Не нравилось лишь тянущее вниз одиночество - вокруг него всегда была куча народу, но рядом с ним не было никого. А еще не нравился запах сигарет, которыми он отравлял себя и свою юность.

Сквозь прозрачные стены кафе всегда было видно столик, за которым он когда-то сидел с Даниэлем и Норт, и у которого его тогда подловил Маркус, вынимая из волос кремовый цветок жасмина. Казалось, будто это случилось давным-давно, в прошлой жизни. Вот только Саймон не готов был идти дальше.

Он подумывал выкупить кафе - с тех пор, как Саймон стал работать здесь, оно приобрело большую популярность. Пару раз он все порывался пойти и поговорить с владельцем - но что-то останавливало, будто невидимая рука сжимала запястье, тянула назад. И почему-то казалось, что у того, кому эта рука принадлежит, глаза разного цвета.

Полгода длились долго, но прошли быстро. День сменялся новым днем; все оставалось одинаковым, менялась лишь погода да разговоры о ней, которые тоже вскоре стали абсолютно одинаковыми и совершенно не оставались у Саймона в голове. Спасал лишь родной голос в трубке и тихое: “Я скучаю.”.

Стабильность длилась полгода. В один день что-то сломалось.

***

Саймон больше не выдерживал.

Он курил все больше и больше, его улыбка становилась все более натянутой и искусственной, а работа уже не приносила такой радости, как было всего шесть месяцев назад.

Он знал, что не так. Недоотношения с Маркусом тянули вниз, не давая расправить крылья и наконец вздохнуть полной грудью.

Да, он любил Маркуса, но то, что было между ними сейчас, нельзя назвать отношениями. Лучше отпустить и переболеть, чем жить одними звонками.

Саймон снова стоял на балконе, наблюдая за дымом над головой; на улице уже похолодало, хотя снег еще не выпал - странно для начала декабря.

Он посмотрел на кольцо, чуть поблескивающее на пальце - еще одно напоминание о медленно уходящем счастье.

Саймон снимает кольцо, чуть сжимая в руке.

- Лондонский мост наконец упадет.

Он кидает кольцо куда-то вниз, провожая его взглядом, и снова глубоко затягивается.

Отравленная юность.

Отравленная сигаретами, шеридансом и несбывшимися надеждами.

Раздается стук в дверь, и Саймон вздрагивает от резкого звука, прорезавшего тишину.

Такое уже было когда-то. Такое было шесть месяцев назад, когда Маркус пришел сказать, что он уезжает. Вот только сейчас за дверью вряд ли Маркус, ведь он в Нью-Йорке.

Саймон волновался. Маркус не звонил уже пару дней, и было не понятно, занят ли он или что-то случилось.

Саймон задерживает дыхание, подходя к двери, и сердце почему-то бьется быстрее.

Чуть приоткрывает, чтобы посмотреть, кто стоит за дверью.

Дверь распахивается сама.

Маркус выглядит чуть уставшим, но глаза его все также искрятся рождественскими огнями.

Саймон замирает; тело становится ватным, и он не может пошевелить ни единым мускулом.

Маркус почти не изменился.

Саймон изменился до неузнаваемости.

Один.

Два.

Три.

Его объятия теплые и такие родные, что все эти полгода исчезают, растворяются в небытие; будто снова пахнет весной и цветками белого жасмина.

Поцелуй выходит быстрым и смазанным, отпускать друг друга совершенно не хочется.

- Не оставляй меня снова, Маркус.

Он прижимается еще сильнее, утыкаясь лицом куда-то в шею.

- Я никогда не оставлю тебя одного.

***

Теплые солнечные лучи медленно ползут вверх по простыне, чуть щекоча бледную кожу и заставляя перевернуться на другой бок, стараясь скрыться от лучей и оказываясь в теплых объятиях.

Маркус недовольно жмурится от яркого света, жалея о том, что вчера они не закрыли шторы, и пытается спрятать лицо.

Саймон в его объятиях чуть пошевелился, прижался сильнее, закинув ногу ему на бедро, и уткнулся носом куда-то в плечо.

Вот как выглядит счастье.

Они почти потеряли его - и обрели по новой.

За окном идет снег, и снежинки остаются на стекле, за секунды образовывая узор и тая, стекая каплями по стеклу.

- Саймон, ты ведь уже проснулся.

Саймон глухо смеется, пытаясь вывернуться из объятий, и оставляет на его губах легкий поцелуй.

- Саймон?

- Что?

- Ты поедешь со мной в Нью-Йорк?

Саймон хмурится, закусывает губу, раздумывая.

- Но как же кафе? Мне нравилось там работать.

- Напротив офиса, где я работаю, неделю назад открылось кафе. Ты мог бы работать там, если хочешь.

- Только если ты обещаешь приходить туда каждый день.

Маркус смеется в ответ и прижимает его к себе.

- Обещаю. Так ты согласен?

- Да. Да, я согласен, Маркус.

Комментарий к VI. Open The Door, Please

* Вудворд-Авеню и Адамс-Стрит - реально существующие улицы в Детройте.

========== VII. Jasmine Again ==========

- Полтора года спустя -

- Алиса, где ты спряталась? Мы сдаемся!

- Нет, ищите меня! - отвечает им из-за ближайшего дерева.

Девушка с рыжими волосами подмигивает другой и кивает головой в сторону - мол, ты с этой стороны, а я с другой.

Девушка с дымчатыми глазами кивает в ответ; они тихо подбираются к дереву и почти одновременно прыгают, обнимая девочку с двух сторон и счастливо смеясь.

Девочка улыбается; ее карие глаза светятся; она кидает взгляд куда-то в сторону и тут же вырывается с громким криком.

- Саймон!

Она бежит навстречу, буквально врезаясь в юношу и сразу же обнимая его; тот заливисто смеется, обнимая ее в ответ.