Восемнадцатого января 1988 года, в понедельник, в Айове стоял жуткий холод. Ночью температура упала до минус пятнадцати градусов – и это при ледяном ветре, который пронизывал сквозь пальто, пробирая до костей, и так обжигал, что было трудно дышать. Мы жили в равнинной местности, свойственной, как известно, Айове, и ничто не могло остановить разгул стужи. Ледяной шквал примчался из Канады, пересек Дакоту и ворвался прямо в Спенсер. Первый мост в Спенсере через Литл-Сиукс, построенный еще в конце 1800-х годов, был закрыт, потому что река настолько глубоко промерзла, что возникли опасения, выдержат ли опоры. В 1893 году сгорела городская водонапорная башня (вспыхнула солома, которой были утеплены трубы), и все пять пожарных гидрантов по соседству намертво промерзли, – льдина диаметром десять футов [около 3 м. – Ред.] и толщиной два фута [0,6 м. – Ред.] рухнула с верха цистерны, разгромила городской центр отдыха, а осколки льда разлетелись по всей Гранд-авеню. Теперь вы можете представить, какая зима в Спенсере.

Я никогда не была «жаворонком», тем более в темные и облачные январские дни, но всегда усердно относилась к своим обязанностям. До работы нужно было проехать десять кварталов. На пути встречалось лишь несколько машин, и, как обычно, моя оказалась первой на парковке. Складывалось впечатление, что Публичная библиотека Спенсера, расположенная по другую сторону дороги, мертва – ни огонька, ни малейшего движения или звука, до тех пор, пока я не щелкнула выключателем, и тогда она оживала. Отопление по ночам включалось автоматически, однако по утрам в библиотеке было как в холодильнике. Кому пришла в голову идея строить в северной Айове здание из стекла и бетона?

Я нуждалась в чашке кофе и тотчас прошла в служебную комнату – кухоньку с микроволновкой, раковиной и холодильником, в котором царил хаос, порожденный общими усилиями, с несколькими стульями и телефоном для личных разговоров, – повесила пальто и заварила кофе. Затем стала просматривать газету. Во многих местных изданиях нередко упоминается библиотека. Местная газета «Спенсер дейли репортер» не выходила по воскресеньям, а порой и по понедельникам, поэтому в номере старались сообщить обо всем, что произошло за уик-энд.

– Доброе утро, Вики, – сказала Джин Холлис Кларк, помощник директора библиотеки, разматывая шарф и стягивая перчатки. – На улице творится что-то ужасное.

– Доброе утро, Джин. – Я отложила газету.

У задней стены служебной комнаты стоял металлический ящик с откидной крышкой, размером четыре фута [около 1,2 м. – Ред.] шириной и два фута высотой, то есть размером с кухонный столик на две персоны, и если вы поджимали ноги, то возле него можно было устроиться. Из ящика в стену уходил металлический желоб. На другом конце, в аллее за зданием, он выходил широким отверстием, через которое можно было возвращать книги в библиотеку в нерабочие часы.

В таком библиотечном ящике можно найти все что угодно: мусор, камни, снежки, банки из-под тоника.

Библиотекари предпочитали не распространяться по этому поводу, чтобы не подкидывать хулиганам идеи, однако все библиотеки сталкивались с этой проблемой. Скорее всего, и видеомагазины тоже. Прорежь щель в стене – и неприятности обеспечены, особенно если, как в нашем случае, она выходит на улицу, а с противоположной ее стороны стоит городская средняя школа. Не раз в середине дня приходилось содрогаться от громких хлопков петарды, оказавшейся в ящике.

После уик-энда ящик возврата был наполнен книгами, поэтому каждый понедельник я выгружала их на одну из наших тележек, чтобы сотрудницы в течение дня могли расставить их по полкам. Когда в то обычное утро понедельника я вернулась с тележкой, Джин застыла посредине комнаты.

– Я слышала какой-то звук.

– Какой именно?

– Из ящика. Думаю, там какое-то животное.

– Что?

– Животное. Мне кажется, в ящике возврата лежит какое-то животное.

Тогда и я услышала тихие звуки, доносившиеся из металлического ящика. И напоминали они не столько животное, сколько покашливание пожилого человека. Но вряд ли там мог оказаться какой-то старик. Верхняя часть желоба была довольно узкой, и человеку невозможно протиснуться в это отверстие. Сомнений почти не осталось – внутри находится животное, но какое? Я встала на колени, приподняла крышку и приготовилась схватить бурундука.

Первое, что я почувствовала, порыв морозного воздуха. Кто-то, возвращая книгу, заклинил заслонку, и она оставалась открытой. В ящике было так же холодно, как и снаружи, поскольку он был обшит металлом. В нем можно было держать мясо, как в морозильнике. У меня перехватило дыхание, когда я увидела там котенка.

Он сжался в комочек в переднем левом углу ящика, опустив голову на лапки; бедняжка старался уменьшиться в размерах, чтобы согреться. Книги беспорядочно валялись посередине ящика, частично скрывая котенка. Я осторожно приподняла одну из них, чтобы рассмотреть его. Котенок издал печальный писк. Он не пытался ни царапаться, ни вырываться. Думаю, он даже не был напуган. Видимо, надеялся, что его спасут.

Знаю, что выражение «растаять» – расхожий штамп, но именно это со мной и случилось. Я не склонна к сентиментальности, но тут совершенно растаяла. Я мать-одиночка, и в моей жизни бывали трудные времена, но это было так… так неожиданно.

Я достала котенка из ящика. Он был так мал, что поместился у меня на ладони. Позже выяснилось, что ему не больше восьми недель. Он был такой худой, что я видела каждое его ребрышко, чувствовала, как бьется его сердце и работают легкие. Бедный котенок настолько ослаб, что едва мог приподнять голову, его била дрожь. Он открыл рот и спустя пару секунд издал слабый хриплый звук.

Как же продрог котенок! Это мне особенно запомнилось: трудно поверить, что живое существо может до такой степени окоченеть. Казалось, в нем не осталось ни капли тепла. И я прижала котенка к себе, прикрыв руками, чтобы согреть своим теплом. Он не сопротивлялся. Напротив, уткнулся мне в грудь и положил головку на сердце.

– Ну и ну! – сказала Джин. – Обалдеть!

– Бедный малыш. – Я плотнее прижала его.

– Очаровашка.

На какое-то время воцарилась тишина. Мы просто уставились на котенка. Наконец Джин спросила:

– Как, по-твоему, он оказался в ящике?

Я не подумала о проведенной им ночи. Эта мысль только сейчас пришла мне в голову. Было слишком рано, чтобы вызывать ветеринара, и он появится только через час. Но котенок совсем окоченел! Даже согревая его руками, я чувствовала, как он дрожит.

– Нам нужно что-то предпринять, – сказала я.

Джин схватила полотенце, и мы обернули им крохотного котенка, оставив открытым только носик.

– Давай сделаем ему горячую ванну, – предложила я. – Может, тогда он перестанет дрожать.

Я наполнила раковину горячей водой, попробовала температуру локтем и опустила котенка. Он плюхнулся в воду, как кусочек льда. Джин нашла в шкафчике немного шампуня, и я медленно и любовно, почти лаская, стала растирать тельце малыша. По мере того как вода становилась все грязнее, безудержная дрожь котенка сменилась тихим мурлыканьем. Я улыбнулась. Котенок был здоровым, но такой кроха! Огромные глаза и большие уши, маленькая головка и жалкое тельце. Мокрый, беспомощный, он тихо пищал, призывая свою мать.

Мы высушили его феном, который использовали, когда подклеивали книги. Через тридцать секунд у меня в руках покоился чудесный полосатый котенок с густой рыжей шерсткой. Котенок был таким грязным, что поначалу показался мне серым.

К тому времени пришли Дорис и Ким, и теперь над котенком ворковали мы вчетвером. Его одновременно гладили восемь рук.

– Откуда он взялся?

– Из ящика возврата книг.

– Не может быть!

– Это мальчик или девочка?

Я подняла глаза. Все смотрели на меня.

– Мальчик.

– Он просто красавец!

– А сколько ему?

– Как он попал в ящик?