– Зачем же дуться? Ты знаешь, что к нам приехали родственники попрощаться? Всего на два дня. Знаешь. Завтра вечером они поездом отправятся в Чоп, а оттуда через Вену в Израиль. Я больше никого не приглашаю, ты придёшь один.
– Хорошо, – успокоился Изя, – но хоть выгляни. Думаю, что буду после семи.
– Я не знаю как будет со временем, дома полно людей. Мы с мамой должны их кормить, потом я обещала показать им завтра город. По квартире разбросаны их вещи… Надо помочь сложиться, пойти и заказать такси…
– Всё, всё, уговорила, – притянул её к себе Изя, – только именинница ты сегодня, дай я тебя ещё раз поцелую…
Когда Маня вернулась домой, то почувствовала такую усталость, что вместо кухни зашла в комнату и прилегла на диван. Потому что всё внутри у неё сжималось от переживаний, которые она уже несколько дней носила в себе, но не могла ими поделиться с Изей. После недавнего разговора с родителями… Теперь, в полудрёме, он всплывал перед ней снова:
– Ты уже совсем взрослая, – начал беседу отец, – и знаешь, что мы собираемся в Хайфу.
– Да, папа, знаю.
– Но мы с мамой хотим, чтобы ты сначала вышла замуж.
– Конечно, – подтвердила мама, – а как же иначе. Неизвестно, что там будет на первых порах, а тебе нужна опора, хороший парень…
– Но у меня есть парень, – не выдержала Маня, – вы же знаете, как давно мы встречаемся…
– Кто у тебя есть, – повысил голос папа, – кто!? Этот патлатый Изька!? Он знает, что такое парикмахерская!? Спроси у него…
– У него такие волосы, папа, они мне нравятся!
– Но ты хоть раз бывала у него дома, знаешь, кто его родители?
– Я подъезжала с ним на мотоцикле к его подъезду, но в квартиру не заходила. Знаю только, что папы у него нет.
– Наш дядя Миша живёт в их районе. Оказывается, он знает его маму. Так вот: она продаёт на базаре пирожки от «Треста столовых»…
– Ну и что! – стала закипать Маня, – мне всё равно, кто что продаёт. Я люблю его, и больше мне никто не нужен!
– Я тебе говорила – это будет пустой разговор, – взглянув на мужа, поднялась со стула мама. Хорошеньких же родственников ты нам подбираешь, Манечка, а твой папа всё-таки работает прорабом на стройке…
– Подожди, – посадил её жестом отец, – не надо нам ссориться, да ещё перед днём рождения. Мы же хотим тебе счастья, доченька. Ну, подумай, как я буду смотреть в глаза людям… Ладно, примиряющее добавил он, в воскресенье вечером наши гости уедут… Пригласи твоего Изьку на понедельник, посидим за столом, поговорим…
– Хорошо, – угрюмо согласилась Маня.
* * *
До конца рабочего дня настроение у Изи было испорчено. Не радовал его ни жаркий солнечный день, ни похвала начальника участка за своевременно сданный объект. Его бригада успела подключить воду к новой многоэтажке, и счастливые новосёлы благодарили рабочих, приглашали к праздничному застолью…
Изя давно и с нетерпением ждал именно этого дня рождения Манечки. О нём он думал по ночам в казарме, представляя, как проведёт его, вернувшись на «гражданку», загодя готовился к нему. Через девушку своего приятеля, продавщицу ювелирного магазина, купил красивое золотое колечко. Долго размышлял, как поступить дальше, и решил сделать двойной сюрприз. Сначала привезти Манечку к себе, представив маме как невесту, а потом у неё дома, в присутствии родителей сделать ей предложение и вручить кольцо. Мысль об отказе даже не могла придти ему в голову…
Жених понимал, что Манечка занята и у неё другие дела, кроме него. Но что-то тяжёлым комом сидело внутри, ежеминутно давило, не давая покоя. Может, увижу её и полегчает как всегда, подумал он, подъезжая ранним вечером к знакомому дому. В окнах ещё не было света. Изя подождал несколько минут, попеременно заводя и выключая мотор, но ни балконная дверь, ни окно не приоткрылись. Всё же знакомая обстановка успокоила его, и он решил поехать домой.
Дома мама смотрела телевизор, но долго высидеть с ней у экрана он не мог. Потянуло на улицу и Изя решил пойти погулять. Жили они на окраине города. Рядом тянулась ветка железной дороги, а за ней начиналось кладбище. Ноги потянули его на любимое с детства место – площадку. Когда-то там были качели, турники, песочница… Но потом она осталась без присмотра, затянулась по краям травой и кустарником. У поломанного забора стоял столб с одиноким фонарём, который тускло освещал шатающийся стол и врытые по бокам скамейки. Там уже сидел его сосед по улице, Петька, которого ребята называли не иначе, как «Петька-золотые ноги». Кличку этот верзила получил за свои блестящие легкоатлетические данные. В считанные минуты он мог по просьбе собутыльников сбегать в ближайший продмаг. Там растолкать любую очередь, чтобы купить и быстро доставить обратно авоську с выпивкой.
Увидев Изю, парень радостно закричал:
– Давай сюда, танкист. Сколько торчу, а ещё ни один пацан не приходил…
– Привет, Петух, – сел напротив бывший солдат.
Петька ожидал скорого призыва в армию и давно искал случая подробно расспросить Изю о службе. Он стал засыпать его разными вопросами, пока чуть не подскочил на месте:
– А чего это мы с тобой просто так болтаем, скоро же магазин закроется! Изь, поставь сегодня, а? Гадом буду – в следующую субботу верну…
– Лады, – только возьми сухаря, я крепляк не пью, – протянул ему деньги. А про себя подумал, что надо бы выпить за Манечкино здоровье в день её рождения.
Петька, как всегда, быстро вернулся обратно, но вслед за ним увязалась местная знаменитость, Липа – девушка приятной внешности, но непонятного возраста. Она уже была навеселе, а теперь подсела к ребятам в надежде выпить и с ними. Липа жила в их районе, но никто не знал ни чем она занимается, ни её настоящего имени. Всем, правда, было известно, что за бутылку она готова прилипнуть к любому, кто позовёт. Поэтому и прозвали её так. Тем не менее девушку жалели, приглашали поесть, давали одежду… Потому что была она круглой сиротой и жила на квартире у одной старухи.
Прошло какое-то время, все выпили, начали травить анекдоты, да и говорили о самом разном. Липа быстро освоилась за столом, а изрядно захмелев, стала бросать на Изю долгие взгляды… Он не обращал на неё никакого внимания, и тогда она, подкравшись сзади, крепко обхватила его руками, прижавшись всем телом.
– Отвали, – как бы невзначай, – сказал Изя.
В ответ она, погладив по голове, стала водить по его лицу пальцами, которые пахли табаком и ещё каким-то непонятным, противным запахом. Потом, поцеловав мочку уха, страстно прошептала:
– Идём ко мне, я тебе дам…
– Что ты мне дашь? – громко спросил Изя, – пытаясь встать.
– Ах ты, котёнок непонятливый, или делаешься… – всё ещё обнимала его Липа.
Он резко поднялся и, повернувшись к ней лицом, приподнял правую руку, пытаясь оттолкнуть её от себя. Она успела перехватить его ладонь и, изо всех сил со злостью укусила большой палец, до крови… Тут же, закричав, отбежала в сторону, ожидая удара. Изя отошёл на несколько шагов к траве и, сорвав лист подорожника, обмотал им раненое место.
– Я пошёл, – кивнул он Петьке.
– И я с тобой, – сорвался тот вслед за ним, – крикнув на прощание оставшейся девице: «Ну, и дура же ты!».
Липа посидела ещё немного, потом, допив остатки вина, с размаху бросила бутылку оземь. Она не разбилась, а, чуть покатившись по траве, застряла в кустарнике. Головка же, издевательски выглянув оттуда, показалась ей протянутой дулей…
– Побрезговал, – пронеслось в пьяной Липиной голове, – другие просят, а этот не захотел… Сам же в подвале живёт, евреец-красноармеец. Ну, подожди, завтра я тебе что-то придумаю…
* * *
На следующий день, как всегда по воскресеньям, Изя заехал к своему приятелю. Они когда-то жили по соседству, дружили с детства, вместе призывались в армию, а сейчас и работали в одной организации. Всегда улыбчивый, весёлый, Изя был мрачен и, отказавшись от предложенного пива, рассказал ему о событиях прошедшего вечера.
