Я завтра вышлю его тебе по почте, а сейчас буду прощаться, уже слишком поздно.

– Дай мне свой телефон, – попросила Маня, – и передай привет жене и детям. Надеюсь, мы увидимся?

– В следующие выходные я обязательно позвоню.

Уже через день, вечером, Маня достала из ящика стола конверт, который решила открыть после того, как её домашние лягут спать. С нетерпением надорвала его и, задевая пальцами края оттопырившихся углов, вытянула фотографию, поднеся её к настольной лампе. На неё смотрело счастливое, радостное лицо. Оно улыбалось ей, а в самом взгляде было столько нежности и любви, что от неожиданности она встала. Руки, задрожав, выронили снимок, упавший глянцевой поверхностью на стол. И сквозь навернувшиеся на глаза слёзы, Маня прочитала надпись, сделанную с обратной стороны: «Это я – Изька».

По крутой, мощённой булыжником улице, поднимались машины. Они тужились и пыхтели, обдавая всё вокруг себя дымом. Но ни урчание двигателей, ни гарь, зависающая в воздухе, не могли скрыть красоту июльского утра. Его яркая синева уже стекала с крыш на мостовую, а лучи давно проснувшегося солнца заводили невообразимую карусель. Они гонялись за кошками и прищуривали лица прохожих. Один из них, соскочивший с зеркала проезжавшей легковушки, прыгнул в комнату рядом стоящего дома, а там так брызнул искрящимися осколками, что заставил вскочить игравших за столом детей. Вдогонку за ним ещё и незнакомый женский голос на улице громко произнёс:

– Мальчик этот будет лётчиком, а девочка – пулемётчицей.

Услыхав такое, Светка с Вадиком переглянулись и кинулись к окну. Кроме цветного подола платья, из которого выглядывали ноги, они ничего не увидели. Светка стала крутить головой, но Вадика, который жил там – это нисколько не удивило. В свои одиннадцать лет он привык воспринимать окружающий его мир через ноги. Ведь только их можно было увидеть через окно небольшой полуподвальной комнаты, в которой он жил с родителями. По утрам они шаркали, цокали, а то и скользили в зависимости от времени года. А после школы их тени падали на письменный стол, за которым он делал уроки.

Встав на стул, Вадик широко распахнул полуоткрытое окно, увидев улыбавшуюся женщину.

– Вот мы и познакомились, – присела она на корточки и провела вытянутой рукой по его голове. Зовут меня Вера Степановна, я буду вашей соседкой, жить рядом через стенку. А твоё имя я уже слышала…

Светка подтолкнула Вадика и вылезла вслед за ним на улицу. Они уселись на подоконнике, свесив ноги на тротуар, и с интересом разглядывали незнакомку. Чуть ниже была открыта дверь в её квартиру, куда зашла Вера Степановна, сделав им знак рукой подождать. Она вынесла стул и большой саквояж, а потом ширму, которой загородила тротуар. Спустя ещё минуту через неё перекинули ноги кукольные мальчик и девочка. Они сразу заговорили разными голосами, стали бегать и кричать, шутить, смеяться, читать стихи. А потом задавать вопросы, и… отвечал им уже целый хор сбежавшихся детей. Невольно зрители стали перекрывать и проезжую часть дороги, но когда машины рассерженно загудели, куклы закричали:

– Глянь, на улице затор! Переходим все во двор.

Через несколько минут представление продолжилось во дворе большого трёхэтажного дома. И тут каждый из ребят нашёл себе место. На траве расположились вечно сопливый Эдик и усыпанная веснушками его сестра, огненно-рыжая Голда; застыл на коленях, закинув руки за голову и, высунув от удивления язык, Феликс; стоял на стульчике маленький, подслеповатый Люсик… Время от времени они с восхищением и завистью поглядывали в сторону Вадика, который чувствовал себя именинником, потому что все уже знали: добрая фея и кудесница Вера Степановна – его новая соседка.

Вечером дети всего дома взахлёб делились своими впечатлениями о кукольном спектакле с родителями, но почему-то не все они были рады этому.

На следующий день Светка, спустившись со своего третьего этажа, рассказала Вадику, что её мама ходила в домоуправление что-то выяснить в отношении тёти Веры.

– Зачем, – вырвалось у него, – разве тебе не понравилось её выступление вчера?

– Очень даже понравилось, – ответила Света, – но мама сказала:

– А если эта тётя аферистка? Может повториться прошлогодняя история…

Подружка была старше Вадика на целый год и знала много непонятных ему слов. Увидев замешательство приятеля, она пояснила:

– Это, как обманщица, понимаешь? Почему она не дала нам билеты?

– Ну и что, – насупился Вадик, – нам уже их давали, помнишь?

– Помню, – посмотрела на него Светка.

Год тому назад, в самом начале летних каникул, они играли во дворе с ребятами. У забора стоял пустой, заброшенный сарай – самое подходящее место для «штаба». И все приступили к его обустройству. Каждый приносил туда из дома всё, что мог: стул, гвозди, проволоку, офицерскую планшетку, старый телефонный аппарат…

– У вас так интересно, – подошёл к ним незнакомый мужчина, который зашёл во двор с улицы и наблюдал за их игрой, покуривая в сторонке. – Я вижу, что в будущем все станут настоящими солдатами, но готовы ли вы к испытаниям уже сегодня?

– Всегда готовы! – радостно закричали ребята, – большинство из которых были пионерами.

– Молодцы, – я в этом и не сомневался, – улыбнулся он. Хорошо, сейчас мы это проверим. Кто из вас хочет прыгнуть с парашютом, поднимите руки. От такого счастья все на миг онемели, а потом бросились к нему с поднятыми руками.

– Понимаю, – достал мужчина из кармана рулончик с трамвайными билетами, – но, пожалуйста, не толкайтесь, хватит на всех. Только учтите, в небе на высоте холодно. Чтобы немного закалить себя, пока я съезжу на аэродром подготовить самолёт, вы должны раздеться до трусов. Можете пока всё положить сюда, кивнул он рукой на стоящую рядом скамейку.

Разгорячённые от игры, дети с удовольствием сняли с себя верхнюю одежду и обувь. После этого руководитель прыжков завёл всех в сарай:

– Тут прохладное и хорошее для закалки место. Я скоро вернусь, но имейте в виду – кто уйдёт раньше, может потерять свою очередь.

Первой продрогла Светка. Выскочив, чтобы одеться, она прибежала обратно с криком:

– Наши вещи пропали!

На скамейке ничего не было. Не совсем поняв, что случилось, ребята разбрелись по домам. Скоро приехали милиционеры, вызванные родителями. Они сразу определили, что произошло. В тот же день на базаре задержали незадачливого «парашютиста», торговавшего детской одеждой. Историю эту ещё долго обсуждали в их дворе, где теперь к каждому постороннему человеку относились с подозрением.

В дверь позвонили. В комнату вошла мама Светы, радостная и смущённая:

– Напраслину я возвела, доченька, на Веру Степановну. Хороший она человек, артистка. Будет работать в нашем городском кукольном театре.

– Ура! – закричали Светка с Вадиком, а вместе с ними и его тётя, которая зашла навестить племянника, и дети успели ей всё рассказать.

Дом, в котором они жили, напоминал большую букву «П», верхушкой выходившую на улицу. По всему периметру второго и третьего этажей со стороны двора тянулись балконы, куда выходили окна и двери многих квартир. Тёплыми летними вечерами там собирались семьями, и весёлая перекличка не смолкала до поздней ночи. Маленький Гарик замечательно читал стихи и пел популярные песни из кинофильмов. Играла на скрипке первоклассница Медика, таланту которой зааплодируют скоро в лучших концертных залах мира.

– Их ждёт большое будущее, – всегда поднимал указательный палец главный ценитель таких концертов, сидевший в кресле у своего окна, дедушка Срул. И подкручивал руками у висков свои пейсы.

Знаменитой на весь двор была и тётя Вадика. Что бы ни случилось у соседей: семейный разлад или другая неприятность – за советом и помощью шли только к ней. Всегда спокойная, рассудительная, она могла уладить любой конфликт. И никто, кроме родственников и близких друзей не знал, что её тяжёлая походка, расплющенные фаланги пальцев на руках – не следствие болезней, а результаты пыток. Через них она прошла в одной из румынских тюрем, где довелось отсидеть ей несколько лет за подпольную коммунистическую деятельность ещё в 30-е годы. Потому что была тётя из когорты тех людей, которые, озарившись в юности этим учением, подчинили свои жизни его идеям и беззаветно служили им.