— Он должен умереть, — сказала Куколка так, словно прочла мои мысли.

Я кивнул и увидел, как заблестели от слёз ее глаза. Она отвела взгляд, вытерла глаза и произнесла:

— Необходимо освободить Эллис... даже если Куколке с Кроликом суждено погибнуть.

— Да, — прохрипел я, безуспешно пытаясь представить себе мир без нее.

— Кролик? — спросила она.

Я приподнял подбородок.

— А куда попадают люди из Страны Чудес после смерти?

Я ухмыльнулся, увидев у нее на лице проблеск надежды.

— В самую лучшую ее часть, — сказал я. — Там яркое небо. Зеленые луга… и много-много чаепитий.

Куколка просияла.

— С чаем «Эрл Грей», маслеными пышками и клубничными пирожными?

— Конечно, — подтвердил я.

Наклонившись, я поцеловал ее, а затем прошептал прямо ей в губы:

— Годится только «Эрл Грей».

Я начал было отстраняться, испытывая острую необходимость идти и столкнуться лицом к лицу с этим уродом, не думать больше о потере Куколки, но она дернула меня за руку. Она шмыгнула носом, сдерживая слезы.

— Я люблю тебя, Кролик, — на ее губах мелькнула тень улыбки. — Может быть даже больше, чем «Эрл Грей».

Моё сердце разбилось в труху.

— Я тоже тебя люблю.

Мой голос звучал грубо и резонировал у меня внутри. Подойдя ближе, я поцеловал тыльную сторону ее ладони.

— Но только это ни с чем не сравнить, потому что я никогда и никого больше не любил. Это всегда была ты. Только ты.

— Кролик…, — прошептала Куколка, обхватив меня за пояс.

Она на несколько мгновений прижалась ко мне, а потом отступила. Привязав за волосы к поясу голову своей куклы, она взяла в руку пистолет. Другой рукой она скользнула мне в ладонь и сказала:

— Мы опоздаем.

И мы пошли, я держал наготове трость. Когда мы приблизились к мрачному дому, Куколка подняла пистолет. Мы прочесали территорию вокруг здания, в ожидании каких-либо признаков движения, угрозы... Ничего подобного.

Мы подобрались к входной двери. Она была не заперта. Мы вошли в просторный холл. Он оказался таким же пустым, как и вся территория поместья. Крепко держась за руки, мы принялись обыскивать комнаты. Все они были пусты.

Осталась одинокая дверь в конце коридора. Мы подошли и встали перед ней. Куколка посмотрела на меня и улыбнулась.

Через секунду я открыл дверь. Я поднял трость, Куколка взвела пистолет… перед нами предстал большой стол, совсем как тот, что стоял в кабинете в поместье Эрншоу.

И за этим столом сидел Эрншоу.

Он был одет в костюм. Его некогда темные волосы стали белыми. А когда-то плотная фигура — сухой... и рядом с ним находились две какие-то ёмкости. От одной из них к его носу тянулись прозрачные пластиковые трубки.

Наши глаза встретились в противостоянии.

На столе лежал пистолет, больше ничего. Напротив него стояли два стула. Я быстро оглядел комнату.

— Хитэн Джеймс. Я тебя ждал.

Я почувствовал, как Куколка замерла. Услышал, как ее дыхание стало частым и прерывистым. Король червей посмотрел на нее. Лицо Эрншоу смягчилось, и его болезненные черты приобрели выражение чистого обожания.

— Эллис…, — вздохнул он. Казалось, на глаза у него навернулись слёзы. — Ты прекрасно выглядишь.

Куколкина рука задрожала в моей ладони.

— Присаживайтесь, — слабым движением руки он указал на стоящие напротив него стулья.

Я прищурился, ожидая, что сейчас кто-нибудь выскочит и набросится на нас. Я думал, что он возьмет пистолет и выстрелит. Но он неуверенно опустил руки на колени. Идущие от него трубки стукнулись о деревянную столешницу.

Я нерешительно сделал шаг в кабинет, затем еще один, все время загораживая собой Куколку, на случай, если это ловушка. Ничего другого я и не ожидал. Он был умен. Расчётлив.

Я тоже.

— Пожалуйста, — произнёс он.

Его некогда глубокий, властный голос казался слабым и натянутым.

Я сел. Не дав Куколке занять свой стул, напротив человека, который должен был любить ее больше самой жизни, я посадил ее себе на колени. Сбоку я сжимал свою трость, готовый в любой момент выстрелить. Я посмотрел на Куколкин пистолет. Она держала его наготове.

Затем я стал разглядывать Эрншоу. Сбоку от него на металлических штативах висели растворы с лекарствами. Его кожа была бледной, и при дыхании он хрипел.

— Рак легких, — сказал он мне, несомненно, заметив мой интерес.

Я внимательно смотрел на этого козла, и мне было абсолютно насрать.

— Оказывается, все те сигары, что я курил, негативно на мне сказались, — он усмехнулся, потом закашлялся.

Я фыркнул.

Куколка молчала.

По-прежнему.

Эрншоу поерзал на сиденье, зашипев при этом от боли. От напряжения у него покраснело лицо. Заняв, наконец, желаемое положение, он поймал мой взгляд.

— Говорят, мне осталось всего пару месяцев.

От этой новости мое сердце забилось быстрее. Не потому, что я обрадовался, а потому, что мне хотелось, чтобы его убили мы, мы с Куколкой. Не рак. А наши пули и ножи. Наша месть за то, что он сделал.

— Похоже, вы прибыли как нельзя кстати, — произнёс он. — Ещё немного, и меня уже не было бы в живых.

Он улыбнулся мне улыбкой, которую я очень хорошо запомнил. Улыбкой, которая говорила о том, что он завёлся от детской боли. Той самой улыбкой, которой он улыбался мне, когда угощал меня виски. Когда Чеширский Кот вел меня в мою спальню, тем самым навсегда изменив мою жизнь. Той самой, которой он улыбался мне, когда я возвращался, и он передавал меня другому ублюдку, которому хотелось отыметь меня следующим.

— И я бы уже не смог с тобой поболтать. Рассказать, почему я сделал то, что сделал.

Куколка молчала. Она едва шевелилась. Я стиснул челюсти.

— И почему? — спросил я, ненавидя себя за то, что вообще предоставил ему слово.

Он опалил меня взглядом.

— Потому что мне это нравилось, — со злорадством произнёс он.

Я почувствовал, как температура моей крови подскочила до рекордного уровня.

— Потому что мне действительно нравится трахать детей. Потому что я люблю играть жизнями людей. Потому что без удовольствий жизнь скучна… а дети доставляют мне очень много удовольствия. Все так просто.

Я дышал. Дышал. Дышал, едва сдерживаясь, чтобы не прикончить его прямо сейчас.

— У меня есть деньги, — продолжал он. — У меня есть все, что я когда-либо хотел. Деньги могут купить всё, что угодно.

Он улыбнулся натянутой улыбкой.

— Даже тебя, Хитэн Джеймс.

— Что? — сжав зубы, процедил я.

— Твой папа, — сказал он, устало взмахнув рукой.

— Потребовалось всего несколько тысяч, чтобы устроить всё так, что если с ним что-нибудь случится, ты будешь принадлежать мне. Я стану твоим законным опекуном.

Я почувствовал, как от моего лица отхлынула кровь.

— Достаточно было дать отчаявшемуся человеку всего несколько тысяч, чтобы, когда ты созрел до нужной кондиции, с мистером Джеймсом произошел несчастный случай, оборвавший его жизнь. Возраст, видишь ли. Для таких людей, как я и мои партнёры, это имеет очень большое значение, — он снова взмахнул рукой. — Сейчас ты для меня ничем не привлекателен.

Когда до меня дошел смысл его слов, меня замутило. Затем он перевел взгляд на Куколку. Она сидела у меня на коленях, словно статуя.

— И Эллис, моя милая, милая девочка.

Он одарил ее лучезарной улыбкой. Мне хотелось перегнуться через стол и оторвать ему голову.

— Моя девочка, которая думала, что она Алиса. Которая разгуливала в прелестном голубом платьице.

Он кивнул головой на ее наряд.

— Похоже, с тех пор мало что изменилось.

Я почувствовал, как нога Куколки дернулась.

— Жаль, что твоя мать узнала о моих… пристрастиях.

Я перестал дышать. Куколка напряглась всем телом.

— Конечно же, я не мог позволить ей узнать о том, что знал сам. Но, как и ты, она любила чай. «Эрл Грей», если мне не изменяет память.

Он посмотрел куда-то мимо нас. Я повернулся и увидел на стене у двери фотографию Куколкиной мамы. Эрншоу покачал головой.