Куколка одарила меня улыбкой, а потом и звонким смехом, который тут же унёсся в воздух. Мы танцевали, пока не кончилась песня. Когда заиграла следующая, такая же медленная, Куколка оглянулась вокруг и спросила:

— Кролик? Это… это что, выпускной?

Прижав к груди наши сцепленные руки, я кивнул.

— Твой выпускной, милая Куколка. Вполне заслуженный выпускной, только для тебя.

— И для тебя, — на одном дыхании сказала она.

Казалось, она была совершенно сражена всем этим. Куколка запрокинула голову и посмотрела на звезды.

— Кролик… покрывало из звезд, — она взглянула направо. — И Луна такая круглая и яркая.

— Они выглянули специально для тебя, — произнёс я, и ее улыбка стала такой ослепительной, что не уступала полуденному солнцу.

Мы танцевали. Мы станцевали еще три песни. Куколкино лицо раскраснелось от танцев. Когда я остановился, то снова низко поклонился и поцеловал ей руку.

— Благодарю за танец, Куколка.

Она рассмеялась.

Выпрямившись, я увидел, как в ее глазах снова появился огонь, огонь, который померк после того, как она уничтожила Бармаглота. Я увидел, как ее движениям вернулась легкость, увидел, как она вновь засветилась отнятой им чистотой, так, словно ее исцелила лунная пыль.

— Снова закрой глаза, — проговорил я.

— Кролик! — с укоризной сказала она. — Больше никаких подарков. Я и так уже чувствую себя крайне избалованной!

— Еще один.

Сверля ее суровым взглядом, я ждал, когда она закроет глаза. Куколка засмеялась, но потом все же сделала, как я просил.

Я подошел к багажнику и достал из него последний подарок. Я вернулся к Куколке и встал перед ней.

— Открывай, — сказал я.

Куколка распахнула глаза. Я спрятал подарок за спину. Когда я решил, что достаточно испытал ее терпение, то достал подарок из-за спины.

Куколкины глаза округлились от удивления. Ее ладони взметнулись к губам, и из груди у нее вырвался восторженный вздох.

— Кролик…

Она медленно протянула руку и провела кончиками пальцев по сверкающим камням.

— Э…эт… корона, — не веря своим глазам и чуть не плача, произнесла она.

Я поднял корону вверх. Под восхищенным взглядом Куколки, я водрузил её ей на голову.

— Для моей королевы.

Хорошенько ее закрепив, я отошел назад и залюбовался своей работой. Я не мог отвести от нее взгляд. Моя Куколка. Моя маленькая Куколка, которая однажды сломалась, но исцелилась благодаря красивому платью и короне. И теперь стояла перед своим королем, как царственная особа, каковой она и являлась.

Моя королева тьмы.

— Ну? — взволнованно спросила она, опустив руки.

Я шагнул к ней. Потом еще. Я жадно разглядывал ее корону, ярко-голубые глаза, розовые губы.

— Само совершенство, — низким и хриплым голосом произнёс я.

Куколка опустила глаза, а затем снова их подняла и прошептала:

— Глупый Кролик.

У меня дернулся уголок рта. Она вернулась. Моя маленькая Куколка ко мне вернулась. Она не погибла. Она рядом со мной. Заняла свое законное место моей королевы.

Вспомнив слова Чепела, я двинулся к ней. Очень медленно я приблизился губами к ее губам. Куколка затаила дыхание, когда я, едва касаясь, скользнул по её губам. Ласково их дразня, я почувствовал, как она вздрогнула. Затем я дёрнулся вперед, и наши рты слились в поцелуе. От моего прикосновения Куколка тихо застонала. От того, что я лишь попробовал ее на вкус, у меня по спине пробежало незнакомое тепло. Всего лишь поцелуй и ничего больше.

Отстранившись, я прижался лбом к ее лбу и просто дышал. Куколка подняла руку и положила ее мне на грудь. Ночь была тихой, совсем как мы.

Шло время; не было слышно даже вездесущего тиканья моих карманных часов.

— Я должен показать тебе ещё кое-что, — сказал я и взял ее за руку.

Я провел Куколку вглубь поля. Сельскохозяйственные угодья у черта на рогах. Только мы, небо и наши грехи. По прерывистому Куколкиному вздоху я понял, что она увидела лежащее на земле покрывало. Но сначала я к ней не повернулся. Тоже взглянув на покрывало, я задумался о том, что она говорила про тот фильм.

Я не был уверен, что смогу это сделать.

Но потом мне на плечо скользнула Куколкина ладонь, и я почувствовал, как она прижалась лбом к моей спине. Я опустил голову и глубоко вздохнул. Я отогнал прочь темные мысли, которые грозились вот-вот вырваться наружу. Выбросил из головы их жестокие прикосновения и звуки.

И, закрыв глаза, я медленно повернулся. Куколка успокаивающе погладила меня по щеке своими маленькими пальчиками.

— Кролик.

Услышав, как Куколка прошептала мое имя, я открыл глаза. Она сделала глубокий вдох.

И тогда я понял, что она нервничает, так же, как и я.

— Не знаю, получится ли у меня сделать это так... как ты хочешь, — признался я и резко дёрнул головой при одной мысли о том, чтобы взять ее медленно. Мягко. Безо всякой крови. Без укусов и царапин у меня на спине.

— Я тоже, — горько засмеялась она.

У нее блеснули глаза, и она прошептала:

— Но мы можем попытаться.

Почувствовав, как ловкие Куколкины пальцы расстегивают мой жилет, я напрягся и вздохнул. Я опустил руки, и она скинула жилет с моих плеч. Затем развязала галстук, вынув из него булавку, которая всего несколько часов назад освободила ее из комнаты со множеством дверей. Она сняла его у меня с шеи, и черный шелк скользнул на землю. За ним последовала рубашка, и я предстал перед ней в одних брюках и по-прежнему напряженный.

Куколка сделала глубокий вздох, и ее взгляд опустился на мою голую грудь. Ее ладони легли на мышцы моей груди, затем медленно заскользили по коже. Я стиснул зубы, когда она провела пальцами по мириадам вытатуированных часов. По татуировкам, которые кропотливо наносил мне на кожу Чепел иглой и чернилами. По татуировкам, которые распростились с Хитэном, и на его месте появился Кролик. Она обошла вокруг меня и остановилась за моей спиной. Я знал, что она смотрит на своё отражение. Затем я почувствовал, как этого места коснулись её губы. Ее губы порхали, словно бабочки, которых я ловил и убивал в детстве. Щекотали мне кожу.

Куколка снова встала передо мной. И поцеловала меня туда, где было мое сердце.

От этого оно забилось быстрее.

Когда она отстранилась, я зашипел. Я уставился на черный ободок у нее в волосах. Он всегда был там — такой знакомый, неизменный…Куколка.

Передо мной стояла моя Куколка. Единственный человек, которого я подпустил к себе. Единственный человек, который всегда принимал меня таким, какой я есть.

Такая же убийца, как и я.

У меня получится.

Ну, или, по крайней мере, я должен попытаться.

Протянув руку, я легко убрал с Куколкиного плеча волосы, и она застыла, словно статуя. Она закрыла глаза. К тому моменту, когда она их открыла, мы прижимались друг к другу грудь к груди. Мои руки скользнули с ее плеч ей на спину. Куколкино дыхание овеяло мне шею. Стиснув зубы, я потянул за молнию у нее на платье. Ткань разъехалась, и мои пальцы слегка коснулись ее голой кожи. Сделав глубокий вдох, я шагнул назад, и платье медленно упало на землю. Увидев стоящую передо мной Куколку, обнаженную и беззащитную, я проглотил подступивший к горлу ком.

Она приподняла подбородок и, приблизившись ко мне, положила руку мне на пояс. Ее пальцы поползли ниже, пока не завладели пуговицей у меня на брюках. Расстегнув ее, Куколка осторожно потянула вниз молнию. Брюки соскользнули на землю.

Теперь я был также беззащитен, как и она.

Взглянув вниз, Куколка порывисто вздохнула. Еще больше татуировок. Еще больше часов. Ни один сантиметр не остался нетронутым. Куколка смотрела на меня, ожидая указаний. Я взял ее за руку и повел к покрывалу.

Мы легли друг напротив друга и, не говоря ни слова, просто дышали одним воздухом. Я придвинулся к ней, и мой взгляд упал на ее губы. Приблизившись, я поцеловал ее, и Куколка стала целовать меня в ответ. Я погрузился рукой ей в волосы, но не потянул. Не пытался доминировать, просто позволил всему идти своим чередом. Никакой агрессии, только ощущения.