— Да не вопрос. Давай только заедем ко мне. Я байк брошу, машину возьмём. Куда их ставить-то, компы твои?

Илья оглянулся на стоявшую неподалёку Хонду. Улыбнулся. Понял, что сглупил.

— А, точно. Хорошо. Поехали.

***

Дорога до гаража заняла минут двадцать. Сидящий позади Климова, Илья держался за его талию такими горячими ладонями, что казалось, сейчас под ними на белой футболке останутся дымящие прогоревшие пятерни. Климов чувствовал, что уже как-то опасно-плохо контролирует себя. Блядь! На светофоре парень отпустил одну руку и медленно забрался ему под футболку, ведя пальцами по коже, плавно рисуя круги и линии. Климов едва не задохнулся. Чёрт! Не ёбнуться бы!

Мужик в стоящем рядом форде, увидев манипуляции Зорина, скривился. А тот, развеселившись, вынул руку из-под футболки и показал мужику фак. Водитель форда покраснел от возмущения, но светофор зажёгся зелёным, и вся полоса двинулась вперёд.

Мягкая ладошка вернулась на место, и они полетели вперёд, лавируя между машинами, обгоняя, подрезая, спеша к тому, что уже неизбежно теперь должно случиться, и боясь опоздать или отложить хоть на минуту.

Дом у Климова был в старом районе и гараж был самый настоящий, реальный такой гараж, в ряду таких же металлических бункеров, в которых у любого мужика, кто такой имел, была настоящая вторая жизнь, куда женщинам был вход строго воспрещён. Это не современная подземная парковка, где не хочется задерживаться и лишней секунды, потому что начинается клаустрофобия, не успеешь туда попасть. Это место, где можно расслабиться после трудового дня, выпить с такими же везунчиками-соседями, чем многие, знающие здесь друг друга годами и занимались. Открытые ворота — как приглашение в гости. Пообщаться, поговорить за жизнь.

В такой гаражный массив и влетели Климов с Зориным на бешеной скорости, спугнув стайку подростков, расположившихся покурить на куче покрышек, вроде как специально уложенных в виде круга, типа для общения.

Климов открывал гараж трясущимися руками. Да что ж такое! Точно мальчик-колокольчик. Ни разу не динь-динь. Ввалились внутрь. Байк бросил. Сил не было с ним возиться. Не успел захлопнуть с лязгом металлическую дверь, как Илья впечатался в него всем своим маленьким, но неожиданно сильным телом, смял губы в поцелуе, прикусил, вцепился пальцами в волосы. Потом обнял за шею, запрыгнул на Климова, обхватив ногами за талию, прижал его голову к своей шее, зашипел горячими губами на ухо:

— Да делай ты уже что-нибудь! Сил нет ждать!

Блядь! Член уже стоял, как каменный. Как же у этого мальчишки получается вызывать в нём такую бурю? То нежных, бля, бабочек в животе, то бешеный скачок адреналина, до трясучки, до искр из глаз, вот как сейчас!

Климов донёс Илью до деревянного топчана, застеленного толстым пушистым пледом, и швырнул на него спиной. Тот скривился от удара, но тут же протянул руку и резко дёрнул Егора на себя. Климов, не удержавшись, шарахнулся коленями о край импровизированного деревянного ложа, но плюнул на острую боль и снова впился в опухшие искусанные губы. Целуя их, терзая зубами, протиснул свою руку между телами и всей ладонью сильно сжал изрядного размера выпуклость Ильи прямо через джинсы. Наверное, перестарался. Парень застонал прямо ему в рот, выгнулся навстречу, сжал пальцами ягодицы Климова и начал тереться о его промежность всё сильнее, притягивая к себе руками. Нет, не перестарался! Понравилось! Боже! Сильные горячие пальцы, оторвавшись от бёдер Климова, рванули вверх футболку. Поцелуй пришлось прервать. Пока стягивал чёртовы шмотки, стаскивал джинсы с уже трясущегося от возбуждения Зорина, тот, схватив снова за волосы, притянул к своей промежности. Мать твою! Сладкий, какой же сладкий! Обхватив член Ильи губами, насадился почти по самую глотку. Отпустил, снова вобрал в себя и, услышав стон парня, поднял на него глаза. Исступлённое желание, обезумевший взгляд, глаза, потерявшие уже всякий фокус, и стоны, из глубины, из грудной клетки, бессмысленные хрипы и мёртвой хваткой вцепившиеся ему в плечи руки. Климов выпустил пульсирующий член Ильи. Нависая над таким желанным телом, произнёс твёрдо:

— Перевернись!

Нашарил на висячей полочке презервативы и, достав один из пачки, быстро раскатал его по возбуждённому члену.

Илья послушно развернулся, и перед глазами Климова оказалась худая бледная спина с выступающими лопатками и такая долгожданная упругая круглая задница. Прогнувшись сильно в пояснице и предоставив Климову такой прекрасный обзор, Илья оглянулся и, дотянувшись губами до пальцев, держащих его за плечо, втянул их себе в рот и начал посасывать. Прижавшись членом к такой доступной пятой точке Зорина, Климов провёл им, двигаясь вниз-вверх вдоль половинок. Вынув смоченные слюной пальцы изо рта Ильи, приблизил их к дрожащей от нетерпения розовой дырочке и нажал, массируя, смазывая, готовя… Стон Ильи дал понять, что он давно готов к этому и ждёт из последних сил. Палец, проникший внутрь, казалось, сорвал последние тормоза. Второй следом за ним. Туда, обратно. Чёрт! Без смазки всё же как-то…

— Егор! Сейчас! Давай же!

После таких слов никаких сомнений в горящем от возбуждения мозгу Климова не осталось вовсе. Только пламя горячих тел, нереальный жар кожи, дрожь пальцев и плывущие круги перед глазами. Он обхватил Зорина за талию, прижав ладонь к его животу для максимального контакта, и резко вошёл в него, больше не прислушиваясь ни к нему, ни к своему улетавшему разуму. Зорин вскрикнул, прогнулся ещё сильнее, замер на мгновение, привыкая к распирающему его изнутри члену, задышал часто-часто. Потом двинул бёдрами навстречу.

— Да! Да, Егор! Ну же! Давай!

И Климов дал! Боже, какой фейерверк! Его мальчик не требовал к себе никаких послаблений, не хотел никаких нежностей. Он изо всех сил подавался Климову навстречу, подмахивал ему, вывернув руку назад и впившись в бедро Климова, притягивал к себе, предлагая входить всё глубже и сильнее. Потом, вдруг сорвавшись с члена, развернулся в его руках, сам вновь насадился на горячий орган, теперь уже лицом к лицу, обняв Егора стройными ногами за талию. Сильные, резкие толчки, вопль Ильи, когда попал по самому чувствительному, струящийся пот по лицам, по телам. Шум снежной лавины в ушах и такой долгожданный крик наслаждения, когда Илья затрясся весь, кончив прямо так, без рук. Он сжал член Егора мышцами до рези в глазах, и волна жидкого огня прокатилась по Климову, когда сорвался в оргазм следом. Спазм, казалось, всех органов и взрыв внутри желанного тела, дрожащего в его руках.

Не было сил пошевелиться, не было желания разнять объятия, не было реальности, твёрдого деревянного топчана, пропахшего бензином гаражного пространства… Только невесомость и распавшееся на атомы тело.

Немного отдышавшись, потянулся и поцеловал влажную дорожку от глаза Ильи, догнал языком солёную слезинку. Перекатился набок, прижал к себе крепко, уткнув носом в предплечье.

Некоторое время они лежали молча, успокаиваясь.

— Илья, я должен сказать тебе… То есть, я хочу сказать тебе, что…

Зорин вздрогнул. Резко повернулся, посмотрел прямо в глаза. Потом поднялся, поморщившись, и наклонился за валяющимися на полу вещами.

— Вообще-то ты меня отвезти обещал. Помнишь?

— Помню. — Климов с недоумением выползал из посторгазмического транса. — Но…

— Не люблю разговоры лишние. Пожалуйста, поедем. Мы можем опоздать.

Егор смотрел и не верил глазам. Как и не было ничего. Спокоен. Собран. Готов идти дальше. Да только враньё это всё! Вон, дорожки от слёз на щеках, их ведь не спрячешь. И губы дрожат. Да что с тобой, Зорин? То избегаешь, как малолетка, то горишь в моих руках напалмом, то делаешь вид, что не было ничего. Что с тобой не так?

Размышляя, Климов встал, оделся. В голове крутилась одна мысль: «Я всё равно узнаю, что у тебя в голове, малыш! Никуда тебе от меня не деться!»

========== Часть 10 ==========