— Мамочка… мамочка, миленькая! Пожалуйста, не убивай его! Мамочка!

Софья с распахнувшимися от испуга глазами вскочила с дивана как подорванная.

— А? Что?

— Я прошу тебя, пусть он живёт, мам! — у Макса защипало в глазах. — Он же родной мне будет… Я любить его буду, а он меня, мам, — и совсем тихо, — я умоляю тебя!

Максим нервно дышал от волнения и непролитых пока ещё слёз, сжимая побелевшими пальцами ручки коляски, а Софья уже понимала, что решение принято. Только что. Бесповоротно.

И будь что будет.

========== Часть 9 ==========

Комментарий к

Дополнительное предупреждение к главе: слишком впечатлительным читать с осторожностью и, главное, веря в ХЭ.

Новый чел, Рэм, Роман Рогов.

http://photoshare.ru/data/97/97860/1/8p3hen-j6u.jpg

Конечно же, Сонечка рассказала всё сыну. Скрывать дальше не было никакого смысла. Она долго ревела, а Максим пытался её успокоить, гладя по волосам, по вздрагивающим от всхлипываний плечам, сам ещё не сильно понимая, как воспринимать всю свалившуюся на него информацию. Потом Олег, побаивающийся поначалу встревать в этот нелёгкий разговор, всё же не утерпел и пошёл их утешать свежезаваренным чаем с плюшками и конфетами. Соня вывалила на бедную Максову голову все подробности своей непутёвой молодости и, вцепившись в пальцы сына, умоляла простить её.

— Мальчик мой любимый, я не хотела, чтобы тебе было так больно. Я знала, что всё равно будет, но ничего не могла сделать, правда. Твой дед просто не позволил бы мне тебя оставить. Он мог. Он всё мог. Он и сейчас может, только теперь мы ему не нужны. А тогда я была его единственной гордостью и надеждой. Но я не могла лишиться тебя, слышишь! Не могла! Прости меня, маленький, прости! Я так боялась всегда, что ты меня возненавидишь за это, но…

— Мам, ну перестань, пожалуйста! Я никогда не смогу тебя ненавидеть, только… только объясни, почему ты не сказала отцу потом, позже?

— Потому, что я трусливая дура. Что бы я ему сказала спустя несколько лет? Здравствуй, Родик, познакомься со своим сыном? Это так глупо всё. Мне стыдно было, я никем не стала в этой жизни, с большим трудом получила заочное образование, ни дома, ни денег. Я свалилась бы ему и его богатым родителям на голову нищая, с ребёнком. Это даже звучит отвратительно, а уж чтобы так поступить…

— Ох, мама, мама! Что сделано, то сделано. Но теперь-то ты ему должна сказать, это точно.

— Ты с ума сошёл? Он меня ненавидит. Как я…

— Мама! Ну что за хрень ты несёшь, ничему тебя жизнь не учит! Он имеет право знать!

— Господи, ну как? Как? — Соня обхватила себя руками, сидя на диване перед креслом Максима, и раскачивалась из стороны в сторону, продолжая всхлипывать. Её трясло от нервов. Хлюпающий носом за компанию с Сонечкой чувствительный Олежка схватил лежавший на диване плед с яркими синими дельфинами и, укутав её плечи, прижал к себе поближе.

— Вам нельзя нервничать, Софья Игоревна, у вас маленький будет.

Так и просидели до самой ночи втроём, вытирая друг другу сопли и пытаясь переварить всё случившееся.

***

В клубе как и всегда гремела музыка, и народу было не продохнуть.

— А ничего так, пошёл в гору клубешник. Зачётный, — Смирнов, блестя вспотевшей залысиной завертел головой, выискивая среди танцующих стройную фигуру своей молодой жены Валерии.

— Бг-г-г, зачётный! — заржали мужчины за столом. — Ты всё молодишься, Славик, совсем скоро на детсадовский сленг перейдёшь, а у самого вон лысинка-то как блестит! Вот за что тебя Лерка полюбила, непонятно. Ведь в дочери ж годится. И нет в тебе ничего: ни шарма, ни денег. Вот скажи, чем ты её держишь?

— Завидуйте молча! Просто я человек хороший, — весело отозвался не отрывая глаз от танцпола Смирнов. — И душа у меня большая.

— Хрен у него большой, — подмигнул приятелям старший Жохов. — Днём с огнём такого не сыщешь, точно говорю. Я видел, — все снова рассмеялись, разливая по новой.

Зависали опять вчетвером, только вместо Стасика сидел приглашённый им приятель, Роман Рогов, между своими просто Рэм. Рогов работал в студии звукозаписи и иногда делал Стасу одолжения по дружбе.

— Масику его, этой стрип-диве, новое музло для выступления записал, — объяснял мужчина своё присутствие, уже начиная злиться. — Времени у меня в обрез. Вот, передайте ему, если не дождусь, — и сунул в руки Михайлова розовую флешку. — Где его черти носят вообще?

Повертев гламурную штуковину между пальцами, Родион хмыкнул:

— А что, другого цвета не нашлось?

— Нет, знаешь ли, — огрызнулся в ответ Рэм, — просил я конечно, голубую, но, увы, не нашлось.

«Тоже, что ли, из этих?» — подумалось Михайлову, внимательно разглядывающему Стасикова приятеля. Парень был видный. Хорошо сложен: не дрищ и не качок. Всего в меру. Высокий. Лицо украшала модная небритость. Вязь татуировок оплетала руку, беря начало под майкой и спускаясь на хорошо проработанные мышцы плеча и предплечья.

«Брутальный парнишка. Не похоже, вроде, на Стасикову породу, да кто их сейчас разберёт».

К столу подрулили три девушки и без сил попадали на диванчик. Лера сразу прилипла к плечу Смирнова, прихватив со стола салфеточку и начала промокать вспотевшему от выпитого мужу блестевшую лысинку. Тот, прикрыв глаза, только что не мурлыкал от удовольствия.

— Ох, Лерок, — потешался над парой Пашка Жохов, — гробишь ты свои молодые годы на этого почти пенсионера, а кругом столько парней без ласки пропадает.

— Да на что вы мне все сдались, черти озабоченные! — девушка чмокнула Смирнова в нос, и устроилась у него под боком поудобнее. — Вам бы только по бабам шляться, и всё вам мало! Вот ты, Родик, двух сразу окучиваешь и не жужжишь, — она кивнула головой в сторону обнимавших Михайлова дам. — А Славочка с работы сразу домой. И всё это, — Лера похабно сунула руку под стол и несильно сжала ею смирновское хозяйство, — только моё! А я до своего добра очень жадная, ни с кем делиться не собираюсь.

Смирнов блаженно щурился, растекаясь по диванчику от неожиданной грубой ласки, а Михайлов подумал, что две подруги — это ещё не предел. Его сексуальный гон в последнее время ставил в тупик даже видавших и не такое школьных друзей. Ошарашенный неожиданными событиями своей жизни, Родик пытался забыться в разнообразии женских лиц и других частей их тела.

Но как не занимай себя работой, как не впахивай в спорт-зале до потери сознания, сколько не еби всех подряд без разбора, мозг всё не отключался, и мерзким короедом его бороздила одна и та же поганая мыслишка: «Ты оказался слишком плох для неё, Михайлов! Она не захотела иметь с тобой ничего общего, даже сына. И оставила его только себе!». Эта мысль мешала ему спать, лишала аппетита, не давала по полной насладиться горячими женскими телами, всегда имевшимися в наличии нескольких штук. Родик даже пригласил на свидание одну из невест, которую его маман представила ему на очередном ужине-сватовстве. Шикарную, владеющую собственным бизнесом даму, имеющую два высших образования и дом в Испании.

Не помогло.

Родик, сидя с матушкиной протеже в элитной кофейне и размазывая художественно украшенную рисунками молочную пенку по краям чашки, не слышал и не понимал, о чём говорит женщина напротив, а снова и снова вспоминал побледневшее лицо Евсеевой, захлопывающей перед ним дверь своей квартиры, дверь, за которой находился его сын. Сын, который гей. Матерь божья, как такое могло случиться? Почему именно с ним? Как Родик не старался, он не мог понять, что может удерживать вместе двух парней или двух мужчин. Ну противоестественно же, ну! Есть же женщины, бери и люби любую!

А его мальчик, Макс, с этим рыжим Олегом… И кто из них кого? И как вообще они…

Короче, свидание провалилось, как и все отношения Родика в последнее время, потому что все думы его были совсем не там, где находилось неудовлетворённое тело.

От размышлений Родика отвлёк вибро-звонок в нагрудном кармане рубашки. Звонил задерживающийся Стасик. Родион махнул рукой выпивающим приятелям, чтобы привлечь внимание.