– Аллонсо! Благородный и сильный! Смею ли я, недостойный, обратится к вам с нижайшей просьбой?
Эрик фон Кордунтер, который начальник тайной полиции, Джон де Мендельтон, который друг Рауля, и секундант, который по совместительству друг барона, после этих слов принца, не договариваясь – срочно отправились в лес «грибы искать», и, я подозреваю, исключительно те, которые помогут им забыть разыгранную на их глазах вопиющую буффонаду. Но не я – я, наоборот, подошла поближе и ловила каждое слово, при этом изображая чрезвычайно заинтересованного в окружающей флоре ботаника-любителя.
– Ваше высочество! Ну, право, что вы? Конечно! То, что я оказался сильней, означает лишь то, что есть люди, которые смогут вас защитить, когда это потребуется! А я как был слугой короны, слугой и остался! – самодовольно, но «благородно» отвечает барон.
– Аллонсо, понимаете, сложилась такая ситуация…, – доверительно шепчет ему принц, – я люблю Диану, больше жизни, и без вопросов за нее душу дьяволу продал бы, если бы надо было, но ее отец ЗАСТАВИЛ ее стать моей невестой…. Понимаете? – А смотрит при этом манипулятор эгоцентричный на меня, очевидно надеясь пристыдить меня своей душевной жертвой, ради которой Я продала свое будущее, которое уже, кстати, наступит через восемь дней. Не, ну, разве не сволочь он самозацикленная, после этого!
А, Аллонсо, понимал, и, судя по забегавшим в разные стороны поросячьим глазкам, понимал хорошо: – Вы даже не представляете монсеньор, как хорошо я вас понимаю. Вы не уверены в ней…
– Да-а…, – надрывно-театрально «признается» принц. Я особо не уверена (у меня не слишком удачный ракурс обзора в этот момент был), но он, кажется, даже слезу при этом из себя выдавил, – Спасибо, Аллонсо. Это такая редкость встретить родственную душу в наши дни…
– И не говорите ваше высочество…
– Признайтесь, Драконом заклинаю, что вас связывает? – и вы бы слышали этот несчастный голос, вернее рыдание в этом голосе и надрыв…, я бы так не смогла. Воистину, в его высочестве умер великий актер.
– Ваше высочество… пока ничего… я просто не смог сдержаться, я был так возмущен вашим поведением по отношению сначала к Луизе, а потом к Диане. Две такие удивительные девушки, и вы… такое себе позволили…, – на этот раз, откровенно и без всякого пафоса отвечает фон Бердинар.
– А как близко вы знакомы с Дианой? – не сдается его высочество, не забывая ни о надрывном голосе, ни о изображении из себя влюбленного с разбитым вдребезги сердцем, которое прям и прям сейчас истекает литрами крови.
– К сожалению, не имел чести. Но в обмен на то, что я сохраню вам жизнь, Диана согласилась со мной на ужин, вернее даже два ужина…
– Что-о-о-о-о-о—о–о-о-о? – То, что это было не совсем то, что принц хотел услышать от барона, стало ясно даже барону.
– Ваше высочество, я не понял вашей реакции?!
– Извини, Аллонсо, нервы. Она пообещала тебе два ужина в обмен на что? Только дословно!
– В обмен на то, что я соглашусь на дуэль до первой крови…
– И больше ничего?
– Ваше высочество, я не понимаю вас, а что еще вы хотите услышать? – озадачился фон Бердинар.
– Значит два ужина? – решил сменить тему принц. И где?
– А вот это уже не ваше дело, ваше высочество! – Я так предполагаю, что Аллонсо вспомнил «цель», ради которой он шел на дуэль.
– Спасибо, Аллонсо. Я твой должник, – его высочество похлопал барона по плечу. – А с тобой, – карие глаза смотрели на меня угрожающе-обещающе, – мы еще поговорим, – и телепортировался на следующую дуэль.
– Хмм…мгмм-у… напугал ежа голой жопой! – совершенно искренне и со всей ответственностью подумала я. – Я может только и жду возможности высказаться от А до Я. Но перед этим хочу, чтобы объект моей будущей ужасной и извращенно-утонченной мести – помучался какое-то время (желательно бесконечно продолжительное) в конвульсиях самых идиотских предположений и инсинуаций.
Следующая дуэль его высочества была с Андрэ. С одной стороны это была самая важная для меня дуэль, а с другой – та, на которой мне совсем не хотелось присутствовать, и поэтому я медлила… и откладывала свое отбытие, причем несколько раз на пять-семь минут: сначала, чтобы нарвать одуванчиков, раз уж я здесь и они здесь, затем, чтобы насобирать в лукошко шишек ели, по той же причине, а потом еще был зверобой, тысячелистник и бессмертник…
С момента нашего разрыва с Андрэ прошло всего две недели, которые были до отказа заполнены самыми разнообразными событиями, чувствами и ощущениями. И вся эта невероятная насыщенность была, кроме всего прочего, еще и очень хорошим оправданием, чтобы не думать о моих чувствах к Андрэ и о той боли, которую я причинила ему. И вот сейчас мне предстояло встретиться с ним, отстаивающим мою честь, потому что он под влиянием заклятия, и это со страшной силой грызло мою совесть своей неправильностью. А я на него еще и убеждением воздействовала. В общем, я чувствовала себя виноватой перед Андрэ на стольких многих уровнях морали, этики и просто порядочности, что сейчас просто не могла найти в себе смелости посмотреть в его глаза. А были еще и мои чувства к нему. Я по-настоящему глубоко и искренне любила его. Да, мне нравился его высочество, даже слишком нравился, но он для меня как десерт, то есть, нечто, что привносит остроту и яркость в жизнь, а Андрэ – он как основное блюдо, такое необходимое, чтобы полноценно жить. И учитывая, что две последние недели я, кроме «десерта», ничего больше не видела, то на «десерт» этот я уже смотреть не могла. Поэтому, если бы у меня сейчас был выбор – я бы не задумываясь, выбрала Андрэ и умоляла простить и принять обратно. Но выбора у меня не было. Через восемь дней, мне нужно было отправляться в другую реальность вместе с принцем – это раз; и кроме того, чтобы Звездный Дракон ни говорил, но вероятность, что мне придется остаться там навсегда, наличествовала – это два. Осознание отсутствия выбора подкинуло новых поленьев в и без того ярко-пылающий огонь моего самоистязания. И я со всей ясностью осознала, что никуда не хочу идти, а хочу сидеть и плакать, а потом сразу домой. А дома я выпью чая и сразу лягу спать, а там и утро придет, которое мудренее, чем вечер. Но тут же, на задворках моего сознания, как назойливая муха, с новой силой зажужжала совесть, целенаправленно лишая меня покоя: «Заварила кашу, иди теперь расхлебывай! И если при этом подавишься, то так тебе и надо!». И почти сразу за этим, небо разрезала яркая молния, грянул гром, а еще через мгновенье меня как будто из ведра окатило ледяным дождем.
– Что? Где? Зачем? – вынырнули из забытья Марс, Меркурий и Солнце.
– Бррр, коллега Уран! – посетовала Луна, – с этим вашим экстремально-мазохистским подсознательным инстинктом самосохранения нужно, что-то делать! А то так и простуду заработать можно!
– Зато эффективно! – возразил Уран.
– И главное вовремя! – поддержал Сатурн. – Нептун с Плутоном вон как включились! Совсем нам голову задурили…, еще б чуть-чуть и мы топиться пошли бы!
– Топиться и в мыслях не было…, а вот утопить здесь все в наших слезах… мысль была…, – защитили свою «честь» Нептун и Плутон.
– Ладно, порефлексировали и хватит! Надо лететь на дуэль, а то все пропустим! – компромиссно резюмировала Венера.
– Надо! – единогласно согласились все участники спора, правда кто-то с тяжким и печальным вздохом, а кто-то решительно и с чувством исполненной миссии».
В общем, я села на Матильду и полетела, искренне надеясь, что все уже закончилось без меня. Но этим моим надеждам, как впрочем, и многим другим, не суждено было сбыться. То, что дуэль не закончилась, а прибывает в полном разгаре, я поняла еще в воздухе. Однако, если в воздухе их поединок скорее напоминал танец под аккомпанемент звенящей стали, то едва я достигла земли и увидела лица сражающихся соперников это впечатление моментально рассеялось. Потому что Рауль и Андрэ сражались как два смертельных врага. И их дуэль происходила одновременно и на физическом и на ментальном уровне. Оба великолепно владели шпагой и оба сражались, чтобы победить. Прыжок вперед, поворот, отступ назад, выпад, поворот, звон стали, прыжок назад, настороженный, полный ненависти и презрения взгляд сверлящих друг друга двух пар глаз: ярко-синих и темно-карих. Когда соперники сближались, то делали они это не спеша, испепеляя друг друга взглядами, как будто бы в этот момент дуэль происходила на видимом и понятном только для них уровне, затем шла неистовая по своей интенсивности и невероятная по своей скорости серия ударов, и они опять расходились, чтобы как хищные коты приготовиться к новому прыжку. Прыжок его высочества вперед, выпад, и его шпага проходит совсем рядом с плечом Андрэ, он уворачивается буквально в последнюю секунду. Но вместо досады в глазах моего бывшего жениха насмешка и торжество, он отходит назад и тоном полным яда кидает: – И это все, на что способен, так называемая, первая шпага нашего Королевства? Я начинаю подозревать, что вы, ваше высочество, получили это звание только потому, что ваш папочка подсуетился! – и делает резкий выпад, и теперь уже Рауль еле уворачивается от страшного удара.
