– Ух! – Выныриваю возле самых его ног.

– Думал, ты уплыла насовсем.

Улыбаюсь, еле выдерживая его взгляд. Хватаюсь за выложенный мозаикой край бассейна.

– Нет.

Паша нагибается ко мне.

– Изображала подводную лодку «Малютка»?

– Глубоководный батискаф.

– Неплохо. Не знал, что ты так умеешь. В смысле, нырять.

Подтягиваюсь на локтях.

– Перед тобой девушка, которая перепробовала если не все, то многое.

И так и не нашла своего предназначения в жизни. Это я думаю уже про себя и вслух не говорю.

К нам подходит какой-то парнишка. Худой, жилистый, с бритой и едва начинавшей чернеть от пробивавшейся растительности головой. Протягивает два картонных стакана с неизвестным содержимым.

– Спасибо, – кивает Паша, принимая стаканы. – Аня, это Яра. Ярик. Познакомься. Он клавишник, это у него в гараже мы репетировали, чтобы… ну, ты поняла…

Снова вспоминаю ту чудесную песню и эмоции, что он мне сегодня подарил.

– Очень приятно. – Киваю парню. Улыбаюсь, подозревая, что похожа сейчас больше на мокрую рыбу, чем на девушку, которой посвящают песни. Но мне, как обычно, по барабану.

– И мне приятно, – изумленно оглядывая меня, говорит паренек. Кивает и быстро удаляется.

Перевожу взгляд на свою грудь. Короткий белый топик промок насквозь и уже не скрывает того, что под ним. Вот черт…

Поспешно ныряю обратно в воду, погружаясь до самых плеч. Замечаю, что Пашка не отводит от меня глаз.

– Ты… – произносит он, сглотнув, – ты… ты… давай, бери.

Протягивает мне стакан. Беру и делаю жадный глоток. Ставлю на бортик.

– Айда ко мне, – вдруг предлагаю я.

Ставлю руку на край, изображаю двумя пальцами человечка, который не спеша шагает к Пашкиной руке. Подходит и щекочет своими ножками его запястье.

– Пойдё-е-ем!

– Нет, – он отпивает из стаканчика. – Мне все еще не по себе после произошедшего с сестрой. Нужно было разобраться с этим Игорем.

– Успеешь еще. Ему и так досталось.

– Нужно позвонить Диме, узнать, все ли у них хорошо.

– Да они скоро вернутся, не переживай. Ведешь себя, как старпёр.

– Неправда, – усмехается Пашка, меняя положение и усаживаясь в позу йога.

Мимо нас пробегают девчонки, отважившиеся раздеться и тоже окунуться в бассейн. Правда, не так феерично, как я. Они осторожно спускаются в воду по лестнице. Смеясь и повизгивая – вода-то холодная.

– Запомни, что тебе не двадцать, а всего двадцать. – Говорю я.

– Хороший возраст, чтобы решить, каким путем идти.

Пашка протягивает мне свой стаканчик, и мы беззвучно чокаемся.

– Слушай, когда еще отрываться-то? Лет через десять у всех здесь присутствующих будут семьи, дети, заботы, дача и старенькие вместительные автомобильчики. Я тоже боюсь взрослеть, но не на вечеринке же об этом думать. Правильно?

– Ну, хорошо. – Соглашается он, соскакивает и сдирает с себя футболку. Бросает на траву, и я вдруг чувствую, что слепну.

– Пресвятые угодники! – Закрываю рот мокрыми ладонями и тут же отпускаю. – Тебя какая штанга в спортзале укусила? Откуда все это?! Когда?

Смотрю на его рельефное тело, на мощную широкую грудь и чувствую, как внутри меня все сжимается в комок.

– Ты о чем? – Искренне удивляется Пашка.

И я вспоминаю дрища, которым он был еще год назад. Худенький, кучерявый парнишка. Не спорю, красивый и какой-то даже особенный, не такой, как все. Открытый, обаятельный, добрый. Но все же живчик. Костлявый, тонкий, как щепка!

А кто этот подтянутый и крепкий парень передо мной? Кто этот мужчина с каменным прессом, который хочется до одури гладить и целовать?

Стоп, стоп, стоп, стоп. Меня, кажется, опять понесло.

– Ты же в полном п-порядке, – осушаю стакан залпом, указывая на его грудь.

Пашка вопросительно разглядывает себя и касается ладонью колечка в соске. Пирсинга, который сделал неделю назад на спор, чтобы добиться моего расположения. Я в это время представляю, что со мной сейчас будет, если он снимет штаны и прыгнет в воду. Ох, мне конец…

Отталкиваюсь от бортика, ощущая какую-то необыкновенную легкость и вдруг понимаю, откуда она взялась – на мне нет трусов! Их нет! Они уплыли!

– Мои трусы! – Вдруг кричит Аня, когда я только собираюсь расстегнуть брюки, чтобы раздеться и прыгнуть к ней. Она подплывает ближе, хватается за бортик и замирает. Добавляет уже тише. – Мои трусы… они уплыли…

Девчонка выглядит растерянной, а я не в силах сдержаться, снова начинаю ржать.

– Да, так бывает, если нырять в воду не в специальных плавках. Если это тебя утешит.

Она, держась за бортик, крутит головой, пытаясь отыскать потерянный предмет одежды. Ставлю стаканчик с пивом на траву и иду в противоположный конец двора, туда, где видел днем большой сачок. Беру его и начинаю обходить бассейн по периметру. Наконец, когда вижу маленький кусочек темной ткани, болтающийся на поверхности, замечаю, что Солнцева уже изо всех сил гребет в мою сторону.

– Не-а, они мои! – Смеясь, подвожу сачок к нужной точке, окунаю, подхватываю и тяну к себе.

– Отда-а-ай! – Визжит Аня, поднимая десятки брызг.

Вода с сачка падает ей на лицо, заставляя девушку буквально кипеть от негодования. Подтягиваю к себе рукоять, заглядываю внутрь сетки. Вижу тончайшие ажурные трусики и почему-то, как идиот, боюсь даже взять их в руку. Чувствую, как покрываюсь краской от шеи и до кончиков ушей.

– Давай их сюда! – Шипит Солнцева, подплывая к бортику, ладонью зачерпывает воду и обрушивает брызги на меня.

Успеваю вовремя отскочить, и лишь несколько капель падают мне на нос и на голую грудь. Крепко держу в руках сачок, и вижу, что Аня смущена, но ее улыбка от уха до уха словно дает мне зеленый свет. Набираюсь наглости и подцепляю ее нижнее белье пальцем. Девчонка оглядывается – видимо, она стесняется посторонних глаз.

Подхожу ближе и сажусь.

– Быстро давай их сюда!

– Одно желание. – Показываю ей краешек трусов и быстро убираю за спину вместе с сачком. – Всего лишь одно.

Мне нравится флиртовать. Хм, оказывается, это очень весело. Хотя… грань очень тонкая. Если бы Аня не улыбалась, это бы называлось издевательством.

– Иди в пень, – хохочет девчонка и протягивает руку. Трясет ею, ожидая, что верну ей потерянную вещь.

Но я не спешу этого делать. Мне бы, вообще, не хотелось ей ее отдавать. Теперь мне нестерпимо хочется сорвать с нее все остальное.

– Всего одно ма-а-аленькое желание. – Показываю пальцами. – Во-о-т такусенькое.

– Слушай, Суриков. – Она прищуривается, и я вдруг понимаю, что вряд ли увижу в жизни что-то прекраснее этих темно-синих глаз и спутанных мокрых волос цвета льна, накрывающих ее голые плечи. – Если ты сейчас мне их не отдашь, – говорит Аня, возвращая к реальности, – выйду из бассейна прямо так. Вот увидишь!

Она не шутит. И понимает, что я понимаю это. Мы оба «без башки», что нам стоит прогуляться голыми перед публикой? Но одно дело Солнцева, другое – моя девушка Солнцева. Такого я допустить не могу. Никак.

– Вот стерва! – Усмехаюсь, выуживаю из сачка мокрые насквозь стринги и неохотно протягиваю ей.

– Ха-ха! – С видом победителя Аня хватается за трусы и утягивает их под воду, чтобы надеть.

Уязвленный, иду, наполняю наши стаканчики пивом.

– Юбка в хлам, топ весь намок, – жалобно скулит Солнцева, когда я возвращаюсь и ставлю стаканы на землю. – Может, принесешь мне что-нибудь из дома накинуть?

– Например? – Усаживаюсь на траву возле бортика. – Принести фартук с кухни? Будет смотреться шикарно.

Она накрывает меня очередной волной из брызг. Ловлю их языком.

– Нет!

– А что тогда? Прикажешь порыться в комнате у родителей Димы? Вдруг там найдется костюм развратной медсестры? Мм? Или училки?