Моя.

Лис тянет ткань на ее талии, развязывает крупный бант за женской спиной. Оби оседает, падает вниз по тонкому девичьему стану позволяя вдыхать глубже. И Нобару сама спускает кимоно со своих плеч, оставаясь в последней тонкой нательной рубашке. Белеющей словно снег на её теле. Дышит глубоко. Смотрит с трепетом, неуверенно дотрагиваясь руками до его плеч, поднимается к шее. И мужчина не сдерживается. Властно накрывая её горящую щеку ладонью своей, целует приоткрытые, влажные губы. С силой, с давлением, напором идущим изнутри, практически с яростью. Давит второй рукой на поясницу вынуждая быть ближе. Утягивая девушку к себе, заставляя чуть ли не впечатываться в свое тело. И Нобару точно выкарабкаться пытается из вороха всей лишней ткани, снова как-то весьма неуклюже. Дергается на его коленях задевая бедром напряженный пах, и мужские руки в тот же миг на ее теле напряженно застынут.

Любимая.

Его губы готовы шептать это постоянно. Она выдыхает, глотает на мгновение воздух, чтобы снова столкнуться с жестким мужским ртом. Ее тонкие пальцы оказываются у него за спиной. Нобару тянет пояс, в неумелой попытке справиться с хитрым узлом. И слышит мужской смех затерянный в поцелуе. — Томоэ…я не знаю как, — шепчет ему в ответ как-то стыдливо. Выглядящая в глазах Лиса еще очаровательней, чуть не одури, ластится о его руку лицом. Такая простая, но в то же время совершенно неземная.

Нетерпеливая.

— Помоги мне, — все не сдается Нобару не выпуская из ладоней ткань его одежды. Дышит хмельным дыханием сладкого вина. И глаза. Такие большие, такие изумрудные, блестят в тусклом свете ночи. Лис снимает пояс со своего кимоно и пальчики Нобару сразу ныряют под плотную ткань одежды. Ведет ладонями по мужской груди, с каким-то детским любопытством чертит рельефное тело, надавливает, поднимается ладонями вверх. Точно изучая его впервые столь откровенно. Спускает кимоно с плеч. И от того во рту точно становится сухо, Нобару сглатывает, быстро, чувствуя как сердце стучит в её груди ускоряясь.

Его руки ложатся на её тело и Лис аккуратно пускает девушку спиной на мягкий футон, смотрит с улыбкой. Опирается на локоть, нависая над ней сверху и у Нобару по коже бегут мурашки. Удовольствия. Ожидания. Предвкушения. Он наклоняется ближе, припадает теплыми губами к женской шее, целует чуть прикусывая. Её ладонь, маленькая и мягкая ложится ему на затылок, гладит пепельные волосы и Нобару выдыхает шумно, снова жмурится не желая терять и капли его ласки и нежности. Все верно. Все правильно. Она с ним.

Живот её мягок. Его вторая рука развязывает ленты на талии, оказывается под тонкой материей. Его поцелуи на ключицах. Он обнажает женское тело спуская последнюю материю с ее ног. Широкой ладонью оглаживая внутреннюю сторону бедра и тело девушки слабо отзовется, изогнувшись на белоснежных простынях, руками крепче обхватив мужчину за шею.

Глаза её широко распахнутся, рот едва приоткроется, дыхание перехватит, и кожа на его плечах покроется краснотой от впивающихся ноготков — так она сильно стиснет ее от неожиданности, когда мужчина двинется в нее. Внутрь ее тела, трепещущего, жаркого, влажного. Прижимает теснее срывая новые поцелуи, скользит ртом по её влажным губам и девушка тихо стонет от наслаждения, от близости желанной.

Её руки ложатся ему на поясницу и Нобару прогнется в талии больше, принимая эту игру двух тел, позволяя проникать глубже, снова и снова, утопая в дурманящих ласках и внутри все точно скручивает. Ноет и просит.

Дыхания не хватает душно и жарко, но хорошо до безумства, до тлена в беспроглядной темноте, чувствовать его движение внутри себя. Она покорна в его руках, отдающаяся до последней капли, верящая и доверяющая. И Лис чуть ли не сходит с ума от её податливости. От её запаха забивающегося в нос до головокружения. От жара и тесноты её лона, от её почти невинного трепета.

Разрядом под самые ребра, добираясь до сердца, заставляя его учащаться в безумной пляске. Урывками забирая последний оставшийся кислород в комнате. Ловя её губы, не сбавляя темпа. Движения яростнее, толчки сильнее. Нобару просит, шепчет что-то бессвязно выгибая шею, дрожащая точно в лихорадке с испариной по всему телу, с глазами влажными от острых чувств.

И внутри все сокращается. Спазмы по всему телу прокатываются волной, заседая в позвонках на пояснице. Безжалостно. Дышать еще сложнее, чем раньше. Не получается и вовсе. Вес его тела давит на грудную клетку, стук его сердца отдается в грудь, пальцы путаются в пепельных волосах и на лице Нобару улыбка тянет уголки губ.

Люблю тебя, Томоэ.

***

Дни начинают сменяться быстро, текут бесконечной рекой. Даже начинает казаться, что Нобару уже привыкла открывая глаза по утру, чувствовать его сильную руку держащую её за талию, ощущать его теплое, размеренное дыхание в её растрепанные волосы. Она переворачивается на правый бок, подкладывать ладонь под щеку румяную и просто вглядывается в каждую складку его умиротворенного лица. Глядит порой по долгу точно желая запомнить каждую секунду ускользающего мгновения её жизни.

Хотя обычно это длится всего несколько минут, а потом мужчина просыпается и Нобару встречает его улыбкой, чуть приподнимается на локте и мягко целует в губы, ныряет пальцами в пепельные волосы, порой тихо смеясь, задыхаясь от невесомого счастья. Сначала поцелуй всегда кажется невинным и целомудренным, пробуждающим, но только мужчина всегда хочет больше. И потому совсем скоро его широкие ладони скользят по ее телу вниз, оглаживая изгибы тонкой талии и женского тела.

И Нобару настолько привыкла что Лис всегда рядом, что уже и не мыслит себя иначе. Ведь стоит лишь протянуть руку. И он здесь, с ней, в ней, везде, всегда. Его голос, его руки. Так правильно, и даже кажется, что будет длиться целую вечность.

Но иногда в голове её все же невольно проносится рой теснящихся воспоминаний о «прошлой жизни». И тогда лицо девушки прорезает печальная складка рта, блеск зеленых глаз исчезает. Она вспоминает лица тех, кого уже никогда не встретит, не обнимет, не скажет добрые слова. Все другие люди, пятна ее памяти, размытые картинки в голове. И постепенно удерживать их образы, черты лица становится все труднее и труднее. Они уплывают, сменяются новыми чувствами. Их уносит течение времени. Наверное, так и должно быть, ведь мир не стоит на месте и она меняется вместе с ним.

И снова смех ее. Чистый, звонкий, сладкий. Снова хохочет, спускается быстро с крыльца, стараясь не попасть ему на глаза. Прячется за стволами вековых деревьев, прислоняется к ним спиной. Все еще слишком юная, полуженщина-полудевочка. Прическа растрепана, грудь вздымается и опадает, глаза озорно блестят в лучах солнца, свет в белизне кожи отражается, и тончайшие юбки её ввысь, по ветру, по течению хрупкого женского тела, по каждому изгибу. Она снова хватается другое за дерево, оборачивается, улыбается открыто и честно.

— Попалась, — шепот на ухо, руки на талии, спина к груди. — Я всегда найду тебя, — А она лишь голову задирает, задорно глядит. И он не сдерживается, не думает, целует, губами ее шею, щекочет горячим дыханием вызывая новую порцию смеха. Тепло ее тела в ладонях, жар сердца в груди. — Позволь мне дать тебе кое-что.

— Да, Господин Томоэ? — и легкая насмешка, такая человеческая ирония в её голосе и глазах. Проказница ,да весталка.

Лис раскрывает ее ладонь, ласкает несколько секунд пальцами, пока они стоят так близко: она гулко дышит стараясь успокоить дыхание, слушает шум сердца в ушах. Мужчина опускает на чужую руку золотую, тончайшую цепочку с кулоном удивительно искусной работы, ярко блестящим в утренних лучах.

— Подарок?

— Подарок, — соглашается он. — Это свет звезд, свет жизни. Носи его всегда с собой. Прошу.

— Хорошо. — Нобару улыбается, сжимает камень в своей ладони, встает на самые носочки и прикасается ртом к его рту, мягко, тепло и нежно, благодаря и выказывая свою любовь и свое счастье. И снова белоснежная улыбка в разрезе её розовеющих губ. Человечья душа. Легкая, хрупкая. Он сошел с ума, когда выбрал ее. Когда увидел. Когда полюбил. Хоть и не сказал ей того еще ни разу.