Как я догадался фальшбортом, через который мне как раз и не рекомендовалось выглядывать, оказалось тянувшееся вдоль всего судна ограждение. Оно было сварено из толстого листового металла, который через каждый метр-полтора подпирался мощной стойкой. Что ж, нельзя так нельзя, только вот как выяснить, что там твориться внизу? Как определить, откуда исходит эта чертова вибрация?

Решение проблемы отыскалось очень простым. Я и Леший, не сговариваясь, распластались на палубе и разом приникли к узким прямоугольным прорезям, проделанным в нижней части фальшборта. Как видно они были предназначены для стока воды перехлестнувшей через борт во время шторма. Само собой, через эти амбразуры панорама выглядела несколько обрезанной, да и стемнело уже порядком, однако даже в таких условиях мы смогли разглядеть ЭТО.

С той самой стороны, откуда мы только что пришли, текли два темных бурлящих ручья. Они, то сходились, то расходились, то пересекались, то сливались в один яростный поток. Жидкость в них была тягучей, но вместе с тем невероятно подвижной, отчего сразу складывалось впечатление, что по нашему следу отправились две гигантские черные анаконды. По нашему следу? Я подумал об этом и сразу же почувствовал, как у меня противно засосало под ложечкой.

– А ведь это по нашу душу, – Загребельный будто прочел мои мысли.

– Выходит, попали… – прошипел я в ответ. – Сейчас подползут под борт и поджарят нас к чертовой матери.

– Не каркай! – вызверился на меня чекист. – Может пронесет. Может не почуят.

– Не почуят? Да они по следам идут. Ты что не понял?

– То-то и оно, что наши с тобой следы больше не приближаются к судну. Всю пыль внизу бревнами переколошматило.

Вдохновленный словами приятеля, я сразу поглядел на то место, с которого мы начинали подъем на корабль. Вернее попытался это сделать. Большая часть завала находилась под самым бортом и попадала в мертвую зону, не доступную для обзора. Однако даже по тому обрезку картинки, который все же оставался на виду, становилось понятным – Андрюха прав. Бревна действительно укатились далеко от борта, а одно из них тяжелым катком прогромыхало прямо нашим следам.

Именно к этому самому бревну уже через мгновение и подкрались два мрачных чудовища, два исчадия ада. Они обошли, или правильней будет сказать, обтекли его с двух сторон, затем соединились и стали быстро образовывать небольшое озерцо. Правда, озерцом оно оставалось очень недолго. Спустя всего несколько секунд здоровенный сосновый створ оказался плотно оплетен десятками толстых щупалец, в которые трансформировалась жидкость, а еще через секунду тело гигантского спрута полыхнуло ярким огнем, и прогрохотал мощный взрыв. Мы находились метрах в сорока от места инцидента, но, тем не менее, оказались под дождем обугленных щепок и пылающих капель тягучей темно-коричневой жидкости.

– А бризантность у этой штуки, что надо, – прорычал я, стряхивая с себя жгущиеся и дымящиеся доказательства того, что все произошедшее нам не привиделось.

– Дьявольщина, только бы другие бревна не занялись! – выругался Леший и на четвереньках пополз к краю трюма.

Если займутся, это будет самой меньшей из наших проблем, – подумал я, когда взглянул за борт и увидел еще один черный ручей, стремительно приближающийся к лесовозу. Казалось, он тек прямо к нам, даже не к нам, а ко мне. Казалось, он знал, что полковник Ветров укрылся именно за этим местом фальшборта и новый взрыв вышибет его оттуда как пробку из бутылки.

Однако все мои страхи оказались только лишь фантазиями человека повстречавшегося с чем-то неведомым. Не могла эта дрянь знать, что мы прячемся на палубе корабля… ну никак не могла! Такое мое решение и впрямь будто изменило ход событий и черный ручей, добравшись до участка, где самоотверженно покончили с собой два его собрата, остановился. Затем он сделал медленный круг, тем самым заключая место недавнего взрыва в черное, тускло поблескивающее в предзакатных сумерках кольцо.

– Порядок, лес оказался не такой сухой, как я думал, – пробасил Загребельный где-то у меня за спиной.

– Тише ты, тут еще один нарисовался! – я обернулся и цыкнул на приятеля.

– Еще один? – подполковник сразу поскучнел. – Да откуда эта зараза только берется?!

Ответ на вопрос Загребельного последовал незамедлительно. Палуба под нами загудела, завибрировала, заходила ходуном. Вслед за этим из-за борта послышался громкий глухой грохот или лучше сказать треск, как будто лопнула, раскололась сама земля.

Вообще-то так оно и было. В полусотне метрах от корабля в пыльном грунте образовалась крупная трещина. Даже несмотря на сгустившиеся сумерки, ее было отчетливо видно. Этакая страшная черная рана на иссохшем теле умирающей матери-земли. Казалось, что вот-вот из нее хлынет такая же черная гнилая кровь. Однако вышло все наоборот. Темный маслянистый ручей, присутствие которого нас столь напрягало, устремился к разлому и пролился в него небольшим водопадом. На удивление абсолютно бесшумным водопадом. Тягучая жидкость уносилась в бездну с такой бешеной скоростью, что мысль о воздействии земной гравитации даже не возникала. Темный поток толкало что-то иное, какие-то внутренние, таящиеся в нем самом силы, словно эта штука и впрямь была живая.

– Под землей она живет, – Леший подтвердил мои ощущения и высказался о непонятном, да к тому же весьма взрывоопасном феномене, как о живом существе.

– Хреново, – я задумчиво глядел, как иссякает черный ручей. – Значит, эта дрянь может оказаться где угодно. А когда заметишь, будет уже немножко больно.

– Ну-у-у, может все не так печально, – обнадежил Андрюха. – Полагаю, о ее приближении может предупредить вибрация.

– Вибрация… – повторил я. – Что ж, может как раз она и есть та сила, что толкает поток вперед. А что толкает, так это коню понятно. Видал, поток ведь не по низинкам течет, а прет напрямик, через наносы песка и возвышенности. Причем шустро так прет.

– Вот и нам тоже, пошустрей надо, – Загребельный вдруг резко изменил тему разговора. – Еще полчаса и тут будет темно как у негра в жопе.

– Уважаю, за красоту слога, и образность мышления, – я кисло улыбнулся и с кряхтением стал подниматься на ноги.

На ночлег мы расположились в каюте капитана. Повезло, что фонарик в моем вещмешке, хоть и остался без стекла, но все же продолжал исправно светить. Именно с его помощью мы и осмотрели камбуз, медицинский отсек и каюты экипажа. Ничего интересного и полезного там не обнаружилось: ни еды, ни питья, ни медикаментов. Единственной стоящей находкой стала маленькая ароматизированная свечка с китайскими иероглифами на белых восковых боках. Складывалось впечатление, что до нас жилые отсеки лесовоза уже основательно перешерстили. Вот только кто и когда? Этого мы, скорее всего, уже никогда не узнаем, а посему, что называется, забыли и закрыли тему.

Апартаменты капитана привлекли наличием надежной стальной двери и толстых крышек на иллюминаторах. Леший назвал их штормовыми. Что ж, пусть будут штормовыми и уберегут нас если не от шторма, то хотя бы от чужого недоброго взгляда.

Заперев дверь и что есть силы затянув массивные барашки штормовых крышек, мы, наконец, смогли вздохнуть с облегчением. И это вовсе не потому, что оказались в безопасности, просто ничего большего мы предпринять не могли. А значит, стоило расслабиться и покорно встретить наступившую ночь, что бы она с собой не несла.

Ночевка получилась беспокойной. Пару раз вновь трясло, причем не хило так трясло. При первых же позывах приближающегося землетрясения мы с Лешим оказывались на ногах, а затем, вцепившись в привинченную к полу мебель, ожидали, когда мир вокруг перевернется с ног на голову. Но, как говорится, Главный миловал. Несмотря на все перипетии, корабль продолжал стоять ровно и только лишь постанывал своим низким грудным басом. Все это доказывало, что с выбором убежища Загребельный очень даже угадал, о чем я ему и сообщил, причем с искренним уважением и благодарностью. Андрюха принял похвалу спокойно, даже с некоторой задумчивостью.