- Да, был, – Панфилов прищурился. – Но именно тут и получается кабалистика.

- В смысле?

- В прямом. Секрет содержит следы кремния и частицы золы. Ещё он токсичен.

Панфилов умолк. Смотрел поверх головы Целтина в зашторенное окно.

- Есть что-то ещё? – рискнул спросит Целтин, когда пауза затянулась.

Панфилов вздрогнул.

- Да, есть. Гидроксиапатит и коллаген, тип А.

- Простите, я не силён в химии... – Целтин развёл руками. – Можно другими словами?

- Да, конечно, – встряхнулся Панфилов, которого, такое ощущение, так же ввели в ступор классические определения минералов и фибриллярных белков. – Эти химические соединения содержатся в костной ткани человека.

- Значит только костная ткань? Как в могиле...

- Именно, – кивнул Панфилов.

- Что же это за место такое? И что за твари его населяют?

Громов резко обернулся, демонически сверкнул глазами из-под бровей.

- Думаю, разговоров пока хватит. Все мы примерно представляем, с чем столкнулись. Но, прежде чем делать какие-то выводы, примем к сведению ещё кое-что, – он прошёлся быстрым шагом мимо сидящего Целтина и замершего подле Панфилова, оттолкнулся ногами от пола, который вдруг заново сделался потолком, кувырнулся, резко уйдя вверх.

Целтин пытался сообразить, куда может завести столь сомнительная тропа поиска истины, на которую он ступил... Отчего-то ничего хорошего в голову не шло. Лез откровенный бред, и это пугало вдвойне.

Вновь очутившись в коридоре, Целтин сразу же обернулся. Панфилов угодливо притворил дверь, не позволив заглянуть даже в щёлку. На немой вопрос ответил лаконичной улыбкой: мол дело вовсе не в секретности. Ну что вы ещё хотите увидеть там, где проторчали битый час, так толком ничего для себя не уяснив? Только время зря потеряете.

«Если это самое время всё ещё имеет смысл», – последнюю фразу Целтин домыслил самостоятельно; судя по манере общения ни Громов, ни его научный советчик никуда особо не торопились. Да и не было вокруг никого, под чьи действия возникла бы необходимость подстраиваться. Ни врачей, ни персонала, ни других вояк. Поваров и тех не дозовёшься, а ведь чем-то федералы питались, ни сух-паями же... Отчего-то у Целтина только сейчас сложилось впечатление, что пансионат и впрямь пуст. Пуст от подвала, до чердачных помещений. Абсолютно, как девственный незаселённый мир.

Они молча миновали холл, ступили в противоположный от лестницы коридор.

Целтин шёл за неспешно шагающим Громовым. За спиной бесшумно ступал Панфилов. Целтин не мог избавиться от желания оглянуться. Почему-то казалось, что в этом случае, сзади никого не окажется. Так путники в лесу крадутся по болоту, стараясь не угодить в топь. При этом тот, кто замыкает процессию невольно наступает на пятки впереди идущему, потому что и ему кажется, будто сзади, в темноте, его что-то настигает. И когда этот замыкающий оборачивается, уже уверенный на все сто, что дело отнюдь не в разыгравшемся воображение, а в том, чему нет логического объяснения, что выглянуло из вечного мрака, из обители вселенских мук и страданий, в поисках сокровенного, способного перевесить на чаше весов целые миры – за спиной не оказывается абсолютно ничего. Ведь ничего не может быть по определению, потому что и смысла, как такового, нет.

Новый коридор оказался в приемлемом состоянии. Да, тут давно не убирались, по полу разбрелись засохшие следы подошв, цветы на подоконниках поникли, кое-где и вовсе завяли... однако по сравнению с вспучившимися полами и потёками на стенах там, где Целтин уже побывал, здесь, можно сказать, всё было в идеале. Странно, почему Громов выбрал для знакомства столь невзрачное помещение, к тому же существующее непонятно во скольких измерениях одновременно, тогда как поблизости есть более располагающие к откровенной беседе локации... Хотел произвести впечатление? Сразу огорошить фактами? Или тут, не смотря на свет и относительную чистоту, сокрыто нечто ещё более абсурдное, нежели кротовая нора и замещающие человеческое сознание посторонние сущности?

Ум за разум заходит ото всего свалившегося вдруг на голову. А ведь это ещё не предел – изюминку Громов припрятал на потом.

На запертых дверях висели числовые номерки – по всему, жилые комнаты, в которых содержались пациенты. Из замочных скважин везде торчали ключи. Такое ощущение, воткнуты специально, чтобы не подсмотрели, что творится внутри.

Громов шёл, не уменьшая шагу, комнаты и запертые двери с ключами его не интересовали. Целтин так же старался не обращать внимания на сопутствующий антураж – закрытые детские, ну чего в этом такого? – однако нездоровое любопытство неизменно напоминало о себе. Осталась последняя дверь, и именно тут что-то дёрнуло Целтина глянуть вниз. В щели из-под двери торчал смятый тетрадный листок с каракулями, нацарапанными шариковой ручкой...

«Помогите».

Из-за спины материализовался Панфилов, снова улыбнулся, указал рукой вперёд.

- Тут ступеньки, осторожнее.

Целтин испуганно кивнул, всё же обернулся, но листка и след простыл.

Показалось?

Не может быть.

Хотя ясно, что показалось. Ведь за дверьми никого нет. Детей эвакуировали. Или... Или...

Целтин почувствовал, как шевелятся на затылке волосы.

Укус собаки. Избавление. Таблетка, предложенная Громовым. Все эти вращения и трансформации, так похожие на те, какие претерпевала Алиса из сказки про зазеркалье... Она ведь тоже перед этим что-то съедала или выпивала! К тому же, не стоит забывать, что его окружают федералы, которые ничуть не удивились прибытию какого-то там профессора-самоучки, более того, так легко посвящают, по сути, человека с улицы в таинство засекреченных списков. Понятно, не всему стоит верить на слово, хотя и красиво поют, без фальши. Но и не секрет, что им что-то нужно и что просто так теперь не отпустят. Ещё этот листок...

А ведь дети всё ещё тут!

Целтин не знал, радоваться озарению или нет. Одно понятно: нужно молчать. С пансионатом и впрямь что-то не так. Адронный коллайдер, может быть, спровоцировал некую инвариантность, но напрямую влиять на местную аномалию вряд ли мог. К тому же эксперимент давно прекращён, а несуразица тут так и прёт. И эти два кекса тянут в подвал... Да-да, лестница вовсе не на верхние этажи. Вниз и в темень, такое ощущение, в преисподнюю!

Громов уже спустился на нижнюю площадку, когда Целтин с Панфиловым нагнали его. Стоял, почёсывая подбородок, снова над чем-то размышляя. Завидев сосредоточенное лицо гостя, потупил взор, шумно вздохнул, как бы давая понять, что сокрытое за очередной дверью, не в силах объяснить даже он сам.

Целтин невольно обернулся. Увидел сквозь стены притихших внутри тёмных комнат детишек, склонившихся у запертых дверей, в надежде услышать, что происходит снаружи... Поскорее мотнул головой, гоня наваждение прочь.

- Дети... – прохрипел он. – Как давно здание пустует?

Панфилов чуть не оступился.

- Зачем это вам? – вздохнул Громов.

- Просто... Такое ощущение... – Целтин мялся, ругая себя на чём свет стоит. – Наверное, показалось. Говорят, от места многое зависит в плане восприятия окружающей обстановки. Знаете, многие слышат в покинутой Припяти детские голоса...

- Так-то город-призрак, – улыбнулся Панфилов. – Поверьте, тут всё намного проще.

Целтин изобразил на лице облегчение, хотя внутри была напряжена каждая жилка.

- Как далеко вы продвинулись в вопросе изучения нейросетей? – в лоб спросил Громов, поворачивая в скважине ключ.

Целтин растерялся – уж как-то внезапно федерал переключился с одного на другое, точнее перестал выдавать информацию, возжелав её получать. Вот он, час «че», время «икс», точка невозврата, в которой многое обретает смысл.

- Как вы узнали?

Громов устало улыбнулся, даже не соизволил ответить.

- Вы же не думаете, что столь основополагающие моменты, такие как телепортация инородных сущностей извне, могут пройти мимо нас, напрямую занимающихся разработкой данного вопроса? – Панфилов прищурился, латекс его щёк блестел.