Тонюсенько пропищал зуммер – видимо Соня недоумевала, куда же подевалась её ночная собеседница. Целтин никак не отреагировал на звук, осторожно дотронулся до Жениной руки, пытаясь определить, есть ли пульс. Отыскать его он не смог бы даже в обычной обстановке, когда никому не угрожает опасность. Сейчас – и вовсе, потому что собственное сердцебиение заглушало всё вокруг. Это была паника от незнания, как вести себя в подобной ситуации – такого состояния Целтин страшился больше всего на свете. Ведь общеизвестно: несведущий человек опасен вдвойне, потому что от него не знаешь, чего ожидать. В данный момент он сам себе казался чудовищем. Чудовищем, способным причинить смерть по неосторожности!

Не в силах бездействовать и дальше, Целтин сбегал в уборную, принёс горсть пахнущей хлоркой воды – элементарно позвонить в неотложку почему-то не догадался. Хотя известно почему не догадался, точнее почему не захотел: Женя бы его придушила, окажись жива! Свою душу и тело она не доверяла никому на этом свете. Почему так Целтин не знал. Но был уверен, что у сотрудницы на то есть веские причины. Потому не лез с расспросами, немо чтя индивидуализм девушки. Не лез до недавнего времени. И вот чем всё обернулось...

Целтин запнулся о растянутые по полу провода, чудом устоял на ногах, не расплескав воду. Следовало выругаться вслух, чтобы хоть как-то разрядить напряжённость, но голосовые связки не слушались, кадык больно чертил по горлу, во рту всё пересохло. Нестерпимо хотелось пить... на полу, рядом с Женей, тлела недокуренная сигарета.

Целтин поднёс дрожащие руки к Женину лицу, раздвинул пальцы. Тоненькая струйка воды омыла бледную кожу, стекла по скулам и подбородку, закапала на пол. Девушка не реагировала, лежала как сломанная кукла, в которую поигрались и выкинули за ненадобностью.

Обтерев дрожащие руки о пиджак, Целтин нервно закурил новую сигарету. Глубоко затянулся, наклонился, желая проверить зрительный рефлекс на свет – это он мог, благо и глаза пострадавшей были открыты. Только сейчас Целтин заметил, что с лицом Жени что-то не так. Обычно аккуратно выщипанные брови – отсутствуют. Ресниц тоже нет, словно обгорели, да и веки красные, раздражённые, как после длительного воздействия высокой температуры и едкого дыма.

Поняв, что ничего не понимает, Целтин наклонился ещё ниже. Взору предстали белки с множеством лопнувших капилляров. Да чего уж там, кровоизлияние было обильным – кажется, даже в уголках глаз вместо слезинок поблескивают алые крупинки, словно Женя во сне плакала рубинами. Радужная оболочка обесцвечена, мутная, как у переваренной рыбы. Зрачки сужены до размера булавочной головки – по всему, девушку что-то сильно напугало. Но, даже если было локальное возгорание, или просто тлела, испуская вредные токсины, изоляция, отравиться угарным газом Женя не могла – зрачки при интоксикации совершенно другие. Тогда что произошло на самом деле? Что послужило причиной шока? Чего так сильно испугалась совсем непугливая Женя?

Опомнившись, что не дышит с момента первой затяжки, Целтин закашлялся, выпустив дым в лицо Жени. Произошедшее дальше никак не вязалось со здравым смыслом, хотя если учесть всё уже случившееся, так, наверное, и должно было быть. Девушка вздрогнула... Отшатнулась от клубов сигаретного дыма, точно от крыльев сатаны – Целтин не мог сказать, как додумался до такой аналогии, возможно, потому что всё случилось внезапно. А Женя тем временем с трудом разобралась в непослушных конечностях, резво вскочила босиком на подоконник, рванула на себя оконную раму... Здесь с ней что-то произошло – девушка глупо уставилась вниз, словно находилась на высоте, а не в подвале с половиной окна, утопленной в бетонный фундамент многоэтажки. Решительности в движениях заметно поубавилось, Женя даже оглянулась... однако завидев медленно подходящего Целтина, с новым упорством дёрнулась вперёд и вверх, желая вскарабкаться на уступ, чтобы выбраться на брусчатку уже снаружи. Благо оступилась. Первоначальная прыть обуславливалась шоком – видимо в сознании сохранились образы, предшествовавшие обморочному состоянию, в результате чего, очнувшись, организм сразу же сосредоточился на первостепенной цели – бегстве.

Спина девушки выгнулась, руки описали в воздухе две неровные дуги, вес тела переместился назад, назад шагнула по инерции и правая нога... Взмахнув в воздухе чёрными пятками, Женя упала в руки предусмотрительно шагнувшего навстречу Целтина и тут же принялась вырываться, словно её силком утягивали в чертоги ада, откуда ещё никому не удавалось бежать.

Целтин мужественно терпел побои, тащил отбрыкивающуюся Женю вглубь комнаты, стараясь не прислушиваться к нечеловеческому крику, срывающемуся с уст девушки, словно в ту вселился бес. Слава богу, за окном раннее утро: жильцы дома ещё не проснулись, снаружи по тротуару тоже никто не снуёт – хоть в чём-то везёт.

Кое-как усадив Женю на диван, Целтин навалился сверху всем своим весом, придумывая, как быть дальше. Невольно уткнувшись носом в затылок девушки, он отметил, что волосы пахнут смогом, а кончики некоторых волосинок и вовсе обуглились. Творилась какая-то чертовщина, и Целтин уже начал верить, что сошёл с ума вовсе не окружающий мир, свихнулся он сам, а Женя просто пытается от него спастись.

Испугавшись столь откровенных мыслей, Целтин невольно разжал объятия, чем дикая Женя тут же воспользовалась: больно саданула пяткой под дых, соскочила с дивана, но до подоконника так и не добралась – зацепилась за тот самый провод. Очутившись на полу, она на четырёх – и впрямь, как животное – прошмыгнула до стола, забилась в нишу для ног и, обхватив руками коленки принялась раскачиваться из стороны в сторону, испуганно глядя на всё ещё ничего не понимающего Целтина, сидящего на диване и тревожно смотрящего в ответ.

Как долго продолжалась игра в кто кого переглядит Целтин не запомнил. Опомнился он от нестерпимой боли в паху. Вскочил, задрал полы пиджака, выдернул из брюк рубашку, насилу вытряхнул из складок одежды тлеющую сигарету – видимо, упала за ворот, незамеченная в пылу борьбы с Женей. Последняя наблюдала за пляской Целтина, готовая бежать, двинься только тот в её сторону.

Снова пискнул зуммер, заставив Женю сжаться в комок.

Целтин закончил оправляться, проглотил ком в горле, сипло спросил, словно только сейчас вспомнил, что может говорить:

- Женя, что случилось?

Женя вздрогнула, снова уставилась на Целтина, как на воплощение вселенского зла.

Целтину показалось, что за его земной личиной Женя видит нечто ужасное, явно не от мира сего. Он даже оглянулся, словно позади него и правда мог кто-то стоять. За спиной оказалась стена, а значит никого не могло быть по определению.

- Женя, что с тобой? – перефразировал свой вопрос Целтин и медленно шагнул к столу, под которым пряталась девушка.

Женя подалась всем телом назад, чуть было не опрокинула укрытие.

Целтин остановился. Протянул руки ладонями вперёд, чтобы Женя могла видеть, что у него нет ничего угрожающего её жизни или способного причинить вред.

- Женя, я не сделаю тебе больно. Ну же, очнись. Приди в себя. Ты меня очень сильно пугаешь.

Целтин не знал, что ещё сказать, чтобы девушка поверила ему. Он не был хорошим переговорщиком, а неспособность наладить конструктивный диалог верно вела к краю пропасти.

«Ещё Соня никак не успокоится. Вот ведь шило в одном месте!.. И впрямь как живая».

Зуммер пищал настойчиво, было понятно, что виртуальной девчушке наскучило одиночество, и она вовсю жаждет общения.

Женя всё же оторвала взор от Целтина, вытянув шею, попыталась заглянуть за край стола, откуда доносился звук. Доступный в её позе угол зрения не позволял визуализировать источник звука, и девушке пришлось привстать. Ударившись головой о столешницу, Женя снова осела на пол. Какое-то время не двигалась, внимательно изучала конечности, словно не совсем понимала, как ими пользоваться. Метнув кратковременный взор на недвижимого Целтина, она подобрала под себя ноги и повторила попытку неудавшегося с первого раза телодвижения. Зуммер всё это время продолжал надрываться, чего раньше никогда не было. Обычно, пошумев с минуту, Соня успокаивалась, потому что она – как на полном серьёзе говорила Женя – «взрослая девочка».