— Пожалуйста, не заставляй меня делать то, чего я не хочу. — Голос альфы был полон отчаянья, неприкрытой боли и обиды.
— Хён, подумай о своем отце, ты подпортишь его репутацию, если сейчас натворишь глупостей, — Чимин пытался контролировать голос, но тот предательски дрожал.
— Мне нечего терять, — слишком отрешенно. Альфа всхлипнул и сильнее надавил на Чимина, прикрывая руку с оружием своим безразмерным балахоном.
Омега решил, что лучше поддаться, не провоцировать парня, но как только он сел в машину, его тут же вырубили, стукнув рукояткой по виску.
***
Намджун гладил блестящие черные волосы и держал омегу за руку, всматриваясь в любимые глаза. Ему хотелось сказать так много, вот только язык не поворачивался, а горло пересохло. Он в пятый раз прокашлялся и достал из кармана коробочку, содержимое которой ему помог выбрать Вантхан. Этот омега был не просто хорошим врачом, он был тем, кто шел плечо о плечо годами, помогал с мальчиками, которые работали в борделе, всегда давал дельные советы. Джун знал, что Джину понравился старший омега, он не раз сам об этом говорил.
— Ты, — Намджун опустился со стула, встав на одно колено, и уставился на омегу, который резко подорвался с больничной койки, — вот. — Он всунул закрытую коробочку в руку Джина, наблюдая, как на лице парня отобразились все эмоции, включая и непонимание, и настороженность, и скептичность, и отказ. Радости не было от слова совсем, Намджуну показалось, что в глазах омеги даже мелькнул страх.
— Что это значит? — Джин отошел от альфы и выставил перед собой руку, предотвращая любые попытки приблизиться. — То, что я ношу ребенка, еще не значит, что он твой. Не знаю, как тебе папа мозги промыл, но я не хочу участвовать в этом цирке. — Джин холодно прошипел и бросил коробочку на больничную койку, так и не открыв ее. — Ким Намджун, ты человек занятой, будь добр, перестань сюда ходить и клинья подбивать, тебе и так ничего не светит, максимум — волосы мои погладишь, да за руку подержишь.
— Не надо, — альфа медленно поднялся с пола и подошел к Сокджину, пугающе сверкая темными глазами.
Джин попятился назад, понимая, что Намджун сейчас выйдет из себя, а боль от недавней пощечины до сих пор не давала спокойно смотреть на этого человека. Джин не мог оттолкнуть его, он мог только делать вид, что не в восторге от альфы, который только то и делал, что сидел, да волосы омеги теребил, безумно улыбаясь.
Омега уперся спиной в стену, а Намджун не прекращал наступать, злобно смотря, бесшумно двигаясь, пугая до нервной дрожи. Альфа подошел вплотную и схватил пальцами Джина за шею, сильно их сжимая.
— Не смей, — он шипел, давя все сильней, и сильней. Омега даже не дергался, только застыл от ужаса и ошарашенно открывал рот, пытаясь сделать хоть один вдох.
Намджун разжал пальцы, давая сделать один вдох, но тут же обратно их сжал, смотря на непонимание омеги, слезы которого уже начали стекать по щекам, приземляясь на длинные фаланги изящных пальцев.
— Не смей говорить, что ребенок не мой, — Намджун гаркнул, и подавил желание приложить омегу затылком об стену, — он мой. — Альфа прорычал и оттолкнул омегу на пол, смотря за тем, как Джин упал на бок, сразу же сжимаясь, подтягивая колени к груди и закрывая уши. — Ты бы не осмелился изменить мне. — Джун отчаянно мотал головой в стороны, но мерзкие сомнения пробирались в подсознание, пуская свои, не менее мерзкие корни. Но нет, разве, омега, который пахнет любимым морским бризом, может предать?
— Уходи, — Джин прохрипел, сжимаясь, когда альфа подошел к нему и присел на корточки, — пожалуйста. Ты пугаешь меня, я не хочу, чтобы мой ребенок мучился так же, как я, трясясь от каждого шороха, боялся открывать дверь, чтобы не наткнуться или на насильников, или на залитого кровью отца, который защищал очередного своего мальчика, из своего любимого борделя. — Джин сдерживал рыдания, но у него плохо получалось, а истеричные всхлипы то и дело проскальзывали.
Намджун схватил омегу за плечи дернул на себя, заставляя смотреть в глаза, но тут же ударил по щеке, стирая грустную улыбку Джина. Он дернул за больничную рубашку и схватил омегу за шкирки, больно ударяя парня головой об пол. Слезы текли, застилая взор, но Намджун не мог остановиться, он продолжал сжимать парня в своих руках, понимая, что, возможно, это последний раз, когда он может это делать.
— Не смей! Мой ребенок не будет расти без отца, я отберу его у тебя, если понадобится.
Он замахнулся, но безразличие в глазах омеги заставило его остановиться, он зарыдал, сжал свои волосы, больно дергая за пряди. Истошный вой раздался на всю палату, а Джин дернулся, увидев демонов в глазах альфы, они пожирали его изнутри, доводя до истерики, необдуманных поступков, сжигали заживо ранимую душу, цепляя огнем и душу того, кто лежал на полу и молился, чтобы ребенок не пострадал.
— Ты знаешь, как больно? — Намджун тер грудь, упал на колени и опустил голову вниз, почти что заваливаясь на омегу. — Я провел все свое детство в детдоме, — слезы текли ручьем, стекали на грудь омеги, увлажняя больничную рубашку, которая и так была липкой от страха, что потом стекал по телу Джина.
Сокджин протянул руку к серым волосам, убирая оттуда руки Намджуна, гладя по голове, чем заставил альфу умолкнуть и не веря уставиться на омегу.
— Я люблю тебя, — Джин прошептал, облизывая сухие губы, — ты делаешь мне больно, — он всхлипнул, — но я безумно люблю тебя, и дело не в твоем запахе, или внешности. Я просто люблю того человека, который скрывается здесь, — он ткнул пальчиком на грудь. — Я помню каждое из мгновений, когда ты покупал для меня продукты, включал во всей квартире свет, чтобы мне не было страшно, мыл посуду, строчил мне сообщения, на которые я никогда не отвечал. — Омега притянул к себе Джуна, прислоняя его ухом прямо к своей груди.
— Джи…
— Молчи, — Сокджин прикрыл рот альфы ладошкой, второй рукой сильно обнимая за шею, пытаясь притянуть ближе к себе, чтобы успокоился, не делал больно. — Ты — уголек. Противный такой уголек, а я хочу взять тебя голыми руками, но ты обжигаешь меня, одновременно с тем и греешь.
— Прости меня, — Намджун убрал теплую ладонь, поцеловал ее и прошептал.
— Сколько раз ты еще будешь извиняться? — Джин разбито выдохнул, качая головой. — Наш ребенок должен будет расти на скандалах, на твоих криках?
Намджун поднялся с омеги, протягивая ему руку, подвел к кровати и взял коробочку, открывая ее и вытаскивая кольцо. Небольшое золотое колечко с россыпью маленьких блестящих камешков. Он схватил омегу за руку и, смотря прямо в глаза, надел его на безымянный палец, целуя костяшки пальчиков, прикрывая глаза.
— Меня спросить не хочешь? — Джин выдохнул, понимая, что ему намного лучше именно в руках альфы, который делает и больно, и хорошо. Подносит к небесам, боготворя и заставляя поверить в свою искренность, но потом больно бьет об землю, в прямом и переносном смыслах.
Но если присмотреться, то можно было увидеть маленького мальчику, брошенного своими родителями, ревущего каждую ночь в подушку. Намджун именно таким всегда и был, так и не вырос, только выливал свою обиду более ожесточенными методами. Сердце за него болело, но у них будет ребенок. Маленький комок, которого нужно будет любить, воспитывать, учить всему и не обижать.
Джин знал, что ему придется бороться за свое счастье, по одному убивать демонов Намджуна, обезвреживать их и много обнимать, чтобы убить то чувство одиночества, которое так сильно укоренилось в душе альфы.
— Ты мой дом, — Намджун прохрипел и притянул омегу в свои объятья, сильно сжимая плечи. — Ты мой, Ким Сокджин.
— Я не брошу тебя, — Джин прошептал, — я никогда не уйду, но, если ты еще раз меня ударишь, ты никогда больше не увидишь ни меня, ни ребенка. Не думай, что у меня нету гордости, просто я проглотил ее ровно тогда, когда ты впервые поцеловал меня.
Они так и стояли в палате, сжимая в руках самое ценное — любовь. Если не она, то кто им поможет пройти сквозь все преграды?
