Вспоминания об отце отдаются тоской и обидой, и Чим упорно продолжает плыть. Отец отдал ему свою жизнь не зря. Так хочется сейчас обнять папу, но понимает, что скоро его самого официально похоронят. Он решает, что достаточно проплыл, чтобы остаться незаметным с моста, кое-как добрался до мелкой воды и вцепился в первый камень, что возвышался у берега. Оббил коленки в кровь, но вылез на него и, чувствуя легкое головокружение, начал ползти в сторону берега, судорожно кашляя.

Холодно, хочется теплые руки, хочется, чтобы грели и лелеяли. Не хочется заледеневшие пальцы, холод во всем теле и душе, мокрую одежду и гадкое состояние. Омега собирается всеми силами, встает на шатающиеся ноги, и слышит, как его окликает мужчина неподалеку, тот самый Чансу, делает жест рукой и уже через несколько минут Чимин прижимается головой к стеклу окна в черном внедорожнике. Заглушает комок в горле, не обращает внимание на пощипывающие глаза и нос. Он наглотался холодной воды, так что горло саднит, а дрожь не унимает ни теплый плед, в который его укутал один из сопровождающих, ни мысли о том, что Юнги в безопасности.

Два пролета к небольшой двухкомнатной квартирке, скудная меблировка, новый паспорт и медицинская страховка в белом конверте. А в придачу белый лист бумаги, на котором суждено начинать все заново.

— Забудь про университет.

Жаль потраченных мучений, времени, денег.

— Забудь про друзей.

Жаль медовых глаз Тэ, которые будут полными от невыплаканных слез еще долго, светлого Джина, лицо которого в миг помрачнеет, сильного Намджуна, единственного, кто сможет поддержать Хо. Да даже скалу Чона, он не заслужил видеть плачущего Тэхена.

— Забудь про родственников.

Жаль дядю Тана, который никогда не переставал заботиться, если даже косвенно, через Джин-хёна. Пак Хосока. Голос брата был таким растерянным, когда Чим в последний раз говорил с ним на мосту. Чимин может только догадываться, как жалеет старший, что в свое время осмелился ехать в Китай, чтобы подрабатывать мальчиком из подтанцовки не такой уж и известной группы, он шел за мечтой тогда, а теперь нужно расплачиваться.

Чимин закрывает за уходящими альфой входную дверь на ключ, опирается о нее спиной, закусывает губу и медленно, в сопровождении остекленевшего взгляда, сползает на пол. Он держится, не срывается с тормозов, хоть и хочется покрошить здесь все. Было приятно, когда тот, кто его закутал в теплый плед посоветовал сходить в горячий душ и вручил новый сотовый с одним номером, пообещав, что привезет что-то против жара и кашля.

— Первое время ты не увидишь никого, кроме Чансу, он будет привозить тебе еду и нужное.

Голос не прекращает резать слух, хочется бросить в него что-то, но нельзя позволить себе такую роскошь. Тем более, что на полу его новой прихожей не реальный человек, а всего лишь призрак, сделанный самим же омегой. Чимин закрывает глаза и надеется не открыть их больше никогда.

***

— Ты не увидишь его, пока я не буду уверен, что Кан уберет своих людей от моего товара около границы, — альфа поджигает кончик сигареты.

— Я не понимаю правил твоей игры, зачем ты заставил исчезнуть моего омегу? — Юнги сдерживался, чтобы не нагрубить, но узнать у отца как можно больше про Чима было необходимым, — не думаю, что все заключается в нескольких точках сбыта.

— Ты должен быть сильнее Кана, а Пак Чимин твоя глупая слабость, — прямо сейчас Юнги захотелось ему врезать, — я хочу, чтобы ты возглавил игорный бизнес, — тон, которому Юнги привык подчинятся, но теперь все иначе. Истинная природа дает о себе знать, и он видит перед собой врага, который не говорит где Чимин.

— Как это я должен влезть в дела Ванджунга и тем более свергнуть его? Казино — его прерогатива, оружие — наша.

— Он нарушил договор, задержав мои поставки, притронулся к моему грузу. Мы должны ударить в ответ. — беспрекословно подчинятся отцу теперь кажется чем-то неимоверно глупым, — напади на него, убери и получишь в награду Чимина и казино.

— Хорошо, но сначала я хочу увидеть своего омегу.

— Нет, — он жестом показывает проваливать и открывает папку с документами, как бы говоря, что очень занят.

Юнги выходит в серый узкий коридор и направляется к другому кабинету, который расположен в другом конце здания. Он не такой большой, как у Мин Сиджина, но тоже довольно неплох. В центре стоит тяжелый деревянный стол, к которому примыкает небольшое удлинение для гостей, несколько стульев, шкафы с папками и небольшая тумба с кофе-машиной. Альфа сидит за своим рабочим столом, подписывая документы.

— Чансу. Мне нужно встретиться с Кан Ванджунгом. И как можно скорей, — он перенял от отца умение четко раздавать приказы.

— Я все организую, — мужчина легонько кивает и поправляет очки на переносице, — но не спрашивай об омеге. Я о нем позабочусь, а тебе не следует давать отцу повод усомниться в себе, — он встает, идет к Мину и кладет руку на его плече, — совсем скоро мы сделаем это.

***

Серые будни сжирают омегу живьем, ему нельзя ничего, даже телевизора в квартире нет. Остаются только припавшие пылью книги в низком шкафчике в гостиной, коими Чимин и увлекается. Его обычный день начинается с пробуждения в семь утра, небольшой зарядки, плотного завтрака и утреннего черного чая. Все свободное время между приемами пищи он читает, иногда убирается. Даже календаря нет и Чим отсчитывает дни по загнутым страницам в одной книге. Его любимое время — когда приходит Чансу. Этот альфа выглядит жестким и серьезным, но Чимин замечает, как смягчаются черты его лица, когда он говорит о Юнги. Он приходит раз в два дня поздно вечером и всегда рассказывает интересные новости, один раз даже дал свой телефон, на котором Чимин набрал номер Хосока, вслушиваясь в его сонное бормотание и раздражение от того, что позвонивший не отвечает. Он рассказывает новости о друзьях, которые передает младший Мин, о Тэ, которого Чансу любит так же, как Юнги.

Когда Чимин заболел после того заплыва в холодной реке, именно он приносил ему лекарства, переживал и приговаривал, что его Юну нужен здоровенький омега. Чимина часто тошнит, тяжело впихивать в себя еду, он сам осознает, что скатывается на дно депрессии. Альфа напоминал Чиму отца. Когда омега был совсем еще малышом, отец точно так заботился, баловал вкусняшками и обрабатывал ссадины на коленках.

Однажды, когда Чимин завернул ровно двадцать одну страницу своего псевдо-календаря, Чансу пришел с большой зимней курткой, и с брелоком-зайчиком от Юнги «запоздало, но в честь месяца отношений», бросил тихое «одевайся» и отвез в другую квартиру, к этой нужно было пройти уже четыре пролета, не два, как к предыдущей. Без лишних объяснений, он оставил Чимина одного, в очередной раз попросил не высовываться и хлопнул входной дверью. А омега поковылял к новой гостиной, в поисках интересного, со всех сил не поддаваясь апатии.

***

Альфа, в сопровождении нескольких машин телохранителей подъехал к небольшому зданию в поле, когда-то он был здесь — тогда он на пару с Хосоком и Чонгуком бежал спасать Чимина. Вышел и закурил, уставившись на ночное небо, хотелось наплевать на все, просто сбежать, но понимание того, что просто так не отпустят заставило его бросить недокуренную сигарету на пол и затушить ее носком черных туфель. На встречу из здания вышел мужчина без охраны.

— Господин ждет Вас.

Альфа оттолкнулся от машины и последовал за ним, сосредоточено сканируя территорию и здание. Он прошел через двойные двери и оказался в простом складском помещении, где его уже поджидал тот самый господин, а охрана следовала за ним по пятам.

— Мин, — мужчина встал и учтиво кивнул гостью.

— Здравствуй, Кан, — Юнги так же вежливо ответил и согласился присесть.

— И зачем тебе понадобилась моя аудиенция? — он скептично отнесся к просьбе встретиться, но все же согласился.

— Мой отец хочет, чтобы я тебя убрал, — стальной голос Мина режет спертый складской воздух.

— Я знаю, — Юнги сдержался, чтобы не округлить глаза.