— Что еще знаешь? — Кан сдерживает смешки и начинает загибать пальцы, пересчитывая:
— Раз — ты не хочешь меня убирать, два — я тебе нужен, три — мы уберем Сиджина, ты займешь свое место, и мы не будем мешать друг другу, занимаясь своими делами, — Кан встает, и Юнги следует его примеру, пожимает ему руку и дает телохранителям знак уходить, сам разворачивается и покидает здание, оставляя улыбающегося Ванджунга.
========== 15. ==========
Комментарий к 15.
ну вот и переход.
критикуйте, указывайте хорошие и плохие стороны, поливайте грязью, но реагируйте. готова к самой жесткой критике, ибо стараюсь только ради вас.
Чон Чонгук родился в среднестатистической корейской семье. Его отец Чон Чонхен постарался воспитать сильного и самостоятельного альфу, а папа Чон Джанджи вложил в него всю душу и повлиял на него в плане характера достаточно весомо. Именно из-за рассудительности и благоразумия своих родителей Чонгук, соединил в себе золотую середину мужественности и уступчивости, жесткости и сострадания, строгости и умения сделать поблажку, требовании подчинения и умение самому подчиниться. Он не знал, что значит воля судьбы, он, заручившись каменной поддержкой самых близких людей, сам вершил свою судьбу. Кажется, они бы приняли его в любом случае, а когда он выбирал университет после окончания школы, лишь тихонько вторили, что выбор он должен сделать сам.
Не идиллия ли получается? Да, Чонгук всегда знал, что ему повезло с родителями, но и парадокс желаний сыграл здесь свою роль. Не будучи связанным по рукам, Чон хотел еще большой свободы, он уважал своих родителей, но вскоре после поступления покинул свое гнездышко, становясь теперь лишь частым гостем в родительском доме, и переселился в свою собственную квартиру, которую ему помогал снимать отец. Именно тогда родители Чонгука родили второго ребенка, нисколечко не переживая, что поздно, ведь Гук был ранним, он из нежелательной подростковой беременности превратился в самого любимого человечка для Чонхена и Джанджи.
Будучи еще на первом курсе Факультета делового администрирования Сеульского национального университета, Чонгук хорошо проявил себя, зарекомендовав в органах университетского самоуправления. Он быстро приблизился к голове студенческой рады, Мин Юнги, восхищался его хваткой, тем, с каким остервенением Мин держался за место общественного декана, управлял студенческой радой университета, а за одно и дергал за ниточки марионетки, которую поставил на место головы профкома. Он часто брал Гука с собой, чтобы налаживать связи со спонсорами, что было работой декана, но которую он брался выполнять сам. С его легкой руки, Гук побывал на первом курсе в Европе и Азии, был на нескольких конференциях, а на одной в Китае даже выступил, с докладом на одну из тем важности коммерческого аспекта.
Чонгук и сам не заметил, как за год учебы стал важным приближенным Мин Юнги, частым гостем в его доме и любимцем младшего братишки Тэхена, которого, ребячась, называл Малыш Тэ. Порядочный парень всегда производил хорошее впечатление на людей, с которыми контактировал Юнги, Чон нравился даже приемному папе Юнги, а с его отцом виделся несколько раз.
Однажды, после очередного мероприятия, организованного Юнги при помощи Чона и университетского Фонда проведения мероприятий, который стал по сути собственным профкомом Юнги, они даже подрались. Чонгук отказался идти на поводу Юна и проигнорировал просьбу старшего привести ему одного из выпивших омег-первокурсников, за что получил кулаком в лицо, но Чон не испугался разозлить Мина, а напротив, дал сдачи и еще и прокричал на весь зал «старый извращенец». Мин Юнги приказал охране вывести его на улицу, и, разогнав образовавшуюся из студентов толпу, ударил несколько раз по ребрам.
— Ты уверен, что не выполнишь то, что я так вежливо попросил? — Юнги ухмылялся парню, которого держали два охранника.
— Трус, — Чон выплюнул в Юнги и улыбнулся окровавленной улыбкой, чем вызвал удивление в глазах напротив, — боишься, что подпорчу твою мордашку, сонбэним?
Юнги взмахом руки приказал отпустить Чона и подошел, чтобы похлопать младшего по плечу. В воздухе витало недоразумение и шок Чонгука, и он было уже замахнулся на Юнги, то тот лишь перехватил руку, обнял младшего и гортанно рассмеялся.
— Можешь звать меня хёном, — Чонгук выдавил из себя лишь подобие жалкой улыбки и обрадовался, что прошел проверку непредсказуемого Мина.
После того случая все стало немного по-другому, Юнги стал все чаще отправлять Чона от своего имени на встречи с корейскими предпринимателями, которые могли стать хорошими работодателями для выпускников его факультета. Чонгук видел, что Юнги со всех сил пытается поставить и во главе студенческого самоуправления других факультетов независимых студентов, которые не побоятся последовать его примеру и пойдут против гнева своего деканата и вообще ректората.
Юнги стал для него не просто Юн-хёном, он стал старшим братом, наставником и самой надежной опорой. Именно потому он не делал сначала ни шага в сторону Тэхена, хоть и хотелось неимоверно. Он не замечал, вбивал себе в голову, что его не дурманит запах вишни, который бил в голову сладким наркотиком. Когда дедушка делал для него вишневое варенье, пахло так же вкусно, но, когда Чонгук впервые попробовал губы Тэ тогда в больнице, он понял, что вкус омеги не сравнится ни с каким вареньем. Он любил своего омегу, знал, что они истинные, и не собирался отпускать его. Помогал нормализироваться и наново привыкать к чужим прикосновениям, старался восстанавливать психику омеги, сломанного изнасилованием, избиением и часами, проведенными в операционной. Он не помнит, когда полюбил его, когда впервые увидел любовь в ответ, но точно знает, что не выпустит больше его руки из своей.
Узнав о суициде Чимина, он успокаивал Тэ, просил его быть сильным и жалел, что не может удержать своего омегу в изоляции. Стоя там на кладбище, он сжимал его руку так сильно, как только мог, но, боясь причинить слишком много боли, нежно поглаживал его пальчики. Тэхен был относительно спокоен, хоть и винил себя, до сих пор думая, что именно тот спор стал катализатором в мыслях о самоубийстве, не осознавая, что даже и на метр не приблизился к истинным причинам. Чонгук остался наблюдателем, он лишь смотрел, как незнакомый мужчина переговаривался с Юном под листьями одного из деревьев на кладбище.
— Это был Кан Ванджунг, — позже объяснил сам Мин.
Чонгук вспомнил это имя, которое ему уж не раз говорил старший, он знал, что именно этот мужчина похитил Чимина тогда и ему отец Чима был должен денег. И именно этот человек стал причиной смерти отца Пака.
— Ты поможешь мне? — голос Юнги вырвал из раздумий. Они сидели на небольшой кухне Чонгука и Юнги размешивал сахар в кружке с кофе, — если сейчас согласишься, то пути назад не будет, — Чон оторвал взгляд от деревянного стола и уверенно кивнул.
— Я помогу тебе Юн-хён, даже если это будет стоить мне жизни, — он говорил твердо, — но есть одно условие. Это должно стоить того, чтобы я рисковал.
— Поверь, — Мин зло усмехнулся, — это стоит наших жизней. Чимин жив.
Чонгук подавился своей слюной и от неожиданности закашлялся.
— Ч-что? — он подорвался со стула, но, увидев твердый взгляд Юнги, опять сел, — как?
— Мой отец дурит меня, он сказал, что Чимину нужно инсценировать свою смерть, чтобы Кан Ванджунг успокоился и отдал точки сбыта оружия, которые отец использует для торговли с КНДР. Он посчитал, что Ванджунг захочет уничтожить нас, чтобы взять контроль над оружием и забрать себе Чимина. Я и сам склонен считать, что Пак ему небезразличен, ведь он два раза виделся с ним и даже отвез на кладбище к отцу. Ты видел, что он был и на похоронах. Может, мой омега зацепил его, а может он просто чувствует себя перед ним виноватым за убийство его отца, — Юнги неуверенно пожал плечами.
— Блядь, как же все запутанно, — Чон схватился за голову и закатил глаза, — давай еще разок. Владелец подпольного казино украл Чимина, убил его отца, влюбился в него и два раза с ним виделся? Он забрал точки твоего отца, чтобы ты отдал Чимина?
