Комнатка на третьем этаже встречает разбитым видом и Чимин, пытаясь убрать осколки стекла, проливает немного крови, но не беда, у него еще ее много, а ранка на руке небольшая. Не сравнить с той, которая на сердце. Он бросает всё и идет на второй этаж, заваливается в первую спальню и падает на кровать так как есть — в одежде и обуви, вдыхая любимый аромат.

***

Лица, люди, омежка рядом, Бинхен, он льнет к альфе, трется и соблазняет. Но в глазах только то, как Чимин садится в машину, даже не оглядываясь. Юнги несколько раз порывается сорваться за Паком, но лишь сильней прикусывает губу. Им обоим нужно остыть, привести чувства в порядок, и похеру на тот иллюзорный порядок, которого и так не будет без омеги, что только что так легко укатил на желтом такси. Он ставит Бинхена на ноги и дает ему денег на такси, заказывает еще бутылку коньяка, направляется к парковке.

Карьер стал свидетелем Миновых слабостей, он увидел обнаженную душу, слезы сильного человека, любовь истинных, которые сами этого не понимают. Он смеялся над глупостью альфы, который сначала думал, что не любит и лишь раздражался из-за чувств, хихикал с милого омежки, что так легко шел на встречу, даже если его опять отталкивали и поливали грязью. Кажется, он понимал их отношения больше их самих, шептал Юнги найти свое, оберегать и любить. Но тот лишь злобно опять вливает в себя алкоголь, пытается выбросить из головы, но получается наоборот. Бутылка уходит за полчаса и Юнги решает, что хватит страдать. Пора выяснить отношения, пока в нем есть смелость, которой так пытался набраться Пак.

Дорога слегка расплывается и он резко тормозит, когда видит около трассы котенка. Кое-как выполз из машины, но кажется, котик ему показался, он трижды обошел машину, но наткнулся лишь на свое отображение. Дотащил себя до двери, когда прямо перед ним что-то мяукнуло.

— Ну серьезно? Ч-чего ты тут делаешь? — он взял кота на руки и погладил шерстку, — Пойдем со мной, познакомлю, — язык совсем не поворачивается, — со своим этим, ну котом. Ну он такой красивый, ругается, но красивый, — дверь не поддается совсем, тупо не хочет открываться, но Мин рванул ее на себя, поставил котенка на пассажирское кресло и поехал.

Собственная спальня встречает кем-то на кровати, он не помнит, куда дел кота и как дополз на второй этаж, но отчетливо видит омегу на своей постели.

— А вот и мой кот.

Он падает около спящего Чимина, обнимает его за талию и вдыхает весенние яблоки.

— Мой. — Юнги проваливается в сон.

Одна слеза скатывается по щеке, Чимин лишь сильней утыкается в плечо своего альфы и напоминает себе, что он сегодня кукла.

***

Боже, да чтобы еще раз так напиться, да ни за что, кажется, будто весь мир серый, а постель немного кружится. Теплое тело под рукой пугает и Юнги резко распахивает глаза, но видит рыжую макушку и довольно их обратно закрывает. Но и поспать ему долго не дают, альфа чувствует копошение и смотрит прямо в глаза очнувшемуся омеге. Что-то присохло на руке, он, поднеся конечность к лицу, замечает там кровь. Точно не его, потому что ничего не болит. Он нависает над замершим Чимином и медленно осматривает его, на что получает лишь тяжелый вздох. Взгляд останавливается на ране на руке и старший раздраженно тащит Чима на кухню, слишком уверенно пролетая ступеньки.

— Каждый раз, что просыпаюсь с тобой, тебя обязательно нужно бинтовать, — он тыкает в то место, которое обработал, когда они проснулись в квартире Чона, а ответом служит стеклянный взгляд.

— Ты спал с ним? — спустя несколько минут.

— Чего? — Мин отставляет ватку в сторону и поднимает лицо Чимина к себе.

— Ты спал с ним? — губы еле шевелятся, не желая знать ответ.

— А ты? Просто покатался на машине, да поел еды? — он язвит в ответ, но тут же осекается, увидев тяжелый взгляд. Ну уже хоть не безразличный.

— Нет, скотина, я с ним не спал, — он впервые ударил кого-то намеренно, Юнги отшатнулся от пощечины, — он угрожал, что уберет твоего отца так же, как прикончил моего. Он отвел меня на могилу, знал, что за нами следят, наверное, поэтому и сводил в ресторан. — Чимин рыдает, но пытается договорить, — он говорил, что пристрелит, если я всё не съем.

И ничего больше не нужно, лишь теплые объятья, слышать, как бьется чужое сердце, как руки гладят спину и успокаивают нежностью. Слезы понемногу стихают, оставляя лишь стянутую кожу на лице.

— Я специально хотел тебя позлить, поэтому позвал Бинхена к себе, он хороший парень, — Чимин еще больше всхлипывает, — я попросил разыграть для тебя спектакль, видел, как ты входил в клуб. Я был на карьере… — он резко отстраняет умолкшего Чимина и бежит на улицу.

Чимин откладывает аптечку, когда на кухню входит альфа, таща в руках пепельный комок.

— Ну вот, — он явно обращается не к омеге, — это мой котенок, — он тыкает в Чимина и передает ему кота, — Чимин-а, я нашел его вчера ночью, когда возвращался с карьера, — он добавил слишком серьезно, — господин Пак, позаботьтесь о нем. И обо мне.

— Глупый, — он обнимает Юнги одной рукой, а второй держит небольшой комочек. А на сердце тепло, цветут сакуры, легкие заполнились ромашками, а губы сами по себе растягиваются в улыбке. Как хорошо, когда глупое сердечко наслаждается ароматом того, кого хочется обнимать больше всех, оно бьется еще быстрей и будто кричит, что теперь всё подвластно ему, но оно принадлежит брюнету, который так сильно прижимает к себе, и хозяин не помнит, когда его отдал.

Долго спорить чем кормить малыша-котенка, долго с ним играться и радоваться, когда он наконец-то удовлетворенно замурчал, а следом и уснул — то, что хочется делать с Юнги. Лежать на его груди, ловить нежные поцелуи вдоль шеи, подставлять запястья под укусы, выкручиваться, не давать щекотать и цыкать, чтобы не разбудить котенка — то, что хочется делать с Юнги. Слушать одну музыку, обсуждать интересную книгу, переплетать пальцы — то, что хочется делать с Юнги.

— Сходи со мной в ресторан, — Мин медленно целует костяшки, поглаживая спину омеги. Они лежали на диване в гостиной.

— Хорошо, — слово, ради которого старший готов разбиться в лепешку, далось на этот раз слишком легко.

— Чимин-а, — альфа встает, обхватывает лицо младшего своими руками и дышит прямо в губы, — не надо бояться за моего отца, он вполне может о себе позаботиться, а я могу позаботиться о тебе. Больше не смей так меня расстраивать, хорошо?

— Я испугался, — Мин лишь громко сглатывает и позволяет рукам прижать тело к себе.

***

Японская кухня не на первом месте у Юнги по вкусности, но кажется, Чимин в восторге от красивой сервировки и божественно приготовленной рыбы, от натуральности продуктов и их минимальной обработки, от сочетания сладкого с солёным. Он так мило причмокивает, пытается съесть кусок побольше, улыбается, когда старший протягивает ему филе из своей тарелки. Сегодня они вместе, и, кажется, Юнги хочет больше всего, чтобы так было и завтра, и послезавтра, и всегда.

— Почему смотришь на меня? — омега опускает смущенный взгляд вниз и водит палочками по маленькой тарелочке с онигири. Мин лишь пожимает плечами, не прекращая улыбаться и пялиться на младшего.

Во время подачи чая, Юнги нервничает, теребит свою рубашку и заглядывает в глаза омеги.

— Ты не против зелёного? — он мнется, — Терри сказал, что ты любишь черный без добавок, а здесь традиционный зеленый.

— Нет, всё в порядке, — если красота и спасет мир, то это точно будет улыбка Пак Чимина, Юнги завожено наблюдает, как пухлые губы обхватывают блюдечко и старается не застонать в голос. Такой красивый, неземной, волосы уложены назад, глаза совсем немного подведены, взгляд опускается ниже и натыкается на красивую красную блузку, что, сочетаясь с волосами, создает яркий образ с ореолом невинности вокруг. Она немного приоткрывает ключицы и старший ёрзает на месте, сжимает руки, чтобы не подорваться и взять Чима прямо здесь — около низкого столика на полу.

Еле дождавшись, пока Чимин закончит, он хватает его за руку, расплачивается, и уверенно ведет к машине.