— Мы пообедаем, а потом я отвезу тебя в очень интересное место.

Всю дорогу альфа молчал, а Чимин пытался успокоить расшатанные нервы. Ванджунг привез омегу в французский ресторан и, заказал блюда от шеф-повара. Он пригрозил Чимину, что пристрелит его, если тот не будет есть, и омега покорно съел всё, что ему принесли, за что получил довольное «хороший мальчик». Как псу домашнему сказал, ей богу.

Опять машина, опять дорога, опять коленки трясутся. Не то чтобы они переставали трястись рядом с этим человеком, но теперь еще больше походит на нервный тик. Альфа рядом лишь поглядывает да прикусывает губу, чтобы не рассмеяться. Чимин так увлекся своим страхом, что не заметил, когда они заехали на кладбище.

— Зачем вы меня сюда привезли? — он испугался, что его здесь и оставят — в какой-то безымянной могилке, но альфа лишь приказал выйти из машины и следовать за ним. Они петляли между могилами, пока не наткнулись на совсем свежую.

— Вот, казино всегда хоронит с именем.

Чимин упал на колени, не веря своим глазам. Теперь внушать себе, что отец просто пошел в свой любимый кабак не выйдет. Теперь есть реальное подтверждение того, что он больше не вернется. Его душили слезы, но открываться, когда тебе в спину смотрит убийца, Чимину не хотелось. Он придушил в себе любой писк, потер глаза и, встав, потянулся пальцами к табличке с именем. Он провел пальцами, чтобы убедиться, что там действительно написано то, что он видит.

«Пак Кибом» не было плодом больного воображения, а фотография отца добивала правдивостью.

— Чего вы хотите? — он говорил тихо-тихо.

— Я просто хотел, чтоб ты знал где он похоронен, — альфа пожал плечами, простодушно глядя в карамельные глаза напротив.

— Ублюдок, ненавижу, чтобы ты сдох, — омега бросился к нему и принялся лупить его по груди, но от него отмахнулись как от назойливой мухи, только толкнув на землю.

— Прекрати разводить балаган, — он смотрел прямо перед собой, чтобы не видеть взгляда, полного ненависти, — ты знал, что он мертв, он расплатился за свои грехи.

— А ты? Когда ты расплатишься за свои? — Ванджунг лишь покачал головой, мол, когда придет время.

— Вставай, отвезу тебя домой, Мин небось переживает, раз послал за тобой следить, — омега тихо вскрикнул, всё же поднимаясь на ноги, когда увидел мужчину поодаль, одного из знакомых охранников, которые всегда стояли по периметру сада.

— Не нужно, я с ним поеду.

— Как знаешь, держать не буду, — он развернулся и пошел к своей машине, ловко проходя между могилами еще когда-то живших мертвецов.

Чимин направился прямо к знакомому мужчине.

***

Атмосфера дома пугала, в гостиной, куда Чим вошел, воняло алкоголем. Свет был везде выключен, уже стемнело. Чимин не предупредил Мина, решив разобраться на месте, когда прижмет. Он потянулся к включателю, когда услышал злое шипение:

— Не включай, — альфа поднялся на ноги, он сидел на диване, потому Пак его и не заметил сразу, — мне тоже купить себе Лексус и повести в французский ресторанчик? Интересно, ты бы мне тоже простил убийство? — он плевался ядом, пытаясь сделать больнее, чем сделал ему омега, сев в ту машину.

— Юнги…

— Молчи, дрянь, я не хочу тебя видеть.

Комментарий к 11.

Дайте мне знать, если мне стоит продолжать писать, без поддержки очень сложно ㅜㅜ

========== 12. ==========

Он ушел. Ушел не выслушав, просто хлопнул дверью и сердцем заодно.

Отчаянье. Чимин думал, что он понял значение этого слова давно, пережил это состояние не раз и не ожидал, что может быть еще больнее. Так грустно, когда в тебя бросают недопитую бутылку коньяка, особенно, когда это делает человек, который еще утром целовал щеку и говорил, что ты красивый. Когда тебя прогоняют, не выслушав, делают выводы и вешают на тебя ярлыки. Чимин сидит и считает. Но, к сожалению, не слоников или овечек. Их заменяют таблетки: круглые, белые, с разделительной полоской ровно посередине. Как же больно… разочарование, оно ломает, бьет по голове и издевается до потери сознания. Видеть его в ЕГО глазах — равно смерти. Чимин уже не дышит, он просто глотает воздух, в попытках не умереть раньше времени. Не ожидал, что так зацепит.

Он резким движением смахивает таблетки со стола, бросает мирно стоящую вазу в зеркало, бьет стулом об окно и с воем падает на колени. Чим бы упал на колени перед Юнги, если бы ему это нужно было. Но он ясно дал понять, что омега уничтожил всё, что было, всё, что не успело случиться. Он выдрал любовь из сердца, что только начинало любить, он растоптал и кинул в уличную лужу — чтобы утопилось то, что осталось.

Боль. Боль. Боль. Сколько можно? Как же надоело быть жертвой, не по своей воли терять всё, что дорого. Надоело подчинятся всему — оружию, грубым словам, презренному взгляду. Чимин красит глаза как можно ярче, одевает белую, почти прозрачную блузку, звонит Чонгуку, уточняет где искать Мина и, добравшись на такси, заходит в клуб в центре. Найти брюнета не затруднительно, он расположился в одной из боковых лож, но Чимин решает сначала набраться смелости, поэтому идет к бару. Лонг-Айленд стекает по горлу, смешивает в желудке все возможные алкогольные напитки. Чим вспоминает зачем пришел только после третьего стакана. Он отставляет пустой бокал в сторону, презрительно окидывает сальные взгляды альф, которые ищут жертву на ночь, идет к тому столику, где еще недавно видел Юнги. Он такой красивый — блестящие черные волосы переливаются в свете софитов, бледная кожа так и манит попробовать провести губами, а тонкие губы сводят с ума, даже когда оставляют легкие поцелуи на щеках.

Поставив себе за цель уйти или с ним, или никак — подходит ближе, но, кажется, прирос к полу. У Мина на коленях сидит парнишка, он играется с виноградом и Чим невольно вспоминает их свидание на карьере. Он кормит альфу с рук и заливисто смеется, Чим не слышит, но уверен, что его смех задорный. Парень рыжий, но не такой темный, как Чимин, и он тянется к розовым губам Юнги. Альфа отвлекается от мужчины, с которым говорит и переводит взгляд на омегу, что сидит на коленях, улыбается и приближает губы, чтобы почти накрыть своими.

Чимину плохо, всё, это последняя точка. А нет, Юнги смотрит прямо в глаза — вот она, точно последняя, Чим немного поспешил. Он выходит на улицу, не понимая почему его так шатает, то ли от коктейлей, то ли от увиденного. Шаги даются с трудом, хочется лечь прямо перед клубом, жаль, что так нельзя. Он идет по дороге, решая прогуляться, но сейчас скорей похож на зомби.

— Воу, воу, какой малыш, — он слышит крик из проезжающей машины, но не вникает. Когда кто-то хватает его за руку и разворачивает к себе, он бьет, пофигу куда, пофигу, что не попал. Альфа с запахом травы и мерзкой клубники прижимает к себе, не дает пошевелиться.

— Не брыкайся, Чимин-а, — омегу трясет от лишнего запаха, он вырывается и отталкивает мужчину, вопя что есть силы:

— К черту, к черту, ненавижу, — потек весь карандаш, но наплевать, — так быстро нашел замену? Только покрась ему волосы, у меня не такие, — предательские всхлипы не дают выглядеть сильным, — он пахнет как шлюха, — обида заставляет говорить не то, что думаешь на самом деле, но в такие моменты плевать. Не говорить же Чимину, что запашок то вполне ничего.

— Я вызову тебе такси. — Просто и жестоко. Без обещаний, без надежд, что не вернется в клуб к тому мальчику.

— Не приближайся ко мне, понял? Больше никогда не смей, — кажется, это смирение с тем, что никогда по-настоящему не был интересен.

— Я не целовал его, Чимин-а…

— Мне плевать, — а это безразличие. Тело успокоилось, оно больше не бушует, не требует прижаться к своему альфе. Сердце просто заткнулось, а может, это Чим его не слышит.

Такси едет мучительно долго, Чимин смотрит в окно и не разрешает себе думать. Он будет заниматься этим завтра, сегодня он еще немного побудет пустой куклой, которая боится собственной тени. Расплатившись, он идет к дому, с которым у него есть общее: он такой же одинокий, когда Юнги уходит, он так же нуждается в заботе и ласковых руках.