— Не смей открывать рот! — зарычал Юнги, сжимая чужую талию, оставляя на ней множество синяков и свои следы.
Несколько движений и лицо собственного тирана, отпечатанное под закрытыми веками, заставили его излиться на чужую поясницу. Мин поднялся и отряхнулся, параллельно застёгивая свою одежду.
— Собирайся, — холодно бросил наместник, — ты теперь со мной. Можешь сообщить своей семье. Ты должен пройти испытание перед тем, как я назначу тебя советником, дорогуша.
***
«Ким Чонгук родился на рассвете одного из ледяных февральских дней. В то утро ударили страшные холода, а повитуха всё приговаривала, что принц будет лютым, как сама зима, с вечной ледяной корочкой вокруг сердца и холодными руками. Королева только тяжело сглатывала, держа небольшой комочек на руках, и молила, чтобы слова так и остались словами, а у крохотного мальчишки было доброе сердце.»
Командиры ветвей армии королевства Ким смотрели на волевой профиль своего главнокомандующего, Его Величества Ким Чонгука. Он сидел на полностью обмундированном коне, величественная чёрная грива которого была заплетена, а косы сходились под поводьями, пристёгнутыми концами к кольцам удил. Тяжёлые латы опускались по бокам животного, прямо по расшитому золотыми нитями вальтрапу, а покрытие для головы было усыпано драгоценными камнями. Шлем короля был не менее красивым: позолота отблёскивала в свете утреннего солнца, а рубины и сапфиры переливались всеми возможными оттенками своих цветов. Своеобразная корона, сооружённая на шлеме, стала венцом творения кузнеца. Нефритовое кольцо, подаренное Намджуном, было скрыто под тяжёлыми перчатками, а плотная кольчуга просвечивалась в промежутках между латами, открывая взору мириады тонких переплетённых металлических стежков, призванных защищать тело от вражеских мечей и стрел. Глаза короля были подведены, а чёрный цвет подчёркивал серьёзность и уверенность их хозяина в своих действиях.
Пехота была выстроена в первых рядах войска, а заточенные стрелы ожидали своего часа. Первоклассные лучники стрелковой пехоты должны были начать наступление, а следом отступить вглубь, поднимаясь на природные возвышенности и накрывая навесом своих стрел задние ряды противников. Следом за ними стояла тяжёлая пехота, призванная закрыть собой лучников при отступлении и пробить бреши в обороне врага. На второй линии стояла средняя пехота, численность которой была наибольшей, она была выстроена в целях обороны. Острые копья легко ранили лошадей, а строй было сложно нарушить. Тяжёлая кавалерия знатных рыцарей была расставлена во флангах, чтобы пресечь любое окружение чужой армией, а также служила для нападения, но, поскольку амуниция была довольно тяжёлой, Чонгук распорядился оставить рыцарей на «десерт», чтобы конница прошлась по полю боя, пресекая любые попытки Хосока повернуть фортуну в свою сторону. Лёгкая кавалерия была поставлена в резерв, в ряды обороны короля. Чонгуку не нравилось бездействие, но он понимал, что охота на его жизнь не даст ему спокойно и ступить на поле боя, когда вражеские лучники натянут тетивы, а чужая пехота набросится с острыми двуручными эстоками.
Ким Чонгук окинул взглядом построенных в ровные квадраты воинов и поскакал на своём коне вперёд, чтобы поднять боевой дух своих подданных. Когда он оказался пред первыми рядами, на горизонте уже виднелись шеренги чужаков, что ожидали приказа Чон Хосока, а с их зубов капала кровь — они наверняка предвкушали, как будут лишать противников жизней. Чонгук гордо поднял голову, пустил коня тихим шагом вдоль первой линии и поднял руку, приказывая молчать.
— Сегодня мы должны защитить свои земли, — громко начал он. — Вражеская армия рушит и сжигает наши деревни, насилует и убивает наших женщин, забирает наших детей в рабство и унижает наше достоинство. Чон Хосок привёл своих демонов на наши земли. Он посмел, — громко крикнул Чонгук, — бросить вызов честному народу королевства Ким, и мы должны дать ему отпор, защитить свою родину и пресечь его поползновения в сторону трона нашего государства. Мы должны защитить нашу столицу, наше королевство и свои семьи!
Повсюду слышались одобрительные возгласы.
— Сегодня мы выгоним Дьявола с наших земель!
Волна криков прошлась по шеренгам, Чонгук видел задор в глазах своих людей, видел, что они были готовы умереть за идею, за то, чтобы защитить своё королевство.
Он заприметил три движущиеся в его сторону фигуры. Армия Чона стояла спокойно, а сам Хосок скакал к центру поля боя, видимо, для традиционных переговоров, которые часто позволяли правителям найти компромисс и не начинать битву. Чонгук был уверен, что без кровопролития сегодня не обойдётся, но побрезговать традицией не мог. Он кивнул двум своим приближённым рыцарям и пустил коня галопом к тому месту, где его ждал Хосок. Гнедой конь скакал изо всех сил, остальные не поспевали за ним. Своеобразный треугольник прибыл к Чону, и король Ким остановился, натянув поводья. Он видел тёмные, словно ночь, глаза Хосока, чувствовал опасность, которую излучал вражеский король. Тот смотрел, не моргая, его губы расплывались в гадкой ухмылке, и Чонгук тихо фыркнул, понимая, что перед ним настоящий демон.
— Ким Чонгук, — начал Хосок, — сдай позиции, и я пообещаю, что ты не сдохнешь в первые полчаса. Если сумеешь сбежать — беги, но мы оба знаем, что тебе эту войну не выиграть. Не обрекай своих воинов на верную смерть, — его громкий голос бил по ушным перепонкам, Чонгук сдерживался, чтобы не поморщиться и прекратить этот фарс. — Сдайся, малыш, ты не сможешь тягаться со мной.
Ким ухмыльнулся под стать Хосоку.
— Ты готов отказаться от такого боя? Боишься? — он склонил голову на бок.
— Не хочу убивать своих будущих подданных, я слышал, что твои люди верны, поэтому они пригодятся мне. А ты сейчас делаешь из них пушечное мясо, — глаза Чона потемнели ещё больше, а грозовая туча нависла над всем войском Кима, предупреждая, что пойти против Хосока — глупая идея.
— Тебе своих покорных псов не хватает? — не удержался и фыркнул Чонгук.
Чон тут же развернул своего коня, и, бросив испепеляющий взгляд, ускакал в обратную сторону. Его рыцари последовали за ним, а Чонгук тихо цокнул. Он не сдал бы позиции в любом случае, но терять своих людей действительно не хотелось.
Когда Чонгук вновь прискакал к первым линиям своих шеренг, он взглянул на лица, полные жажды крови, желания защитить свою родину, разорвать демонов Чона на куски.
— Когда последний пёс Чон Хосока ляжет от меча нашего королевства, только тогда мы сможем сказать, что защитили! Даже когда голова Чона будет снесена с плеч, даже тогда все его зверства не окупятся, но он не будет больше грозой всего континента.
Чонгук поднял свой меч и заметил, как враг стал приближаться.
— Ваше Величество, — позвал один из рыцарей.
Ким поспешил ускакать, а командующие подразделениями стрелковой пехоты приказали натянуть тетиву. Чонгуку было сложно оставлять своих людей, в своей броне он был практически неуязвим, но рисковать нельзя было. Он поспешил в укрытие.
Когда первые вражеские стрелы нависли над войском, командующие отдали приказы защищаться, щиты, выстроенные над головами, должны были отбить атаку, а собственные лучники — продолжать разить цели противника. Люди то и дело падали, стрелы сражали первые ряды. Когда вражеские линии приблизились ещё ближе, тяжёлая пехота вышла на первый план, а лучники поспешили отступить, чтобы продолжить своё дело на возвышенностях. Земля загремела, когда тяжёлые мечи скрестились, а лязг металла пронёсся волной.
— Защищать фланги! — раздался приказ одного из командующих ветвями.
Видимо, стратегией Чона было окружение вражеской армии, создание эдакого котлована. Чонгук понял, что не прогадал, когда поставил тяжёлую конницу на фланги.
Когда средняя пехота вступила в бой, копья подкосили волну рыцарей Чона. Но длилось это недолго, а рыцари ловко и легко сносили головы пеших воинов. Чонгук видел, как сильно он проигрывал в численности, но надеялся на осуществление того, что он задумал. Когда чужая тяжёлая кавалерия подошла к флангам, доморощенные, толстые рыцари Кима не ожидали такого напора, а потому конница стала отступать, проходясь по своим же людям. Командиры приказывали не снимать оборону, но, кажется, знать беспокоилась о своих жизнях больше. Чонгук тут же вывел из резерва лёгкую конницу. Когда доложили, что средняя пехота окружена, а фланги потерпели крах, Чонгук лишь тихо молвил: — Как же жаль, что тебя нет рядом со мной, Чимин.
