— У меня не было семьи. Но, если ты о моём покойном отце и братьях… — Хосок потёр подбородок, подбирая слова. — Я лишил их жизней с наступлением совершеннолетия, а мать умерла без моей помощи. Они не были моей семьёй, они заслужили это.

— Как ты можешь говорить о том, что кто-то заслужил умереть? — воскликнул Мин, пытаясь вырвать свою руку, но Хосок лишь притянул к себе, переворачивая обнажённого наместника на спину, навис сверху, заглядывая в его грозные, злые глаза.

— Ты почувствовал то, как смерть забрала живое существо. Соа умерла на твоих руках, и ты никогда не поверишь, что приказ отдал не я, — прошептал Хосок, оставляя лёгкие поцелуи на щеках.

— Не ты? — выдохнул Мин. Небольшая искра засветила ярче ночи, и Юнги любопытно уставился на то, как Хосок слез с него, поворачиваясь спиной.

— Ты же чувствуешь связь между нами? Чувствуешь это? Ты должен понять, что я не вру.

— Слишком громкие слова, Ваше Величество, — фыркнул Юнги, но не смог побороть в себе желание обнять короля со спины. Он прижался грудью к его скрытой тканью коже, зарываясь носом в волосы на затылке. Хотел стукнуть себя хорошенько, чтобы выбить из головы эту дурь и не слушать Чона, но мог только прижиматься сильней.

— Когда мне доложили, что ты поплёлся в подземелье, я примчался туда. Я действительно приказал запереть Соа на несколько дней, хотел, чтобы она одумалась. Я подобрал её подростком, она была дочерью одной из столичных проституток. Дал ей воспитание и позвал в свою постель, а потом появился ты. Стражники, охранявшие вход в темницу были убиты, в живых остался лишь ты, обнимающий её убитое тело. Лекарь сказал, что она потеряла слишком много крови.

— Что насчёт слуги? Мальчик сказал мне, что Соа в подземелье, а потом сказал, что ты приказал мне возвращаться в покои, — не понимающе проговорил Юнги, кусая губы, не переставая щекотать носом чувствительную кожу на шее короля.

— Я не слышал об этом, но, видимо, кто-то решил сыграть против нас по-крупному, — хмыкнул Хосок, держа свои руки на коленях.

— Но кому выгодна её смерть? Только, — Юнги запнулся, тут же цепляясь пальчиками за ворот рубашки Хосока, побуждая его повернуться к себе, — что, если это всё было задумано для того, чтобы сделать виновным меня? Выжил только я…

— Остановись, — Хосок цокнул, — в этом королевстве суд подчиняется мне, а любые поползновения против меня и моей воли караются мной же.

— И чего стоит король, скрывающий преступника? — Юнги вопросительно поднял брови. — Люди Кима…

— Ты намекаешь на то, что это первые шаги к моему свержению? — зарычал король, тут же хватая Юнги за шею, но в миг разжал пальцы, смягчая выражение лица.

Мин ухватился за горло и попытался отползти, но Хосок перехватил его руки, не позволяя ему совершить задуманное. Он прикрыл глаза и резко выдохнул.

— Прости, — выдавил из себя, смотря на то, как замешательство отразилось на красивом лице наместника. — Не отворачивайся от меня, я не могу сдерживаться, хочу задушить тебя, но обнять хочу сильнее, — едва слышно пробормотал король, а щёки его покраснели, из-за чего Мин немного неловко рассмеялся.

— Что с тобой? Я не узнаю тебя, — рассеянно ответил Юнги, но не оттолкнул, даже сам подвинулся ближе, игнорируя тоненький голосок, пищащий, что так нельзя, что это неправильно. Голос метки был сильнее, и Юнги соврал бы, если бы сказал, что не чувствовал эту связь.

— Лекарь сказал, что ты пережил потрясение, поэтому я должен быть мягок с тобой, а я больше и не хочу делать тебе больно.

Без своей напускной строгости и холодности король выглядел сущим ребёнком, и Мин невольно ухмыльнулся тому, что, видимо, ему было суждено увидеть настоящего Хосока за всеми этими чётко выстроенными стенами и барьерами. Он окончательно запутался. Такой неоднозначный, непонятный и противоречивый человек пугал его, но метка говорила, что ему нужно довериться, что он не сделает больно, что он никогда не соврёт.

— Но ты жестокий! — воскликнул Юнги, заставив Хосока раздражённо отпустить руки наместника и отвернуться от него. — Ну вот, ты только что попросил не отворачиваться от тебя, а теперь сам отвернулся.

— Мин Юнги, — зашипел король, — закрой рот, — он резко пододвинулся к Мину и улёгся на постель, заставляя наместника лечь рядом и уткнуться носом в свои ключицы. — Спи, ты же потрясение пережил, а ведешь себя совершенно обычно: язвишь и противно мяукаешь.

— Но сейчас только обед!

Юнги обиженно царапнул ногтями тоненькую кожу на ключице и неловко попытался стянуть с него рубашку, оставляя ниже шеи лиловый след. Хотелось и пнуть короля, и прижать его к себе. Хотелось закрыться, но кому мы будем врать? Никаких замков не было изначально, а Юнги не сможет игнорировать своего истинного.

— Котёнок?

— Я сплю, — буркнул Юнги.

— Ты — моя единственная семья.

И в одном Мин был прав: слухи уже поползли, а кто, как не проклятый принц, подходит на роль убийцы главной фаворитки короля?

***

— Ты до сих пор слишком юн, а я — слишком влюблён в другого, Тэхён. В другого.

Чонгук стоял на коленях, наблюдая за тем, как сладкая патока ни с чем не сравнимой боли растеклась по венам мальчишки, мелькая в его медовых глазах, заставляя его замереть и не дышать.

— Но как ты выжил после казни слуг, которых я прислал? Принц Юнги спас только одного человека, — пробормотал Чонгук.

— О чём вы говорите? — растерянно просил Тэхён, пытаясь скрыть то, насколько сильно слова его задели.

Что-то внутри перевернулось, несколько раз взвыло и подозрительно затихло. Ему хотелось посмотреть на метку, что проявилась на его плече, но он не мог оторвать взгляда от чёрных, мутных глаз короля, наслаждаясь его пристальным взглядом, что завораживал, сводил с ума, заставлял умолять не прекращать смотреть. Лишь бы он сидел так на коленях и гладил волосы, утешая и успокаивая израненное сердце.

— Слуги, которых я прислал в замок Чона были казнены, — пояснил Чонгук.

— Чонин! — воскликнул Тэхён, прижимая ладошку ко рту. Его глаза подозрительно увлажнились, и он ухватился за руку короля. — Кого спас принц Юнги?

— Не важно, того мальчика убили, выкололи глаза, прислали как предупреждение моему покойному брату, — хмыкнул король.

— Ваше Величество, не дайте Пак Чимину умереть, — прохрипел Тэхён, стирая слёзы, что тут же появились в уголках глаз.

— При чём здесь Чимин? — не понимающе спросил Чонгук.

— Он тоже отнёсся ко мне хорошо, — всхлипнул мальчик, тут же опуская взгляд вниз. — Все, кто относятся ко мне хорошо — умирают.

— Успокойся, — Чонгук поднялся на ноги и взял Тэхёна за руку. — Всё будет в порядке.

***

Чонгук делал вид, что занят чтением манускрипта и незаметно смотрел на то, как неловко мальчишка переминался с ноги на ногу. Яркий дневной свет освещал тронный зал, переливался и играл с чёрными волосами Тэхёна, который никак не мог успокоиться. Чонгук и сам не знал, зачем потащил мальчика за собой, но что-то внутри вопило о том, что если оставить его одного ещё хоть разок, то он исчезнет уже насовсем, растворится, словно иллюзия, навеянная чарами. И Тэхён покорно следовал, едва заметно дрожал и не совсем понимал, чего от него ожидают. Когда в тот самый зал вошёл Пак Чимин, король едва заметно приосанился и закинул ногу на ногу, тут же отдавая свиток стоящему рядом слуге. Растерянность и непонимание отражались на лице Чимина, его янтарные глаза бегали по Тэхёну, пытаясь понять, не мираж ли это. Он осторожно подошёл к королю, а потом учтиво поклонился.

— Как думаешь, — громко начал король, от чего оба парня дёрнулись, — долго бы ты смог скрывать от меня моего истинного?

— Чонгук, — прошептал Пак, зарываясь ладонями в волосы, нешуточный испуг отразился на его прекрасном лице, — ты вспомнил его? Я хотел лишь уберечь тебя.

— Я думал, что это ты, что тебя я душил, что из-за тебя моё сердце болело, а ты мне только врал! — воскликнул король, хватаясь за подлокотник.

— В прошлый раз ты чуть не убил его, так зачем же он тебе теперь? Для этого у тебя есть я, оставь его в покое, — прошептал Чимин, глядя на то, как Тэхён едва заметно грустно улыбнулся.