— На практике? — удивилась девочка. Задумалась, её даже передёрнуло. — Нет, что-то не хочется. Знаете, наставник, когда хочет, может быть очень убедителен. Он мне про статистику не рассказывал, он со мной воспоминаниями делился о тех, кто пошёл по этой дороге и… не дошёл.

— Вот оно как… Что ж… А вот я в своё время попробовал…

— Да?

— И понял, что не справляюсь.

— Простите, директор?..

— Был у меня друг, с которым мы начинали одни исследования, но потом произошла одна трагедия, из-за которой мои чувства пошли вразнос. Занятия тёмной магией стали для меня категорически противопоказаны. Чтобы избежать соблазна, я даже изучение теории забросил. Вот так-вот.

— О… — Гермиона даже растерялась. Заметила, что директор, несмотря на внешнюю рассеянность и задумчивость, продолжает за ней внимательно наблюдать. Чего он хочет? Врёт? Очень вряд ли. Он знает, что она умеет защищать разум, а тут уже и до менталистики недалеко, а потому прямую ложь она может не почувствовать, а может и почувствовать. Да и незачем директору врать в таких вещах, можно ведь вообще ничего не говорить, но он сам начал разговор и, судя по всему, именно к этому весь разговор и подводил. Осторожно, аккуратно, но именно к этому моменту. Но зачем? Нужно будет потом ещё раз внимательно в памяти прокрутить весь разговор.

Директор, судя по всему, правильно понял растерянность девочки.

— Гадаешь, для его я это сказал? Мне нужна твоя помощь именно как мастера проклятий и ученицы господина Мишина. Как видишь, в плане тёмной магии, по крайней мере в теории, ты уже сейчас знаешь больше меня. Дело в том, что я светлый маг, со всем вытекающим из этого…

— Признаться, — нахмурилась девочка, — я плохо представляю до конца, что такое светлая магия. Только общую теорию как-то прочитала и мало что поняла… Наставник говорил, что дело из-за того, что я логик, а в светлой магии требуется фантазия, широта мыслей.

— Именно. Но сейчас это неважно. Давай вернёмся к тому, с чего начали разговор — к шраму.

— Гм… Хорошо, директор. — Гермиона прикрыла глаза, вспоминая, и начала описывать всё, что узнала.

Директор, по мере рассказа, мрачнел всё больше и больше. Вздохнул.

— Значит, я тогда не ошибся.

— Тогда?

— Когда осматривал Гарри в разрушенном доме. Ума не приложу, откуда Лили могла раздобыть описание настолько тёмного ритуала…

— Из библиотеки Поттеров?

Дамблдор покачал головой.

— Отец Джеймса, дед Гарри, лишил сына права наследовать титул лорда и отрезал его от манора, а значит и от библиотеки. Подсказать ритуал мог только один человек… Хотя его тоже изгнали из дома, но доступ к библиотеке рода он мог иметь…

— Я не понимаю…

— Боюсь, что мама Гарри, ради спасения сына, прибегла к силам, которые лучше не трогать, — вздохнул директор.

— О… Подождите… Вы же были первым, кто осматривал Гарри? — от пришедшей в голову догадки девочка даже вскочила. — Вы именно поэтому спрятали Гарри от всего магического мира? Именно поэтому сочинили эту глупую историю про материнскую любовь, которая его защитила?

— Ну не такую уж и глупую, — кажется, Дамблдор даже обиделся. — Все в неё поверили. К тому же я не так уж и не прав. Любовь к сыну заставила Лили прибегнуть к чему-то очень и очень тёмному. Но ты права. Если бы Гарри осмотрел колдомедик, он тут же обнаружил бы следы тёмного ритуала и пришёл бы к тому же выводу, что и я. Единственное, что я мог сделать в память о Лили и Джеймсе — это сохранить их доброе имя.

— Но вы всё равно не должны были так обходиться с Гарри! Вы знаете, что родственники не любят его?

— Догадываюсь. Но больше никому я Гарри отдать не мог. В магическом мире его неизбежно обследовали бы, после чего Лили Поттер сразу превратилась бы из героини в преступника… Что стало бы с самим Гарри тогда, даже трудно представить. Спрятать его в магловском мире был единственный шанс сохранить тайну. И все эти года я боялся, что ошибся, что из-за отсутствия знаний что-то проглядел, что напрасно обрёк мальчика на эти годы жизни у нелюбимых родственников. И беда была ещё в том, что я не знал ни одного специалиста по тёмной магии, которому бы доверял безоговорочно, к которому мог бы обратиться за консультацией.

— Вообще-то…

— Да?

— Понимаете, что меня смущает… Такие ритуалы после исполнения постепенно сходят на нет… След от него спустя десять лет… Я о таком нигде не читала. А Гарри говорил, что в последнее время шрам у него даже болеть начал.

— Да. Именно это меня и смущает. Я наделся, что к моменту, когда мальчик пойдёт в Хогвартс, следов тёмного ритуала на нём уже не останется. А сейчас мне приходится прикладывать определённые усилия, чтобы его не осмотрел какой-нибудь посторонний врач… Мадам Помфри же я доверяю.

— Но так не бывает! Никакой ритуал не сохраняет следы столько времени после исполнения задуманного.

— Потому я и хотел услышать твоё мнение. Мне приходит в голову мысль, что защита поддерживается кровной роднёй. Когда Гарри живёт у сестры Лили, ритуал черпает силу.

— Забрать Гарри у них?

— И кому его отдать? В магический мир ему нельзя, а в магловском других родственников у него нет. И потом, разве плохо, что у мальчика появилась такая мощная защита, пусть даже в результате тёмного ритуала? Исправить всё равно ничего нельзя, но он защищён.

— Ваши слова могут быть правдой, но я таких ритуалов не знаю. Но я и не специалист по ним… — с силой потёрла лоб Гермиона. — Если бы был жив мой наставник, он бы разобрался с этим, уверена.

— Да? Жаль, что я услышал о твоём наставнике только когда было уже поздно.

— Знаете… Я думаю, надо сказать Гарри.

— Сказать, что? Что его мама, ради его спасения принесла в жертву человека в каком-то тёмном ритуале?

— Э-э… это было бы честно.

— Хорошо.

— Мы не имеем право… что?

— Я говорю — хорошо. Можешь рассказать, если хочешь.

— И вы не будете возражать? — недоверчиво спросила Гермиона. — После того, как столько времени хранили эту тайну?

— Видишь ли… я думаю, что мой опыт сейчас играет против меня. Любое решение может быть, как хорошим, так и ошибочным. Гарри же считает тебя другом. К тому же я сумел убедиться в твоём уме, потому решил целиком довериться твоему мнению. Вот и решил доверить решение тебе. Как скажешь, так и будет.

— А… — девочка встала. — Так я могу рассказать?

— Конечно. — Директор улыбнулся и мягким жестом показал на дверь.

Гермиона неуверенно прошла к ней, обернулась, потопталась на месте… И стала спускаться по лестнице. Остановившись перед горгульей, ещё немного задержалась, сомневаясь, после чего… решительно развернулась и вернулась в кабинет.

— Хорошо, вы выиграли, — буркнула она.

— Прости?

— Вы выиграли. Ну не могу я такое рассказать Гарри! Как представлю, что рассказываю ему это… Пусть его мама для него останется героиней.

Мрачная Гермиона не заметила победного блеска в глазах Дамблдора.

— Ещё чаю?

— Нет, спасибо… Пойду я, пожалуй… — У двери она остановилась. — Не может след от ритуала сохраняться столько времени, и я не верю в кровную подпитку, слишком всё сложно, к тому же, это бы означало, что ритуал ещё не завершён и продолжается. Уверена, что что-то я просмотрела!

— Девочка моя, ты не поверишь, как я буду рад, если ты окажешься права.

— Я уверена, что права… Господин директор, а кто тот человек? Ну, который мог дать описание ритуала маглорожденной? Вы говорили, что к библиотеке Поттеров мама Гарри не имела доступа?

— Сириус Блэк.

— Спасибо… Да… Господин директор, вы ведь специально ждали, когда я заинтересуюсь шрамом героя и посмотрю на него? Он не мог меня не заинтересовать, а обо мне вы, судя по всему, собрали все возможные сведения. Я ведь права?

— Я рад, что не ошибся в тебе, девочка.

— Но почему вы не могли просто обратиться ко мне с просьбой? Зачем были нужны такие сложности?

— О! В этом случае у тебя не было бы повода сохранять в тайне полученную информацию.