Даша хихикнула и тут же смущенно покосилась на Вика. Понятно, что Мир мог его поддевать на правах друга, но посчитает ли вампир уместным её смех? Но тот, похоже, ничуть не обиделся.

– В отличие от некоторых, у меня нет потребности догонять девушек, – мстительно прошипел он. – Они от меня просто не убегают.

– В обморок падают, – серьезно кивнул Мир, пропустив шпильку мимо ушей.

Он забрал из рук вампира фляжку,  несколько раз взболтнул её, оценивая остаток выпивки, и залпом допил.

Даша впервые ощутила легкий укол зависти. То отношение друг к другу, которое она видела в компании Мира и Вика, казалось ей идеальным образцом человеческой дружбы, и не обязательно мужской. Насколько сложно пронести эту дружбу через года, чтобы, будучи почти на пенсии, продолжать подкалывать друг друга и распивать вместе коньяк из фляги? В том, что вампиру далеко за двадцать и даже тридцать лет, Даша не сомневалась – глаза у Вика были какими-то усталыми, будто у старика, познавшего мудрость веков. Да и черт их знает, вампиров этих, кто сказал, что Вику действительно не может быть больше сотни лет?

– Вик, а вампиры долго живут?

Он неопределенно пожал плечами.

– Как повезет. От старости еще никто не умирал, я так скажу.

Даша задумалась.

– А ты родился вампиром? – задала она очередной вопрос.

– Не-ет, я обращенный, как и все, – покачал головой мужчина. – Видишь ли, у нас нет возможности продолжать род. Не продолжается. Поэтому если вампир или вампиры хотят создать семью, то берут к себе обычного человеческого ребенка и обращают его в вампира.

Девушка нахмурилась.

– Разве это не нарушение прав человека? То есть, я хочу сказать, что ребенок не может решать, хочет он быть вампиром или нет. Даже если объяснить ему все преимущества и недостатки, он не поймет этого в полной мере.

Вик тяжело вздохнул и покачал головой.

– Видишь ли, всегда есть умирающие дети, – пояснил он. – Или дети из приютов. Часто случается так, что вампиры берут к себе ребенка, который умирал от неизлечимой болезни, но у которого остались родители. Тогда они обычно живут одной огромной семьей. Но это скорее исключение из правил. Гораздо чаще мы берем детей из приютов и даем им семью.

– Просто санитары города какие-то, – хмыкнул Мир.

Вик не обиделся. Он хитро подмигнул Даше.

– А из девиц, желающих сохранить вечную молодость, целая очередь. Правда, мы несем ответственность перед общиной за тех, кого обратили, поэтому кого попало к себе не тянем.

– Общиной? А много таких общин?

Даша припомнила, что Вик уже вскользь упоминал об общине.

– Имеешь в виду вампирьих? Одна в каждом областном центре. Но это не клановое разделение, а сугубо территориальное. В принципе, мы все работаем сообща, у нас нет разногласий.

– А не вампирьих?

Мужчина призадумался и почесал пальцем подбородок.

– Знаю только об общеизвестных, – признался он. – Если хочешь знать реальную обстановку, тебе лучше Мир расскажет, он у нас Видящий.

– Наблюдатель, – поправил Мир. – Но я не собираюсь тебе ничего рассказывать. То, что вампир себя не контролирует и скалит зубы направо и налево, не должно ломать твое восприятие жизни. Хорошо бы, чтобы ты забыла о том, что увидела в этой квартире, так жить проще будет. Вик, намек понял?

Даша перевела вопросительный взгляд на вампира. Тот скривился.

– Не думаю, что я вправе подчищать девочке память, Мир, – покачал головой нелюдь. – Она – мой ключ к делу.

– Ты не имеешь права её использовать ни по законам общины, ни по законам страны, – поморщился Мир. – То, что я закрываю на это глаза, – заслуга только нашей с тобой дружбы.

Даша напряглась. Она слабо представляла, как вампир может «подчистить память», но перспектива потерять часть воспоминаний, пусть даже не самых приятных, её не прельщала. Лучшие жить со стремной хренью в голове, чем в спокойном неведении. На всякий случай девушка вжалась в спинку дивана и всем своим видом постаралась дать понять, что её здесь нет. Первым порывом было просто отодвинуться от Вика, но Даша быстро напомнила себе, что придвигаться к Миру в данной ситуации тоже не вариант – это ведь он был инициатором разговора о зачистке.

– У тебя есть всё, что тебе нужно, – продолжил тем временем мужчина. – Она дала тебе наводку, вот и тряси высшие чины. А она не может быть частью твоего расследования.

– Ты думаешь, прокурора так легко встряхнуть? – огрызнулся Вик. – Я тоже на кое-что в твоей жизни закрываю глаза, если ты не забыл. И пусть не как вампир, но как полицейский.

Даша кожей ощущала, как подобрался при последней фразе Мир. Мужчина выглядел злым, Вик явно задел его за живое.

– Вообще-то я здесь! – напомнила о себе девушка.

К черту осторожность. Даже если она обзаведется новым набором неприятностей, это всё равно будет лучше, чем если они сами решат всё за нее. Эти неприятности хотя бы будут последствием её собственных решений.

– Давайте обсудим всё как цивилизованные… Особи.

Девушка встала с дивана и обошла кофейный столик. Ноги ощущались ватными, но Даше показалось, что шла она по достаточно ровной траектории. По крайней мере, ничего не сбила и не уронила, уже хорошо.

Она села в кресло и, чуть подумав, забралась в него с ногами.

– Я бы настоятельно не рекомендовала стирать мне память, – продолжила девушка уверенным тоном, будто у нее действительно были в запасе доводы, почему так делать не стоит. – Более того, я достаточно взрослый человек, чтобы помочь в расследовании. Нельзя списывать меня со счетов, потому что мне нет восемнадцати. Точно так вы бы могли уже перебраться в дом престарелых и начать голосовать на выборах за три пакета гречки и полмешка сахара. К тому же, до моего совершеннолетия осталось не так много времени.

Она кашлянула в кулак. Стало неловко – Мир и Вик смотрели на нее так, как будто она сморозила какую-то ерунду, но Даша никак не могла понять, что именно глупого сказала.

– Примерно так я и сказал, – осторожно заметил вампир.

Даша кивнула и задумалась.

Она не могла точно оценить, насколько бурную деятельность по делу её родителей затеял Вик, но только сейчас она осознала, чем ей грозит их заключение под стражу. Это заметно испортило ей настроение, но девушка не была уверена, что имеет право говорить о таком. Это было как-то по-детски, а Мир и без того считает её неполноценным членом общества.

– Я подумал, что прелесть могла бы пожить у тебя, – неожиданно обратился к Миру вампир. – У тебя две комнаты, и тебе нужно развивать чувство ответственности в себе. Вот и позаботишься о ребенке.

От неожиданности Даша едва не выронила чашку, которую продолжала держать в руках. Она даже не возмутилась насчет того, что вампир продолжал называть её прелестью.

– Ты рехнулся? – прищурился Мир. – Совсем страх потерял?

– Я ищу максимально выгодный для всех троих вариант, – огрызнулся Вик. – Девочке нельзя возвращаться домой, если родители поймут, что она кому-то разболтала об их деятельности, ей хана.

Мир дернул плечами и покачал головой.

– Для этого есть специально отведенные места.

– Это если я смогу так быстро доказать, что Василевские причастны к делу порнографии с мертвыми девушками, – покачал головой вампир. – Это дело не одного дня, иначе их бы уже посадили, ты ведь понимаешь.

Даша попыталась сглотнуть вставший в горле ком. Вампир настолько проникновенно обрисовал происходящее с ней и вероятное будущее, что девушке хотелось разрыдаться от жалости к самой себе. Попасть в детский дом даже на какой-то месяц ей не хотелось.

– К тому же, – продолжил Вик. – Ты, конечно, рос в кругу семьи. А я знаю, что значит детский дом! У тебя точно хватит совести её туда отправить?

Даша шмыгнула носом, но тут же притихла, наткнувшись на свирепый взгляд Мира. Он же не подумал, что она хочет его разжалобить? Нет, ей просто жаль саму себя.

– Сам подумай, она нежный тепличный цветочек, – закатил глаза вампир. – Её либо изнасилуют в первый же вечер, либо изобьют. И это будет на твоей совести!