Она перестала отвечать на мои сообщения как раз в то время, когда в клинике готовилась подмена. Я отслеживал Кэрри по базам данных. Пока что она не перешла в класс доноров… но хватит ли нам времени?..
*
Старик Сехир меня обрадовал. Вот уж кто не прочь слить ценную информацию и принять участие в рискованном дельце. Сам он был на хорошем счету в министерстве, практически вне подозрений… зато успел многого навидаться за годы в этой проклятой системе. И его лучших учеников с прекрасными разработками Уэсли успел обломать – вот и мотив отомстить.
Мы тайно встретились в подпольной лаборатории через неделю после того, как Заганоса З. перевели в Гринвич.
Коттедж, замаскированный под обычный загородный дом, я оценил. Прекрасная маскировка. В нашей стране частную собственность уважают, и если владелец не досаждает соседям шумом и вовремя платит налоги, им годами никто не будет интересоваться. Внутри всё было оборудовано по последнему слову науки и техники. Я даже присвистнул от восторга.
- Если вы нелегально такое рабочее место обустроили, представляю себе, что будет, дай вам свободу действий и все ресурсы.
Доктор Сехир покачал головой.
- Это место я содержу вместе с еще несколькими другими учеными,… понимаете, мистер Райтхен, в медицине мы во многом зависим от множества людей… даже от того, как к работе в отделении относится младший персонал. А медсестры и помощницы медсестер часто не выдерживают работу с донорами. Выгорают. Начинают ненавидеть этих ребят или наоборот, жалеть их. Заменить же младший и средний персонал помощниками-донорами или автоматами на сто процентов невозможно. Вот вам и еще одно доказательство того, что донорство себя исчерпало.
Мы стояли у окна. Я достал сигареты и зажигалку.
- Не возражаете, если я закурю?
- Нисколько. Дадите и мне прикурить?
- Окей, - я щелкнул зажигалкой. – Кстати, как вам копия господина министра? Я со своей стороны сделал всё, чтобы парень мог играть роль и вжился в нее.
Сехир глубоко затянулся сигаретой.
- Заганос когда-то уже у меня работал. Сначала на практике от колледжа Святой Марии, потом, через пару лет, помощником. Тогда я представить себе не мог, что он будет замешан в таком деле,… вы говорите, он сможет стать политиком, и я вам верю, вы слов на ветер не бросаете, мистер Райтхен. Но все равно не могу отделаться от первых впечатлений. Я-то помню ранимого и тонко чувствующего мальчика, одаренного, творческого… как, впрочем, многие из выпускников Хейлшема.
Я засмеялся.
- Этот-то «ранимый»? Да этот звереныш готов идти по трупам, в точности как его оригинал. Ну, разве что, цели у него благороднее. Для своих собратьев-доноров старается.
- Поверьте мне, мистер Райтхен, революционеры часто вырастают именно из тонких, нежных и ранимых юношей… с обостренным чувством справедливости. Цель и средства, вечный вопрос, кстати. Мы с вами решили, что наши цели оправдывают то, что мы задумали. Время покажет.
*
Мне отчаянно не хватало времени,… казалось, я пытался подтянуть все хвосты в последний момент. Даже Энди я звонил не каждый день, и он обижался, что мама опять уехала и о нем забыла, а вот теперь и я пропадаю на целые недели. Я обещал: потерпи, еще немного, и твое мнение будет тоже учитываться в суде, и вот тогда я обязательно заберу тебя к себе. Слабое оправдание! Ребенку трудно осознать, насколько все сложно, ему просто нужен родной человек рядом.
…Сообщение из Гринвича пришло ночью. Всего два слова: «всё готово».
Мы это сделали!
Но успех давно задуманного дела еще не приближал меня к Кэрри. Я не мог ее забыть, а она продолжала сбрасывать мои вызовы. Вполне вероятно, она и адрес моей электронной почты занесла в черный список.
Время тянулось ужасающе медленно.
Я жил в страхе, что всё может сорваться… однако ничего не происходило. В желтой прессе публиковали ехидные статейки об омолодившемся министре, а тот работал, как ни в чем не бывало, не обращая внимания на шум вокруг своей персоны.
И уже через пару месяцев я получил сообщение по зашифрованному каналу:
«Сообщите мистеру Лоу, что он может открыто представить свой проект. Я одобрю».
Мы были уже у цели.
Но я не чувствовал ничего, кроме изнуряющей усталости. Как будто всё, к чему я шел, используя все законные и незаконные методы, манипулируя, переступая через чужие жизни – всё было неважно. Я по-прежнему оставался одинок.
Общее благо. Благо всего мира. Какие же это абстрактные понятия…
*
…Кэрри позвонила в ноябре, как раз через два месяца после того, как доноры получили те же права, что и у обычных людей.
Она плакала в трубку, сбивчиво шептала:
- Ник… наверно, я зря тебе звоню… может, у тебя уже есть другая… я не решалась, до сих пор не верила… но теперь… теперь я такой же человек, как все! У меня есть будущее. Прости, что я тогда пропала… я не хотела, чтобы ты рисковал из-за меня, чтобы привязался ко мне и боялся потерять, если я стану донором и завершу… я всегда тебя любила…
- Где ты сейчас? – спросил я. – Я приеду, мы должны увидеться!
- В Илфорде. Мне предложили поработать там медсестрой в одной клинике, пока что временно, а потом видно будет.
Илфорд. Не так уж далеко. Хотя к Кэрри я готов был приехать хоть на край света.
========== Глава 51. Заганос З. ==========
Со времени реформы прошло три года. Еще немного, и будет четыре года с тех пор, как я занял место своего оригинала.
Мне уже почти перестали сниться кошмары. Ведь я пошел на эту сделку не только ради себя.
Как министр, я интересовался судьбами бывших воспитанников донорских интернатов. В первый год мне хотелось что-нибудь разбить вдребезги от злости! Несколько человек не выдержали шока из-за таких перемен в жизни и, посчитав свое существование бессмысленным, покончили с собой. Были и те, для кого свобода стала равна отсутствию прежних запретов, и, попробовав вкус алкоголя, они быстро спивались, коротая время в компаниях, сложившихся со старых времен. Только деятельность Лиги Помощи удерживала их от того, чтобы окончательно скатиться на самое дно.
И ради этого я пошел на такой риск?!
Кто бы только знал, чего мне стоило спасать тех доноров, которые еще воспитывались в интернатах… да, преимущества новой технологии признали все, это было революционное решение, которое с восторгом встречал «средний класс» - да только выращивание и воспитание клонов было уже оплачено их оригиналами. И эти немалые деньги следовало компенсировать, причем бюджет министерства позволял только мизерный процент возмещения. Я тайно, через посредников, вкладывал личные средства в игру на бирже, хотя это значило ту же зависимость от Райтхена и его готовности меня поддерживать, сводить с нужными людьми и подсказывать, какие вложения дадут значительные суммы. Пару раз я воспользовался средствами, которые входили в долю жены – страшно представить, что было бы, если бы Изабелла захотела со мной развестись и получить свою часть состояния до того, как я получу деньги от сделок. А если бы она заболела, и деньги понадобились на лечение? Да семья Хантер меня бы съела, не разбираясь, почему я «съехал с катушек». Слава небу, обошлось. Но все эти финансовые игры, переводы денег на подставные счета, легализации и компенсации выжимали из меня все соки. Мой оригинал умел плавать в мутной воде биржевых игр ради своей личной выгоды, а я в этом от него отличаюсь. Другое воспитание! И что, я так ломал себя, чтобы люди настолько бездарно распоряжались собой?!
Но начинался второй год, и я узнал, что парни и девушки из «элитных» интернатов понемногу стали устраивать свою жизнь. Кое-кто не решился далеко отходить от знакомого пути, оставаясь в клиниках в качестве младшего или среднего медицинского персонала или продолжая образование. Бывших помощников, кстати, на учебу и работу в медицине принимали охотно, учитывая их дисциплинированность и то, что они были не брезгливы и иллюзий о профессии не питали. Они уже знали, что такое ночные смены и капризные пациенты, и понимали, насколько отличается спасение жизни в кино и в реальности.
