Даже пусть я ездила на встречи будущего комитета по делам адаптации доноров, у нас оставалось время, чтобы пойти в кино или театр, как обычные молодые люди нашего возраста. И я смотрела на людей, проходивших мимо… теперь мы – такие же.
Мы с Томми оказались одной из первых пар бывших доноров, кто решил пожениться. И внимание общественности было уже неизбежным. Даже страшновато становилось. Столько лет мы никому не были нужны, существовали сами по себе – и тут вдруг для нас организовывали церемонию и свадебный обед, репортаж о празднике должен был попасть в сеть и на первые страницы журналов.
- Миссис Лири говорила, сам министр здравоохранения явится нас поздравить! – Томми ходил туда-сюда по нашей квартире, поправляя безделушки на полках. – Мне кажется, я вот-вот сквозь землю провалюсь.
- Не волнуйся, - я подошла к нему со спины, обнимая. – Всё будет хорошо. Мы вместе, нас никто больше не разлучит, а остальное неважно.
Он глубоко вздохнул.
- Ты так спокойна, Кэт. Будто заранее знала, что так будет.
Я тихо засмеялась.
- Да ладно тебе. Просто мечтала. Ну, и без женской интуиции не обошлось.
Томми прижался ко мне и прошептал:
- А всё же это так странно… когда мы с Кэрри были в клинике и смотрели выступление министра, нам обоим показалось, что он очень похож на Заганоса. Думаешь, мистер Уэсли мог бы быть его оригиналом?
- Вероятно… - спокойно ответила я. – Если уж мы все скопированы с кого-то, почему бы и нет. Ты ведь помнишь ту женщину из офиса, похожую на Рут?
- Конечно! Они тоже были очень похожи. Жесты, походка… так жаль, что Рут до этих дней не дожила.
- Жаль, - согласилась я. – Она бы точно исполнила свою мечту.
*
Даже в самые счастливые минуты, когда нас поздравляли друзья, мы не могли не помнить о тех, кто завершил, не дождавшись свободы. О ком-то на память остались только пара старых фотографий, а о большинстве – лишь воспоминания.
…День свадьбы выдался светлый, тихий и ясный. Дыхание осени чувствовалось лишь едва-едва. Мне казалось, что у меня крылья растут за спиной, когда мы с Томми шли в мэрию в сопровождении друзей и подруг, с которыми когда-то вместе работали. Парни держались еще немного настороженно, в их движениях была некая скованность – наверное, из-за ранее непривычных строгих костюмов. Девушки, наоборот, нарядились в яркие платья самых разных оттенков, будто наверстывая упущенное в прежние годы. У меня было золотистое платье с вышитым узором, стилизованным под осенние листья – белый цвет слишком ассоциировался с белыми больничными стенами, халатами медиков и стерильностью операционных. Томми выбрал бежевый костюм.
- Вы так красиво выглядите вместе, - смущенно сказала мне Кэрри.
И в эти минуты я с трудом сдерживала слёзы.
Кэрри говорила мне, что придет на свадьбу с любимым человеком, но каково же было мое удивление, когда я увидела ее, держащую за руку… мистера Райтхена! И эти двое так смотрели друг на друга, будто больше никого во всем мире не существовало.
Когда они успели?..
Я с улыбкой выслушивала поздравления журналистов, позировала фотографам… Когда к нам подошел министр здравоохранения с женой, Томми насторожился, сильнее сжимая мою ладонь. Миссис Уэсли мягко сказала ему:
- Поздравляю вас, мистер Бриджуотер. Вы с супругой искренне влюблены друг в друга, это заметно. Такие браки совершаются на небесах…
Бриджуотер. Именно на этой фамилии мы остановились – она напоминала о «Песнях после захода солнца» и дне, который мы провели в Норфолке. О том, что мы больше никогда не отпустим друг друга.
- Я давно не видел такой восхитительной невесты, как вы, миссис Бриджуотер. Обещайте мне, что будете счастливы.
Я помнила этот голос и знакомые нотки. И когда «мистер Уэсли» с видом дамского поклонника поцеловал мне руку, я ощутила знакомое прикосновение и тепло. Наши взгляды встретились всего на один короткий миг, незаметный для посторонних, но для нас двоих этого было достаточно.
*
После свадьбы мы с Томми провели медовый месяц в Норфолке. Жили в уютном домике, ходили по знакомым прежде улицам, заглядывали в те же магазины и галереи, а затем просто бродили по городу пешком или ездили на машине, наверстывая упущенное. А по вечерам, сидя в полутьме на диване и укутавшись в теплое одеяло, смотрели фильмы, иногда так и засыпали, не разжимая объятий.
Вернувшись в Лондон, Томми занялся тренировками и учебой, необходимыми для курсов и получения инструкторского сертификата. Я с головой ушла в новую работу. У меня теперь был отдельный кабинет в современном центре, и каждый день я занималась массой дел. В основном я общалась с теми из наших, кто до дня реформы работал помощником. Дженнифер Синклер – прежде я ее знала как Дженнифер С. из Интерната Хоуп – помогала недавним выпускникам, кого время перемен застало в год окончания школы, в Коттеджах или на курсах. Несколько человек занимались вопросами, связанными с детьми, которые росли в интернатах. На этом направлении нам пока не хватало сотрудников, и мы планировали расширить штат, позвать к себе и заинтересовать тех из наших, кто еще сомневался и не знал, куда пойти.
Будущее.
Нам всем предстояло прочно породниться с мыслью, что будущее у нас есть.
========== Глава 50. Доминик Райтхен ==========
После того вечера, как я сказал Кэрри, что никакая другая девушка мне не нужна, она избегала меня. Настаивала – ничего уже не изменится, а я свободен, у меня сын, я не должен рисковать карьерой и судьбой близких. Она была права… я слишком многое поставил на карту.
Но с тех пор, как я узнал ее, другого пути у меня уже не было. Разве раньше я мог представить себе, что буду на седьмом небе от счастья, всего лишь поцеловав руку девушки? Как же я хотел подольше держать в ладони ее изящные пальцы, целовать каждый из них…
Я не раз представлял себе, как снял бы с Кэрри эти бесформенные тряпки на размер больше, скрывающие ее красоту. Как целовал бы ее шею, плечи, коснулся бы ладонями груди. Мне хотелось чувствовать, как ее тело пробирает дрожь желания и услышать, каков ее голос в те самые, особенные минуты.
Закрывает ли она глаза, когда ей хорошо, или смотрит на любовника? Смутилась бы она, если бы я предложил что-то не совсем обычное? Я хотел знать о ней всё и даже больше.
Так охотник стремится догнать ускользающую дичь.
Нет, не только…
Наверное, лишь с Кэрри я был готов прожить вместе всю жизнь. Я решился бы познакомить ее с моими родными, друзьями и ребенком – если бы это было возможно.
А раз так – это должно стать возможным.
Недели через две после того нашего разговора Кэрри уехала по работе куда-то в Шотландию, а потом в Уэльс, и от нее только изредка приходили короткие сообщения.
Я топил доктора Мерсера с какой-то злой радостью, дергая, словно кукловод, за все возможные ниточки, и подбрасывая людям компромат, который они могли бы пустить в ход. Когда его судили и лишили права практики, я торжествовал. Получи, тварь. За всех этих несчастных наивных ребят, которые не успевают узнать, что такое настоящая жизнь.
Заганоса З. перевели в клинику доктора Халила Сехира. Теперь я мог быть почти спокоен: на нашей стороне человек, у которого почти те же цели. Он работает в сфере трансплантологии рекордно долгий срок, и тоже не отказался бы от шанса изменить систему.
Только бы не сорвалось… только бы не сорвалось…
Иногда мне так хотелось намекнуть Кэрри, что осталось продержаться всего немного, и она будет свободна, и мы станем равными. Но – нельзя. Сначала я должен добиться цели, а потом уже хвастаться. И я мирился с ее длительным молчанием и краткими, сухими сообщениями. Мирился с тем, что она далеко и не может приехать. Но я не прекращал писать ей, не прекращал повторять: мне нужна только она одна, а остальное неважно.
Даже когда она написала, что за ней ухаживает один парень из Сондерз-траст, я ответил: хорошо, я останусь твоим другом, только давай мне знать, что ты жива. Пиши, просто чтобы я знал, ты еще есть на этом свете.
