М-да, обидно мне было думать о том, с какой твари меня скопировали.

Четыре года назад Лейтон Уэсли женился на девятнадцатилетней Изабелле Хантер, дочери владельца корпорации «Хантер и Пайк». Это был типичный брак по расчету: отец девушки передавал зятю выгодные акции, получая взамен выгодные знакомства и возможность проворачивать еще более крупные сделки. Господин министр просто купил себе юную красивую жену, с которой можно светиться перед прессой и в обществе.

Мнения девушки никто не спрашивал. Родители опасались, что самостоятельно она сможет себе найти только какого-нибудь несерьезного юнца, и потому устроили брак сами.

Вот она, закономерность – техника развивается, мир меняется, а некоторые убеждения остаются те же, что и сотни лет назад.

Итак, молодая миссис Уэсли уже четыре года страдала с мужем, который критиковал каждый ее жест и шаг, не мог лишить ее невинности, и в напрасных попытках винил только ее. За благополучным фасадом скрывалась та еще действительность.

Что же… по крайней мере, когда Уэсли, скажем так, завершит вместо меня, никому из посвященных не будет его жаль.

Впрочем, не так уж много будет посвященных. У доктора Сехира для особо важных и конфиденциальных случаев оборудована операционная, в которой значительная часть действий выполняется автоматически. Такой блок есть только у него и еще у одного специалиста, больше нигде в Британии.

Я выжидал. «Выемку» назначили на середину марта.

Скоро начнется крупная игра.

========== Глава 44. Кэти Ш. ==========

День, в который всё должно решиться, приближался. Для меня это было похоже на ожидание казни. На работе я держалась, но по ночам… по ночам плакала, пока не проваливалась в неглубокий, беспокойный сон. И даже когда я спала, по щекам у меня текли слёзы.

Чаще всего я ночевала у Томми. Рядом с ним я хотя бы могла ненадолго заснуть без сновидений. Когда я чувствовала тепло его тела, мне становилось чуть-чуть спокойнее на душе.

…Мы отдыхали после ночи любви. Я не могла заснуть. Томми прижался ко мне, заглядывая мне в глаза.

- Кэт, почему ты не рассказываешь мне, что с тобой? Ты только плачешь и плачешь, каждую ночь, а утром будто надеваешь маску,… собираешься на работу, как на войну.

Я обняла его.

- Всё в порядке. Просто я еще не отошла от Второго Королевского. Жуткое место. И другие помощники продолжают обсуждать то, что доктора Мерсера лишили права работать в медицине.

Томми поцеловал меня в висок.

- Ты близко принимаешь к сердцу такие вещи. Но это еще не всё, правда?

Я всхлипнула.

- Если бы ты всё узнал… может быть, ты бы больше не смог быть со мной.

- Но что такое ты сделала? – удивленно спросил он. – Неужели выкурила сигарету? Или попробовала спиртное? Или изменила мне с Заганосом? Или… или с какой-нибудь девушкой? Поверь, это по отдельности или даже всё вместе для меня ничего не значит, я всё равно люблю тебя и буду любить!

Меня охватил приступ смеха, больше похожий на истерику.

- Ах… успокойся, Томми! Ну неужели я на такое способна? Не волнуйся. Засыпай.

Он так чист душой, что никогда в жизни не догадается.

*

За неделю до «того самого дня» у меня завершила подопечная в Дагенхэме. Конечно, мне говорили, что я сделала всё, от меня зависящее, Аннабел дошла до четвертой. Но всё равно это было больно.

Как будто человек, прошедший годы войны, погибает в последний месяц.

Когда я выехала в Лондон, хлынул ливень. Дождь лил и лил, я включила «дворники», но это мало помогало, пришлось ехать очень медленно.

Отсчет пошел.

Семь дней. Шесть. Пять.

Четыре. Три. Два…

За сутки до операционного дня Заганос сказал мне:

- Тебе не стоит приезжать в клинику с самого утра. У меня еще оставались деньги, я дал их санитарке, чтобы на подготовительные процедуры меня сопровождала она. Ты только доставишь меня в операционную и попрощаешься со мной.

- Но…

- Я так решил, Кэт. Не знаю, увидимся ли мы еще когда-нибудь, поэтому запомни меня таким, как сейчас.

Я обняла его.

- Я всегда буду помнить тебя. Всегда…

Он был совершенно спокоен. Когда вместе с медсестрой я везла его на каталке, он улыбнулся мне. Мы переглянулись в последний раз, белые двери бесшумно раздвинулись…

Дальше не помню. Я упала в обморок и пришла в себя в одном из кабинетов, когда медсестра дала мне понюхать нашатырный спирт и сделала укол успокаивающего.

- Спасибо, - прошептала я.

- Этот донор… он был твоим парнем, Кэти?

Я помотала головой.

- Нет. Мы просто выросли вместе и дружили.

Еще одна капля в море лжи.

*

Утром мне сообщили, что Заганос завершил на выемке класса 4+. И тут же мне позвонили из Центрального управления.

«Гринвич остается за вами, в клинику через четыре рабочих дня прибудет новый донор».

Несколько дней я ходила, будто в тумане, терзая себя мыслями – удался ли план, или выемка все же состоялась, или нас раскрыли. Сообщение от Райтхена пришло. Как было между нами условлено, в случае успеха он должен был прислать изображение с красными розами.

Я смотрела на экран телефона, на котором красовались кроваво-алые розы.

Надо быть сильной. Надо держаться.

Теперь остается только верить и ждать.

========== Глава 45. Заганос З. ==========

Спокойный сон для меня теперь грех.

(с) Великолепный век: Кёсем-султан

После наркоза у меня было такое чувство, будто на мое тело опустили бетонную плиту. Я лежал, весь в бинтах, и едва мог пошевелить пальцем.

Перед глазами всё плыло. Но, слава всем силам небесным, палата была не та, которую я занимал в качестве донора. Плазменный телеэкран на стене, полка с книгами и папками… фотография мужчины, похожего на меня, если бы у меня за плечами были почти пятьдесят лет не самой здравой жизни, и молоденькой красавицы. Фото свадебное.

Да, придется привыкать, что «я» - тот еще лицемер.

На тумбочке – стопка газет, дорогие часы и обручальное кольцо.

Вот и всё. Свершилось. Теперь я уже совсем другой человек.

Но в первые дни я был еще слишком слаб, чтобы осознавать себя хоть как-то. Меня тошнило через каждых полчаса, больничный бульон не лез в горло. А когда сиделка предупреждала: «Мистер Уэсли, доктор пока запретил вам курить», мне хотелось засмеяться. Она издевается, что ли? Какое там курить, если я дышу еле-еле!

Боже, пошли мне терпения.

Уже на третий день «мой» телефон стал разрываться от звонков.

Представители прессы, финансисты, служащие ведомства… масса народа, люди, которых по досье я вроде бы знал. Я отвечал обтекаемыми дипломатичными фразами.

Если что – всё валю на наркоз. Он реально был термоядерный.

Вот от звонка матери моего оригинала я чуть не съехал с катушек. Бедная женщина о своем сыне беспокоилась, хоть для него семья была не более чем нужный аксессуар для позирования перед фотографами и продвижения «семейных ценностей».

- Лейт, как ты себя чувствуешь? – мягко спрашивала она. – Я не спала уже две ночи, думала о тебе… ты решился на такую сложную операцию… господи, я так боялась тебя потерять.

- Не стоит волноваться. Голова после наркоза побаливает, но это должно скоро пройти, - спокойно сказал я.

- Мы с отцом о твоих «прошивках» узнавали из газет и сети. Ты с годами становишься как чужой. Давно уже стал, увы… а приедешь обновленный, мы и вовсе тебя не узнаем, - женщина вздохнула.

Неловкое это чувство, когда другой человек наломал дров, а стыдно тебе.

- Хочешь, я сделаю селфи и пришлю, чтобы вы с отцом немного привыкли? – я тихо засмеялся. – Только я пока еще страшный, весь в бинтах, как мумия фараона Тутанхамона.

- Ох, Лейтон, давно ты не шутил! – воскликнула миссис Уэсли. – С тех пор, как занялся политикой… тебе бы стоило взять какое-то время для себя, ты годами не отдыхаешь, а теперь такой серьезный стресс.

- Наверно, ты права, мама. Может, я приеду к вам, когда выпишусь. Просто так, не ради выступления. За те дни, что я был в клиниках, я много думал…